Мы находимся на дороге в ад (с небольшим количеством небес)

В течение многих лет Питер не был на улице. Он это знает, потому что забыл, что такое ветер. Он помнит, каков его звук, но он не может представить его на своей коже. В комнате, в которой они держат его, нет окон. Он больше не слышит птиц, даже с его повышенными чувствами. Почему? Это усиленный вибраниум, он не может пробить его, он пробовал. Вещь внутри него тоже пыталась. У этого есть научное название, но Питер решил его назвать Веном. Сначала он не давал ему имени. Он не хотел, чтобы он были внутри него; он не хотел его признавать. Но он были единственным, с кем можно было поговорить, и он все равно знает все его мысли. После того, как тот был в его голове в течение года, он не решался сказать, что они стали ближе, но они стали. Если Питер умрет, они умрут. Если Питер голодает, они голодают. Это просто, правда, и вначале это было ошеломляюще, что его уже усиленные чувства стали еще более сильными, но он привык к ним, как привык к постоянному зуду. Через некоторое время это стало нормальным. Белый шум. Веном для Питера белый шум. Он никогда не замолкает. "Они собираются заставить нас бороться сегодня", - говорит Веном, как только Питер просыпается. Он больше не спит, проходят дни без сна, поэтому, наверное, смерть будет единственной возможностью поспать. В его комнате нет кровати. Просто подушка, простыня и туалет. И Питеру не нравится, когда он стоит спиной к двери в другом конце комнаты. Ему нравится смотреть, кто приходит, а кто уходит. "Почему ты так говоришь?" - спрашивает Питер, потирая руками по лицу, игнорируя засохшую кровь за его ушами, которая шелушится, как засохшая краска. Он смотрит на свои вены. Вопреки всему, они окрашены в чёрный цвет, и он должен выглядеть ужасно, как тот, кто должен был быть мертв, неживым. Он не чувствует себя живым. "Они опаздывают, - объясняет Веном, его голос звучит в черепе Питера, - они опаздывают только когда мы кого-то убиваем". "Временами, - Питер говорит, садясь и игнорируя напряженность в плече. - Ты пытался захватить контроль прошлой ночью?" Веном не отвечает, но Питер чувствует его под кожей, как тот скользит по мышцам и смешивается как тот смешивается с его кровью. Он знает Венома достаточно давно, чтобы знать, когда тот скрывает от него информацию. ”Я думал, мы прошли это", - вздыхает Питер, вставая и проходя в туалет. "Ты слишком долго просыпался, - говорит Веном, и Питер пытается не сосредотачиваться на его голосе, когда он облегчается, - если ты выпустишь нас сегодня, мы..." ”Мы уже проходили это", - перебивает Питер, жестче, чем он хочет. "Мы хотим знать, как звучат птицы..." - признается Веном. "Откуда ты знаешь о птицах?" - спрашивает Питер. "Мы слышим их, - говорит Веном, - в маленькой лаборатории". Питер не отвечает. Он не хочет думать о лаборатории или о том, что значит быть там. Он смывает воду в унитазе и смотрит на дверь, но никто не пытается войти внутрь. Кто-то уже должен был прийти и забрать их. Время здесь всегда странное, но Питер знает, что когда он просыпается сам по себе, охранникам требуется ровно триста секунд, чтобы войти в комнату. Когда он проспал, те разбудили его. "Что-то не так", - говорит Питер, и Веном оказывается под его кожей. "Возможно, они мертвы". Питер не отвечает одержимому смертью симбионту, когда подходит к двери, глядя на три камеры безопасности в углу своей комнаты. Они мигают красным, что означает, что они записывают и следуют за ним. Он прижимает ухо как можно ближе к двери, не касаясь ее поверхности. Это не сработало в прошлом и это не работает сейчас, он ничего не слышит за укрепленными стенами. Но что-то не так, и это нервирует, он знает, но не может покинуть комнату. Это большая база, предполагает Питер, он сомневается, что все внутри мертвы. Они не могли быть мёртвыми. Они ведь не оставят его умирать в этой комнате, не так ли? "Да", - отвечает Веном, хотя Питер не спрашивал его. "Я не спрашивал тебя, - огрызается Питер, отходя от двери, все последствия сна смываются во всплеске адреналина, который он привык чувствовать после всплеска страха, - держись подальше от моей головы." "Взломай дверь", - говорит Веном. Питер игнорирует его. Он смотрит на камеры наблюдения. Они могут видеть его. Он оглядывается на дверь. Он помнит, когда в последний раз пытался её вскрыть. Он помнит электричество, которое вырубило его. Боль от этого - это то, что всё ещё заставляет его волосы становиться дыбом. Он не может сказать, является ли его паучье чутье жужжанием в его черепе или же это из-за Венома, но в любом случае он бдителен и бодрствует. Это установлено в протоколе. Всё работает на подотчетности и рутине, люди, которые работают здесь, больше похожи на роботов, чем на людей. И за три года, что Питер находится здесь, ничто не шло не по графику. Обычно, если Питер стоит рядом с дверью достаточно долго, то они бьют его током, чтобы просто вернуть его на место. Они не позволяют ему думать так долго. Что-то случилось, что-то, что нарушило уклад, и что, если это единственный шанс Питера выбраться? Что, если это так и есть? Что если, - и он знает, что это промедление, но он не может не думать об этом, - что если он снова почувствует солнце? "Поглоти электричество для меня на этот раз, большой парень”, - говорит Питер, принимая решение и приближается к двери. Веном ползет. Он поднимает руки вверх, ладони прямые, и ожидает, что его кожа сгорит. Это не так. Металл холодный и неподвижный, не горячий, не вибрирует от содержащегося в нём электричества. Веном так же запутался, как