Пьеса не по нотам

Кожа беспощадно зудела и отшелушивалась целыми пригрошнями сухих хлопьев. Орочимару перехватил почти полностью потерявшими чувствительность пальцами упавшую на грудь черную прядь и выпил неаппетитное резко пахнущее пойло собственного приготовления прямо из пробирки. Результат не заставил себя долго ждать - несколько торопливых минут, и исследователь почувствовал гладкость жирных, словно промасленных волос, все еще зажатых в правой руке. Скоро и обновленный кожный покров перестанет донимать его неприятными ощущениями. Ноющие кости, словно желающие покинуть его тело, наконец успокоились. Эксперименты всегда безумно увлекали его, но, пожалуй, следовало немного сбавить обороты. Тело человека слишком хрупкое, а Орочимару, к собственному разочарованию, пока оставался человеком, отставая от своих амбициозных планов. Да, лучше подождать и дать организму привыкнуть к неизбежным изменениям, - промелькнуло в его голове. - В конце концов, меня, как маглорожденного, не защищает родовое волшебство - до чего же досадно родиться с такими скудными возможностями! Впрочем, проделанная работа и так впечатляла, пусть и большая ее часть была неафишированной, так что всерьез Орочимару не расстроился. И все же, время поджимало, поэтому следовало бы сменить тело как можно быстрее. Проведенный только что эксперимент был необходимостью, а не желанием узнать что-то новое. Когда-то крепкое здоровье все чаще проигрывало воздействию новых заклинаний или зелий. Орочимару волшебством убрал грязные склянки и распределил в шкафу использованные ингридиенты, возвращая помещению прежнюю аккуратность. Планов на вечер было еще много - навестить заболевшего Кимимару, записать результаты опыта, закончить научную работу для Министерства магии, обновить защитные заклинания на лаборатории. В конце концов, дать телу заслуженный отдых и выспаться. Ему требовалось большое количество усилий, чтобы его репутация мирного ученого, работающего на благо страны, оставалась незапятнанной. Слишком много незаконных исследований проводил Орочимару в глубине своего зачарованного дома. Если бы кто-то, кроме связанного с ним Непреложным обетом, а потому безгранично преданного Кабуто узнал о плененных детях и о том, что он с ними делает, новым местом жительства Орочимару стал бы Азкабан. Да, он многого добился, но строгое английское общество сразу осудило бы его за бесчеловечность, а против мракоборцев и старинных чистокровных кланов с их древним волшебством было слишком опасно идти. Развить подробнее эту мысль ему не дала сова, бесцеремонно стучащая в окно на первом этаже. Аномально развитый слух Орочимару тоже был последствием опыта, проведенного пару лет назад с помощью некоторых знаний об Инузука, которых удалось получить с таким трудом. Что ж, его цель не предусматривала легких путей. Ученый неспеша вышел из своей лаборатории, стараясь по минимуму тревожить ослабевшее тело, так же неспеша наложил защитные и маскирующие заклинания, половина которых была придумана им же самим, и только после этого поднялся наверх и впустил укоризненно поглядывающую на него гостью в дом. Сова, наглое создание, улетевшее на кухню сразу после того, как Орочимару отвязал письмо от ее лапы, несомненно, принадлежала Джирайе. Звали это недоразумение Принцесса Цунаде к искреннему бешенству своего реального прототипа. "Хэй! Уверен, что ты снова занят по самые уши, иначе вспомнил бы про нашу ежегодную встречу, но, так и быть, не стану тебя отчитывать. (Спасибо за одолжение, мысленно усмехнулся Орочимару. Мир вокруг него неумолимо преображался, но Джирайя оставался неизменным, несмотря на прошедшие годы.) Я должен тебе рассказать кучу всего, за время наших с Наруто путешествий произошло столько интересного! (Орочимару сильно сомневался, что приключения единственного друга и его воспитанника способны по-настоящему произвести на него впечатление, но призвал себя к терпению, понимая, что при встрече придется выслушивать подробнейший, бессовестно приукрашенный пересказ каждой поездки.) Так что надеюсь, мы скоро увидимся. Хочу поделиться с тобой кое-чем неожиданным. Как ты знаешь, недавно умер министр магии, и на его место Визенгамот собирается посадить нашего старика Сарутоби, так что придется ему оставить пост директора Хогвартса и заняться государственными