Каждую ночь, будто поджидая, когда же он закроет веки, Питеру снится один и тот же сон. Похороны. Идёт горячий дождь, мокрые пряди волос липнут к лицу, а всё тело непроизвольно сжимается от боли. Холодные слезы стекают с щёк, а руки трясутся от безысходности. А
там лежит тётя Мэй. Белая, и, наверняка, холодная. На груди у неё лежат такие же цветы, которые Питер дарил ей на День рождения. Мэй покинула его слишком рано. Сложно было принять все как есть.
Невозможно.
Паркер резко дёргается во сне, хватая руками воздух.
— Нет, тётя Мэй, пожалуйста, не бросайте меня! Тётя Мэй! — кричит Питер, не осознавая где сон, а где реальность. Ужасно то, что сон — это воспоминание, тесно переплетённое с реальностью. В реальности, как и во сне, тётя Мэй закопана глубоко под землёй, такая же бледная и холодная.
Крик Питера будит, наверно, всю башню, и, разумеется, Тони Старка. Пятница быстро сообщает мужчине, что Питеру опять снится кошмар. Не проходит и минуты, как Тони уже мягко поглаживает Питера по голове, говоря какие-то успокоительные слова, пропитывая футболку горячими и солёными слезами мальчика.
— Ну же, малыш, успокойся, — шепчет Старк, целуя Питера в лоб.
Тони Старк официально является опекуном Питера Паркера. Сразу же после похорон он, без лишних разговоров, забрал мальчика к себе в башню. Питер здесь уже месяц, но все равно чувствует себя не в своей тарелке.
Мальчик сильно обнимает Железного человека, и совсем не железное сердце сжимается от боли и сострадания. Питер немного успокаивается, а слезы на впалых щеках высыхают.
— Пятница, который час?
— Восемь-ноль-шесть.
Тони приподнимает Питера:
— Пойдём, малыш, тебе надо поесть.
На кухне тихо, Питеру слышно только как в ушах что-то гудит. Старк хочет разрядить обстановку, и пытается пошутить, но, видя лицо Питера, тут же замолкает. В руках у мальчика клубничный йогурт, к которому он даже не притронулся, а Тони доедает пиццу, запивая её кофе.
— Малыш, тебе надо что-то поесть, — Старк обеспокоенно вглядывается в пустые глаза.
— Я не хочу, — еле слышно говорит Питер. Если на кухне не было бы так тихо, Тони и не услышал бы эти слова.
— Мне надо поработать в мастерской. Давай, бери побольше еды, и садись смотреть разные сериалы, как это делают…подростки, — Тони хотел сказать «нормальные подростки» ведь Питер таким не являлся. Однако лучше было промолчать.
Старк совсем по-отцовски потрепал парня по волосам, и вышел из кухни. Однако, Питер смотреть сериалы не пошёл, а заперся в своей комнате.
— Пятница, закрой дверь, никого сюда не пускай, и выключи все видеонаблюдение здесь.
Паркер уселся на полу огромной ванной комнаты, тихо глотая жгучие слёзы. Холодное лезвие блеснуло металлом. Питер закатил рукава домашнего свитера, мучительно выдыхая.
«Это будет не больно, не больно. Просто все страдания вдруг резко закончатся» Питер убеждал сам себя.
Было больно. Лезвие разрезало холодную кожу, и кровь полилась на белоснежный пол. Паркер покусал губы до алого цвета, стараясь не зареветь как девчонка. Хотя то, что он сейчас делал явно не назовёшь мужским поступком. Дышалось сложно, со свистами и хрипами. Перед глазами все поплыло, как в алкогольном опьянении. Питер лёг, стукаясь затылком об плитку и закрыл глаза.
***
Белый свет. Рай? Тогда почему он чувствует? Чувствует пустоту внутри себя, и бинты на запястьях. Когда Питер привыкает к свету, его зрение фокусируется на мужчине, который сидит рядом. Тони. У него синяки под глазами, и измученный вид, но он находит в себе силы злиться на Питера, хотя и до безумия счастлив, что жив.
— О чём ты только думал?! Питер, — Тони схватил мальчика за руку, — а если бы я тебя потерял? Я бы с ума сошёл от горя!
— Мистер Старк, — тихо мямлит Питер, — вам надо отдохнуть.
— Я не могу оставить тебя одного.
— Езжайте домой. Я справлюсь.
Тони не хочет выпускать его из поля зрения, однако две бессонные ночи мучительного ожидания и нервов дают о себе знать. Нехотя, Старк отпускает тонкую руку, целует Питера в лоб, и выходит из палаты. А внутренний мир Паркера с треском разваливается, пылью оседая где-то в районе лёгких. Разматывая бинт, Питер кусает губы, скорее от разочарования, чем от радости. Раны затянулись, остались небольшие шрамы, которые, Питер уверен, пройдут при помощи паучей регенерации. Паркер проводит пальцами по коже, немного царапая её ногтями. Взгляд скользит выше, сначала по полу, а потом по тумбочке, и, наконец, по баночке с лекарством. Снотворное, возможно принесённое медсестрой для Тони, чтобы быстро заснуть.
«Чтож, интересно. Самое безболезненное самоубийство»
Тони, скорее бы всего отправил Питера в психушку, потому что психика мальчика сломана без шанса склеить всё обратно.
Пятнадцать таблеток медленно таят во рту, оставляя за собой терпкий вкус смерти. Умереть во сне. Это явно не то, чего хотел Человек-паук ещё пару месяцев назад. Сознание снова медленно уплывает. Только в этот раз не так больно. Сонливость обнимает Питера, почти душит его в объятьях, напевая колыбельную. Только на краю сознания мальчик чувствует длинные пальцы в своём рту, вызывающие рвотный рефлекс. И Питеру плохо, по-настоящему плохо.
***
Всё выглядит как обычно — огромная постель, размером как пять Питеров, тумбочка с разной мелочью, большая плазма, дверь в ванную, и ещё много чего. Казалось, что сейчас зайдёт Тони, в домашней футболке и спортивных штанах, и скажет Питеру не опаздывать в школу. Однако воспоминания проносяться в голове со скоростью света, и Паркера тошнит. Старк все же заходит.
— Тебя еле откачали, — это все, что он говорит. В глазах стоят слёзы радости и горя сразу.
Питер кусает губы до крови, хмуря брови, наблюдая за тем, как Тони подходит ближе.
— Слушай, ты должен отпустить это. И жить дальше. Моих родителей убили, но я же не покончил с собой, — уже нет сил кричать и ругаться. Поэтому Тони просто обнимает, и не хочет отпускать, — или есть ещё какие-то проблемы о которых я не знаю?
— Я люблю вас, мистер Старк, — говорит Питер, прежде чем подумать.
Тони на секунду отстраняеться, и Паркеру кажется, что тот просто сбежит.
— Какой же ты глупенький, малыш.
Старк целует Питера мягко, нежно, проходя языком по дёснам и зубам. От этого так хорошо, что хочется притянуть ближе, что Паучок и делает.
— Я тоже тебя люблю, — говорит Тони, когда они отрываются друг от друга, и снова целует своего мальчика.
Тони никогда больше не даст Питеру покалечить себя. Никогда.