делами. Надеюсь, такое событие не прошло мимо тебя, и ты хотя бы читаешь газеты, а не только свои книжки. Старик недавно написал мне, что собирается назначить новым директором Какаши Хатаке, ты должен о нем знать. А мне предложил стать учителем защиты от темных искусств в этом году, представляешь? (Ничего неожиданного, по скромному мнению Орочимару, в этом не было - Джирайя всегда отличался несомненными талантами в некоторых сферах, да и с детьми прекрасно ладил, и только свойственная ему безалаберность да любовь к написанию книг неприличного содержания могли бы помешать Джирайе сделать карьеру учителя. Шпильку же насчет своей увлеченности наукой он предпочел незаметить.) Это большая честь и все такое, но у меня уже есть планы на этот год - вот отправлю своего разгильдяя в Хогвартс, и поеду искать Цунаде, а то она совсем пропала в последнее время. Да и учить кого-то мне совсем не хочется, ну, то есть, не сейчас, сам понимаешь. Как-то все это не вовремя навалилось. У меня к тебе спец предложение - ты станешь учителем вместо меня. Не делай недовольное лицо, сразу тебе говорю! Это отличная возможность. Учеников у тебя никогда не было, а это замечательно - передавать свои знания еще юным волшебникам. Я бы и сам был бы рад, но Нагато, Яхико и Конан все никак не покидают мою память. Ума не приложу, где они теперь. Их будто бы никогда и не было. Наш старик, я уверен, не будет против. Ты ведь тоже был в числе его любимчиков. Соглашайся! Я от тебя не отстану, ты же знаешь! И кстати, начни уже высыпаться. И высовывать на улицу хотя бы свой бледный нос. А то сидишь по горло в работе как всегда, знаю я твои привычки. Дж." Он был в своем репертуаре. Простодушно указывал Орочимару, что ему надо делать, а что нет, как будто имел над ним реальную власть - ничего подобного никогда не было; эксперименты над врожденными способностями чистокровных волшебников и желание добиться бессмертия - вот что управляло гениальным сознанием змеиного саннина, а никак не надоедливая дружелюбность старого знакомого. Орочимару еще раз перечитал строки, уже зная, что непременно откажется - он не мог оставить свою лабораторию и своих многочисленных подопечных из-за чужих прихотей. И Джирайя зря думал, что ученый не имеет представления о преподавании - он учил Кимимару, Гурен и нескольких других маленьких гениев, собираясь в дальнейшем использовать их тела и способности, так что ему был знаком процесс обучения, пусть они с Джирайей явно по-разному его воспринимали. Еще одним неоспоримым минусом было то, что Сарутоби Хирузен, этот проницательный старик, уже несколько лет пристально наблюдал за Орочимару, что-то подозревая. То, что он станет новым министром и возьмет бывшего ученика под свой контроль, было очень плохо. Склизкое любопытство было сильнее опасений стать разоблаченным, но осторожность - его постоянный спутник - уберегала саннина от неприятностей. Теперь же придется быть еще аккуратнее. Может, и вправду стоит принять предложение Джирайи, чтобы отвадить от себя подозрения Хирузена и убедить его в том, что он, Орочимару, всего лишь ученый со своими заморочками? Хотя не стоит забывать и о том, что в Хогвартсе можно будет набрать дополнительный материал для исследований. Магия четырех основателей, запертая в стенах школы, манила многих и ни перед кем не раскрывалась во всем многообразии. Кто знает, сколько тайн будет доступно Орочимару, если он станет учителем? А сколько магически одаренных, чистокровных детей можно там найти! Основные клановые способости древней аристократии были ему знакомы, некоторые даже изучены, но оставались еще те, к кому простому маглорожденному волшебнику было не пробиться. Стоило также учесть состояние собственного здоровья. Тело Орочимару старело, и в кого переселиться он не знал. Кимимару очевидно умирал, не справившись с печатью, способности Гурен уже не казались такими впечатляющими как раньше. Остальные подопечные не годились для такой исключительной роли, следовательно, нужно было найти что-то новое, пока его организм не отказал ему окончательно. Школа волшебства охотно принимала и иностранных студентов, среди них наверняка тоже есть интересные экземпляры. А способности маленьких англичан, еще не способных достойно защитить секреты своих кланов? Орочимару почувствовал себя так, словно совершил открытие. Простор для исследований стал еще шире. Древние рода, ревностно оберегающие тайны, доставшиеся им в наследство, аристократия с их силой, уходящей корнями в века, проклятия и благословения, недоступные чужому глазу - все это выглядело настоящим подарком судьбы на фоне ежедневных неудач. Например, почему бы не обратить внимание на шаринган Учиха? Пытливый взгляд упал на фотографию усталого длинноволосого подростка, победившего в каком-то конкурсе между волшебными школами*. Он улыбался в камеру, почти не двигаясь в черно-белом окошке, мелкий шрифт под витиеватым заголовком пестрел словами "гений", "юный" и "уникальность". Джирайя был не прав со своими насмешками. Орочимару читал газеты. *** Лето еще не заканчилось, но ветер уже был по-осеннему прохладный. Итачи поплотней закутался в свою мантию, моментально замерзнув. Скоро он вернется в Хогвартс. Скоро Шисуи уедет на поиски очередных приключений и неизвестно, когда братья вновь смогут встретиться. - Холодно тебе? - Подал голос Шисуи, до этого скорбно молчащий и думающий о чем-то своем. - Нет, не очень. Может, вернемся в дом? - Не хочу, что там делать. Лучше давай сюда свою тряпку, согревающие наложу. Закончивший школу Шисуи теперь спокойно мог использовать волшебство, не боясь получить письмо из министерства. Хотя его и раньше это не останавливало**, в отличии от Итачи, пратически не использующего магию вне стен Хогвартса. Исключением были только тренировки по покорению огня вместе с отцом, но в остальных случаях Итачи предпочитал придерживаться правил, зная, что они придуманы не на пустом месте. Он вспомнил, как Шисуи украдкой колдовал для него что-нибудь интересное, когда они оба были младше - красивых птиц из материнских украшений или кольца разноцветного дыма. С каждым годом заклинания становились все более изощренными и впечатляющими. Для Итачи старший брат всегда оставался кладезнем чудес, даже когда он и сам и научился творить все, что когда-то его удивляло. - На, возьми. Какой-то ты неразговорчивый. У тебя все нормально? - После похода в Косой переулок в компании Хьюга настроение и у Итачи было не очень хорошим, ведь эти несколько часов были тоской смертной, но чтоб никогда неунывающий Шисуи взгрустнул из-за такой мелочи? Точнее, в его глазах это должно было выглядеть мелочью, не ему же предстояло жениться на Хинате и терпеть ее меланхоличных высокомерных родственников. - Все хорошо. Мне просто не нравится Англия. - Шисуи рассеянно провел над тканью волшебной палочкой. - Здесь холодно, пусто и люди неразговорчивые. Этих Хьюга можно также описать. Чисто англичане. - Англия не так уж плоха. И ты сам англичанин. - Не подумай, я рад, что приехал погостить и мы увиделись. Жаль, нельзя взять тебя с собой, а то торчишь в особняке все лето, света белого не видишь. Я бы такую жизнь тебе показал, обратно бы возвращаться не захотелось! - Верю. - На мгновение Итачи и сам представил, как весело было бы путешествовать вместе с Шисуи. Он предпочитал не жаловаться на жизнь, но будущее явно не являлось таким, каким он хотел. Хогвартс, работа в Министерстве, женитьба на Хинате, возглавление клана Учиха - вобщем, сплошная скука, совсем не то, о чем мечтают люди в пятнадцать лет. - Может, поговорим с господином Фугаку? - Шисуи принялся мерно щелкать пальцами так, что при каждом щелчке в воздухе вспыхивал крошечный, чадящий дым огонек, стремящийся к тусклому августовскому солнцу. Многие Учиха имели предрасположенность к стихийной магии, но Итачи не знал ни одного волшебника, которому огонь подчинялся так охотно, как его брату. Почему-то эта мысль заставила его в который раз прочувствовать, как он бесконечно дорожит Шисуи, какое исключительное место он занимает в его жизни, как плохо было бы без общения с ним. Итачи поспешно опустил глаза на очередной вспыхнувший и погаснувший огонек, почти испугавшись своих мыслей и того, что Шисуи сможет прочитать их по выражению его лица. Ему всегда казалось, что брат любит его не так сильно, как он любит его. - Отец не согласится. В начале лета возможно, но не перед самым началом учебы. Да и Саске расстроится, он так рад тому, что мы наконец-то едем в школу вместе. - Сааске. Он меня терпеть не может! - Простонал Шисуи, падая спиной на шотландский плед. - А ты зря отказываешься. Подумай, пока я не уехал. Попытка не пытка, а с Саске вы сможете поехать вместе в следующем году. Я повезу тебя в Австрию, сходим на экскурсию в дворец, в котором шестилетний Моцарт провел свой первый концерт. Тебе такое точно понравится. Или поедем в страны, расположеннные рядом с экватором. Я бывал в таких. Лучше учиться огненной магии там, где Солнце близко***. У местных волшебников есть свои практики, связанные с покорением огня - Благословение Солнца, Дыхание Дракона и так далее. Или... - Звучит потрясающе. Но думать я об этом не буду. Для Саске наша поездка имеет большое значение. И у меня учеба в Хогвартсе, не могу же я пропустить шестой курс, у меня экзамены через год. Давай поедем летом. И мне не хочется расстраивать Саске, ему это правда важно. - И мне важно, Итачи. Впрочем, как хочешь, закрыли тему. - Пошли прогуляемся. Ты нескоро снова увидишь Лондон. - Я уж думал, ты не предложишь. Идем, хочу купить себе кота. Увезу с собой. - Черного? - Усмехнулся Итачи. - Рыжего! Его явно беспокоило что-то еще, не имеющее ничего общего с нелюбовью к Англии. И наблюдательного Итачи задевало то, что Шисуи не делится с ним своими переживаниями. В последнее время им было как никогда тяжело вместе. Они всегда хорошо общались, несмотря на разницу в возрасте, и могли доверить друг другу если не все, то очень многое. Даже расстояние не препятствало их дружбе. А сейчас обычно такой беспечный Шисуи весь в своих тревогах, о которых не рассказывает даже Итачи, которому не раз говорил о своем доверии. Шутит скорее по привычке, прячет что-то за постоянной болтовней. Может и правда не считает нужным доверять брату, что уж совсем обидно, учитывая их близость. Микото тоже удивилась метаморфозе в поведении племянника, что не повременила обсудить с сыном. Итачи был рад, что не он один заметил некоторую отстраненность в поведении еще не так давно открытого и общительного Шисуи. Со свойственной ей тактичностью мама увела Шисуи в пустую комнату и объяснила ему, что волнуется за него. Чем закончился этот разговор, она не стала распространять, но заметно успокоилась, очевидно удолетворившись ответами племянника. "Он просто взрослеет, наш мальчик" - безмятежно сказала она Итачи с довольно странным выражением лица, разнящимся с ее словами. Было видно, что она сама не в курсе произошедших в жизни Шисуи перемен, так повлиявших на его характер, просто защищает его тайну, даже не зная ее. Это было замечательное, истинно материнское качество, но Итачи после их беседы начал всерьез беспокоиться за Шисуи, понимая, что Микото просто оправдывает его перед самой собой. Она всегда безгранично верила в него, так же, как и в родных сыновей. Саске же, Фугаку и портреты ничего не замечали. Привыкший прислушиваться к мнению своей семьи Итачи осторожно расспросил всех жителей дома, кроме домовых эльфов. - Такой же выпендрежник, каким и был! - Видимо, Саске и правда недолюбливал лучшего друга Итачи. - Он много работает, хоть и не подает виду, что устает. Пусть отдыхает. - Отец, не отрывая глаз от наполовину исписанного пергамента, пожал плечами. - Ох, Шисуи-Шисуи. Без него в этом доме слишком тихо. Никогда не знаешь, что этому неугомонному придет в голову. Как жаль, что он уезжает! - Разохались скучающие портреты. Более менее Итачи устроила беседа с Мадарой, к которому он обращался чаще, чем к остальным обитателем картин. Фугаку говорил сыну, что краска отображает лишь некоторые черты характера изображенных волшебников, и великий Мадара Учиха сильно отличается от своего нарисованного двойника, но Итачи все равно бесконечно уважал портрет своего родственника и всегда с интересом слушал его рассказы, каждый раз находя в них что-то новое. Таким был склад его ума - тяга к знаниям вынуждала юного гения отмечать то, что может показаться кому-то абсолютно не важным. - Шисуи. Он много на себя берет, и всегда справляется со своей ношей, какой бы она не была. Фугаку слишком упертый и ограниченный по сравнению с ним - как камень, на который получится воздействовать только грубой силой, если, конечно, не найдется покорителя земли, для которого это не стало бы проблемой. Он считает себя таким умным, думает занудные владельцы бьякугана поправят положение Учиха в обществе и заставит всех забыть о конфликтах с Сенджу. Думает, это выгодно, иметь рядом опору. Думает, что бьякуган усилит наши глаза. Что он скажет, если твой ребенок будет мутантом, не способным контролировать свое волшебство? Шисуи же как бы являет собой огонь, потому то наша стихия подчиняется ему так охотно. В качестве главы клана ему не хватает твоей гибкости, Итачи, но он многого бы смог добиться, если бы был на твоем месте. Не было бы никаких сомнительных связей с теми, кого вообще не следует трогать, Учиха самостоятельно добивались бы своих целей. Я все еще считаю, что эта возня с Хьюга одна сплошная ошибка и минусов здесь больше чем плюсов. В любом случае, что бы не произошло у Шисуи, не советую переживать за него - он выйдет победителем из всех ситуаций, а не говорит тебе не из недоверия, уж можешь мне поверить. Дай ему время, он сам обо всем тебе расскажет. Наверное, портрет Мадары прав. Итачи тоже проявляет недоверие к Шисуи, раз сомневается в нем. - Я назову кота как-нибудь по-особенному...например, в честь знаменитого художника или поэта, что думаешь? Ты бы как назвал кота, Итачи? Итачи? - Уже собравшийся Шисуи нетерпеливо ждал, пока его кузен застегнет последние пуговицы на дорогущем маггловское пальто. - Не знаю даже. Смотря какой кот. - Итачи снял с полки шкатулку с летучим порохом. - Вернемся к ужину, сегодня в гости придет профессор Хатаке. - Даа? Не помню, чтобы нас предупреждали. - Ты наверное прослушал. Отец должен осмотреть его глаз. - Точно. Я совсем забыл. Кстати, я так и знал что ты ответишь "смотря какой кот". Поможешь мне выбрать имя? И поставь свою коробку на место, зря я что ли трансгрессировать учился? Слова были теплыми, но взгляд каким-то неуютным, хотя внешне это был все тот же Шисуи. Неуютно было осознавать и то, что под вороньей чернотой блестящей радужки скрывался шаринган, хотя у самого Итачи было точно так же. Брат молча взял его за руку суховатыми из-за регулярных тренировок магии огня пальцами, и оба волшебника переместились в пространстве, оказавшись в Косом переулке. - Как себя чувствуешь? Может надо было все-таки использовать летучий порох? - Шисуи поддержал непривычного к трансгрессии брата за плечи и прислонил его кирпичной стене. - Меня вообще первое время постоянно тошнило. Я вроде даже писал тебе про это. Метла как средство передвижения мне больше нравится. - Все в порядке, идем уже за твоим котом. Где ты планируешь его покупать? - У магглов. Хочу большущего котяру мейн-куна. - Ладно. - Итачи даже не стал удивляться. - А что за мейн-куны? Следующие несколько часов были беготней по всему Лондону в поисках то зоомагазина, то разводчика заинтересовавшей Шисуи породы кошек. Он наотрез отказался трансгрессировать, поняв, что еще необученному Итачи некомфортен этот способ передвижения, и приходилось мотаться по городу либо на автобусе, либо на своих двоих. Когда они наконец доехали до улыбчивой полноватой женщины, разводящей мейн-кунов, Шисуи вспомнил, что забыл заглянуть в Гринготтс и выменять у них привычные магглам деньги на свои галлеоны. Пришлось возвращаться. Наконец вымотанный этим марафоном Итачи дотащил пакет с тремя видами кормов, весящий больше чем сам кот, до скамейки в парке и развалился, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Довольный Шисуи сел рядом, поглаживая сидящего на плече котенка, испуганно вцепившимся в джинсу на куртке нового хозяина. - В паспорте указано, что зовут моего кота Квантус Хизер Ханни. Ну и имя! Миссис Энджел рассказала всю его родословную, и знаешь, походу Квантус Хизер Ханни чистокровнее нас с тобой! - Кто бы сомневался. Интересно, почему магглы придают такое значение родословной домашних животных, если в своей не разбираются? Странные. А ты так и будешь называть котенка Квантус Хизер..? - Конечно нет. Он будет просто Ханни. Ханни! Хааннии! Что-то он не откликается. Ну, посмотри на меня! Ханни! Какие красивые глазишки у моего Ханни! Итачи не знал, как это прокомментировать, и просто погладил плюшевую золотисто-рыжую голову котенка, мучительно думая, что сказать. Молчание затягивалось, Шисуи, как на зло, заткнулся и смотрел в затянутое тучами небо. Итачи стало тоскливо. Он никогда не сталкивался с тишиной в обществе любимого брата, и понятия не имел, почему так случилось и почему его собеседник молчит и пялится наверх, как будто увидев что-то значимое в обычном сером небе, вместо того, чтобы пересказывать ему очередную историю из жизни... или делиться впечатлениями от предыдущих поездок...или просто говорить о какой-нибудь мелочи. - Тебя ведь что-то беспокоит, правда? - Изменившимся тоном произнес наконец Шисуи, наверняка тоже смущенный неприятной атмосферой, воцарившей вокруг скамейки. - Может, женитьба на Хинате? Она замечательный ребенок, спокойный, неконфликтный, и станет хорошей женой. Верной, заботливой. Всегда поддержит. По правде говоря, тебе даже повезло с ней. Могло достаться что-нибудь похуже, согласен? - Я так не думаю, - откликнулся Итачи. По крайней мере вежливость и покорность судьбе рядом с Шисуи изображать нет необходимости. - Мне нужно совсем не это. - А что тебе нужно? Не отворачивайся, расскажи мне. Ты мне нужен. Ты и возможность разделить с тобой все, как когда-то в детстве. Больше ничего. Разве это так уж много? - Понятия не имею. - Врешь. Шисуи повернул голову брата к себе, задержав ладонь на его лице и притянув поближе к себе. Сейчас поцелует, решил Итачи, заглядывая в глаза напротив. Сердце замерло, как подстреленный зверек. Ханни, до этого неутомимо возившейся на покрытом джинсой плече, успокоился. Порыв ветра раздул его волосы, стерев чужое теплое дыхание, и спустя несколько секунд Шисуи со смехом плевался его волосами, даже не догадываясь о том, каким разочарованным был в тот момент его брат и не зная, что за мысли посещали его голову. Потревоженный кот испугался и вцепился когтями в пальто Итачи. *** Лето было самым кошмарным кошмаром из всего, что только можно вообразить. Неджи пришлось не только возвращаться из Хогвартса в холодный, чужой дом, в котором прошло его детство, но и терпеть приезд пустоголовых шармбатонских кузин с их родителями и еще нескольких детей из младшей ветви клана Хьюга. Со многими из них было попросту невыносимо общаться, с трудом верилось в то, что все они как бы являются его кланом. И даже несмотря на десяток детей дом все равно был раздражающе тихим, мертвым, лишенным всякого подобия на семейный уют. Оно и понятно. Когда это великий клан Хьюга был семьей? Впрочем, когда дурочки-полуфранцуженки поднимались в комнату Неджи и принимались не затыкаясь чирикать, пародируя любимую канарейку госпожи Ханаби, было еще хуже. А уж когда братья и прочие родственники начинали разговоры с нелюдимым гением, становилось совсем плохо. Вишенкой на торте этого ужаса было сочувствие взрослых, считающих нужным при каждой встрече незаметно от Хиаши выразить свои соболезнования по поводу смерти отца, несмотря на то, что Хизаши умер очень давно и за всю свою недолгую жизнь Неджи с лихвой наслушался проявлений жалости заклеймленных Хьюга. Он до сих пор не мог простить дяде его поступок и терпеть не мог, когда ему напоминали о случившемся, как будто он и сам не в состоянии удержать это в памяти. Неджи закрыл новенький учебник по трансфигурации, убрал его в тумбочку и принялся обрабатывать печать на лбу специальным раствором из школьной склянки. Едкие зеленые линии плохо приживались на его теле и периодически мучали резкими, долго длящимися болями, от которых было тяжело засыпать. Зелье для облегчения боли Неджи сварил сам, из ингредиентов, купленных для учебы, подумав, что лучше напрячься самому, чем поговорить об этом с дядей. Даже если бы он не знал, как приготовить необходимое снадобье, все равно не подошел бы к Хиаши со своей проблемой. - Господин Неджи, - Нацу смиренно выглянула из-за двери, не поднимая глаз от пола. Почему вся прислуга так официально к нему обращается? Он об этом не просил. Господами в их доме всегда были Хиаши, его дочери, двоюродный дед, которому в свое время не поставили печать за заслуги родителей перед кланом и несколько уже взрослых племянников, работающих с магической артефакторикой в собственной фирме. Все. У Неджи была печать как и у многих других, то, что он являлся сыном брата-близнеца Хиаши не давало ему каких-то особенных привилегий, кроме возможности жить в особняке с семьей дяди. И то это было ему в тягость. Он предпочел бы жить где угодно, но только не здесь. И все же прислуга относилась к нему так, словно он был представителем старшей ветви - как к чужому. - Господин Хиаши велел Вам спуститься в зал для тренировок через десять минут. - Хорошо. Неджи убрал волосы, надел повязку на лоб, не собираясь светить своей печатью, и переоделся, со злостью поглядывая на часы. Мысли об отце, дяде, ветвях и печати всегда увлекали его, хоть он уже бессчисленное количество раз думал на эту тему. Наверное, стоило бы поделиться с кем-то тем, что уже который год его тревожит, но разве имел он право обсуждать личные дела своего клана с чужими людьми? А даже если имел, то с кем? Кому можно доверить часть своей ноши? Более менее близко Неджи общался с Тен-Тен и Роком Ли, но они оба не очень устраивали его как друзья, слишком уж они отличались от него самого. Ему никогда не приходило в голову, что на данном этапе жизни ему лучше быть одному и в одиночестве осознавать себя как личность. Привыкнув видеть во всем плохое, он распростронял свое мировоззрение на любое событие, происходящее в его жизни, и его это устраивало. Выражение "все к лучшему" к нему не относилось, как к одному из тех гадливых, невезучих исключений жизни, обделенных удачей. Все прекрасное Неджи безжалостно хоронил, оставляя себе лишь мучения, день ото дня усуглубляя их, чувствуя себя все несчастнее и не зная, как вырваться из этого и надо ли вообще вырываться. Все свое негодование он изливал в учебу и тренировки, давным давно обогнав всех своих ровесников вместе взятых в умении колдовать и пользоваться бьякуганом. Даже кузины из старшей ветви и ребята постарше безнадежно проигрывали юному гению. Пора. Неджи взглянул на свое отражение в оконном стекле, на грохочущее небо, на бьющиеся о раму ветви старой яблони...и вышел, почти физически ощущая затапливающую сознание грусть. Отчего-то вспомнилось доброе лицо матери, ее нежные руки и тихие колыбельные, которые он хранил в глубинах своей памяти, как самую драгоценную святыню. Возле дверей в зал для тренировок он столкнулся с Хинатой, при виде него сразу же начавшей теребить полу фиолетовой кофты. Фиолетовый. Цвет королевской власти. Цвет того, что абсолютно не подходило к слабохарактерной дочке Хиаши. Пожалуй, хорошо, что ее выдают за Учиху. Ханаби хотя бы покрепче и поцелеустремленнее, пусть на данный момент и является шестилетним ребенком. - Неджи...брат... - Промямлила Хината, не решаясь поднять глаза, словно являлась служанкой, а не главной наследницей бьякугана. Назвала его имя. Обратилась со словом "брат". Что за глупость! Его звали Неджи уже двенадцать лет. И он, о шок, в курсе того, что к своему сожалению является ей братом. Лучше вообще не иметь родственников, чем быть в таком близком родстве с этой слабохарактерной дурочкой. Он все никак не мог облечь в слова ненависть и отвращение, испытываемые к стоящей перед ним девочке и почти задохнулся от охвативших его эмоций, хотя внешне был по-ледяному спокоен. - Госпожа. - Безлико произнес Неджи, изобразил поклон и открыл дверь, пропуская сестру вперед. Дядя в длинной мантии стоял посреди зала в окружении нескольких Хьюга, таких же серьезных и похожих на строгих дементоров в светлых одеждах. Единственным отличием являлась печать, у некоторых замотанная полосами белоснежной ткани. Хиаши давно проводил дочерям и племяннику тренировки, обучая их беспалочковой магии, правильному пользованию доставшимся даром и выработанной в клане технике видения боя. Неджи каждую субботу приезжал из Хогвартса в особняк, чтобы не прерывать занятия с дядей. Он ожидал увидеть и других подростков, но, похоже, только племяннику Хиаши позволял тренироваться вместе с Хинатой. Чуть погодя пришли и волшебники из старшей ветви - тупоголовая жеманная женщина по имени Хинами****, двадцатипятилетние близнецы Харви и Хантер, которых на самом деле было легко отличить, хоть большинство и умудрялось их путать, старик Хидейоши, всегда презрительно относившийся ко всей младшей ветви. Он единственный продолжал демонстрировать недовольство принадлежностью Неджи к змеиному факультету. Все, даже те, кто хорошо относился к Неджи, были разочарованы появлением слизеринца в клане прирожденных когтевранцев, как будто раньше не было таких случаев, но спустя год все же поуменьшили свою досаду и вроде бы смирились. Но Хидейоши Хьюга упорно продолжал попрекать внука зеленым галстуком, не стесняясь ни главы своего клана, ни прислуги. Хиаши, конечно, тоже не обрадовался змее в своем гнездышке и даже написал Неджи короткое гневное письмо, общий смысл которого сводился к тому, что отец был бы страшно разочарован таким сыном, чем привел Неджи в невероятную арктическую ярость, редко свойственную детям. Это стало последней каплей, и он решил для себя, что когда-нибудь обязательно заставит дядю расплатиться и за свои обиды, и за смерть отца, и за столетние притеснения и унижения носителей проклятой печати. Пусть он один несет бремя за когда-то совершенную предками ошибку. - Разминайтесь. Начнете по сигналу. - Сухо произнес дядя, встав у стены. Остальные Хьюга зашелестели за ним, как обычно беззвучно подчинившись. Старшие, казалось, просто выражали почтение главе, но страшная покорность младших, их напряженные спины, сжатые челюсти - все это подействовало на Неджи очень угнетающе. Сколько же еще будет продолжаться подобная несправедливость? Неужели никто не попробует пойти против правил и положить конец молчаливой ненависти заклеймленных членов клана? Ничего, он повзрослеет, наберется опыта, и устроит настоящий переворот, навсегда изменив судьбу всех Хьюга. Надо только подождать. Спустя десять строго отмеренных минут брат и сестра встали в боевые стойки и Хината принялась лупить Неджи своими маленькими ладошками со всей силой, на которую была способна. Неджи же, даже не вспотев, подставлял локти под ее хлипкие удары. Господи, ну что за неудачница! То, что он был рожден для защиты Хинаты, было просто каким-то издевательством. Даже Ханаби была сильнее. И вообще, зачем Хинате тренировки? Неужели Хиаши собрался поделиться знаниями Хьюга с Учихами? Чисто теоритически помолвка с Итачи не была действительна, раз волшебный договор еще не заключен, но разве вопрос с браком не решенный? - Позвольте тренировать самому. - Он развернулся к дяде, не собираясь больше заставлять себя терпеть это. Хватит с него. Хината его только тормозит. - Нет. Продолжайте. - Понял. Неджи наконец взялся за дело всерьез. Хината побежала на него, но ударить не успела - он отвесил ей такой тычок, что она едва устояла на ногах, а затем принялся гонять по всей площадке, озлобленный и беспощадный, но пока контролирующий себя. Беспалочковая магия, практикуемая Хьюга и источаемая его руками, застывала в воздухе голубыми линиями, постепенно тускнеющими росчерками. Тихо вздыхающая Хината моталась из стороны в сторону, как кукла, удивленная, напуганная и жалкая. И эта рохля - главная наследница всех секретов бьякугана! Она, чей бьякуган был таким слабым! Неджи пробудил магию своих глаз, когда был младше Ханаби, а Хината только к десятому году жизни! Просто...возмутительно - сколько возможностей лежит перед той, кто не пользуется этими возможностями и вряд ли даже планирует подьзоваться! Некоторые Хьюга, как и некоторые Учиха со своим управлением огнем, были мастерами в использовании магии без волшебных палочек и могли защитить себя и без них. Глаза позволяли Хьюга видеть потоки энергии в человеческом теле, управлению которыми владельцы бьякугана учились с самого детства. Если перекрыть энергию в нужных точках, противника можно обезвредить, покалечить, и даже убить. Волшебные палочки помогали использовать эту силу на расстоянии, и только некоторые могли полностью обходиться без них. Это было главное наследие клана, дающееся немногим. И Неджи был полон решимости показать, чему научился самостоятельно. Глаза привычно обожгло, вены проступили под разгоряченной кожей на лице. Зал стал черно-белым, высветились потоки текущей в теле Хинаты энергии. Он оттолкнулся от пола, зная, что способен видеть сквозь стену любой толщины, видеть все, что творится в сотнях метрах вокруг него, от Тауэра до мельчайших бактерий, готовый обрушиться на свою слабую, пораженную увиденным соперницу, и воздух затрещал, предупреждая всех присутствующих о том, что случится в следующую минуту. Точнее, случилось бы, если бы Хиаши не вмешался. Он с легкостью поймал племянника за ладонь и не церемонясь швырнул на пол, одновременно пременяя невербальное заклинание, от которого Неджи упал на колени и закричал так, словно в один миг лишился рассудка. Он кричал и прижимал побелевшие пальцы к пылающей ядовитой зеленью печати на своем лице, кричал, ненавидя всех и вся, мечтая вырезать краску со своей кожи и своими руками вырезать всю старшую ветвь, всех до единого. - А я говорил, что от этого мальчишки будут одни проблемы, - с насмешкой сделал заключение старик Хидейоши.