и он. "Точно", - дышит Питер, сердце бьется в его груди. - Я не думал, что мы зайдем так далеко.” "Пни её", - Веном шипит, волнение делает его беспокойным. Питер отступает, балансирует и изо всех сил бьет ногой в дверь. Веном помогает - он тонкая чёрная плёнка, покрывающая голую ногу Питера. Это работает, дверь впадает посередине. Она еще не отваливается, потому что это все еще вибраниум, но дверь слабеет из-за изъянов, и Питер старается бить именно по ним. Еще три попытки, и дверь рухнет. Питер смог толкнуть ее до конца. Она выпадает тяжело и грубо на пол внешнего зала, покрытый белым линолеумом, и Питер ожидает, что будет сбит прямо там. Вместо этого, то, что бьет его первым - это звук тревоги. Шум так раздражает, что ему приходится закрывать уши ладонями, и Веном визжит так громко, что Питер может чувствовать кровь, теплую и влажную, струящуюся по его шее. Залы, когда-то белые, стираются в красных проблесках, сигнализация кричит, громко, "Слишком громко!" - и Питер падает на колени, скрежещет зубами и старается не фокусироваться на том, как его мозг чувствует, будто он плавится в его голове. "Уходим! - Веном кричит. - Вытащи нас отсюда". Питер даже не уверен, что он может стоять; с его обостренными чувствами и владением Веномом, затрудняющим восприятие высокочастотного шума, натиск тревоги слишком силён, особенно с эхом и акустикой узкого зала. Затем, как только всё неожиданно замирает, сигнализация затихает на царапающем звуке сработавшей обратной связи. После этого наступает тишина. Красные огни оповещения всё ещё мигают, но звук был отключен, и Питер падает назад к стене позади него, ноги дрожат и не держат его. Он может видеть Венома, как пульсирующие шипы над своей кожей, пытающегося отключиться. Субстанция дрожит, когда сигнализация останавливается, и медленно растворяется обратно. Питер наблюдает за этим с легкой паникой. "Если ты хочешь уйти, я не остановлю тебя", - говорит он, потому что не хочет привлекать внимание к тому, насколько он напуган. "Больно", - говорит Веном, и да, Питер чувствует, будто его голова расколота надвое. Он сглатывает, вопреки внезапно подступившей тошноте и часть него ожидает, что охранник или лабораторный наблюдатель прибежит за ним по коридору. Когда он не слышит никого, он поднимается, используя стену в качестве опоры для первых шагов. Его голова все еще болит, но он не чувствует, что его мозг застрял в герметичном контейнере. Он пытается услышать шаги и он слышит, примерно на шесть этажей выше. "Да, мы под землей", - рассеянно говорит он. "Изолированны", - предполагает Веном. Они правы. Высокие частоты не могут достичь их также под землей, и Питер все равно считает, что они расположены гораздо глубже. Они не ощущают звуков, будто проводят ножом по стеклу. Питер ходит по коридорам с высокими потолками, смотря по сторонам. Он никогда раньше не видел ни коридоров, ни какой-либо части здания, кроме лаборатории. Они завязывали ему глаза, когда они проходили по этим местам. И Питер понимает почему. Ему было бы слишком легко найти выход. Теперь он потерялся. "Где все?" - он спрашивает, и Веном пожимает плечами, танцуя, как дым над кожей рук. Раньше Питера пугало, как Веном может приходить и уходить из него, но теперь он находит утешение в дополнительной силе, что обеспечивает симбионт. Симбионт как доспехи, а без своего костюма-паука он чувствует себя слишком уязвимым. "Доспехи, - повторяет мысль Питера Веном. - Крепкие". "Да, дружище", - шепчет Питер, в то время как его чутьё паучка всё сильнее давит на затылок. Он поворачивает за угол. Белые стены окрашены кровью, пустынный коридор оживлён и поёт красным. Здесь около двадцати тел, разбросанных в ужасные кучи, бесполезное оружие отброшено от их безжизненных рук. Питер узнаёт некоторых из них. Человек справа от него, например, любит резать живот и наблюдать как быстро он может исцелиться. Любил. Теперь он мертв, и Питер не может сказать, что он чувствует себя слишком плохо. Его паучье чутьё всколыхнулось в то же время, как Веном сказал: «Взгляни». Питер оглянулся. В конце коридора, под мельканием красных ламп на красных стенах, красных ранах и красной крови, находится фигура человека, одетого в тот же мертвый красный цвет. Питер не может сказать, где заканчивается кровь и начинается человек. Он насвистывает, Питер понимает, по его тихому выдоху, когда он наступает на каждую безвольную руку, которую он проходит. Он не прикасается к земле, используя тела как жуткие ступеньки. Питер встревожен. Веному любопытно. Эта путаница беспокоит Питера. Он не знает, является ли этот незнакомец другом или врагом, но очевидно, что он убийца. Он держит катану в каждой руке в кожаной перчатке, и Питеру кажется, что тот его не замечает. "Скажи что-нибудь", - подталкивает Веном, слишком возбужденный для ситуации, в которой они находятся. - Заткнись, - Питер шипит, но для человека этого достаточно, и в следующую секунду лезвие катаны прижимается к шее Петра, а его чутьё паука едва успевает предупредить его об этом. Шок от того, что кто-то может удивить его, удерживает Питера на месте. Человек выше, шире его, и Питер задается вопросом, мутант ли он. Питер знает, что здесь много людей, над которыми ставят эксперименты, и он знает, что ученые здесь любят изменять им гены. Пулевые отверстия пронизывают кожаный костюм незнакомца, но мужчина стоит, как будто он и не должен быть мертвым. Эти двое все еще находятся в середине последствий резни незнакомца, и Питер может чувствовать, что симбионт покрывает его руки, растягивается на груди и шее, чтобы лезвие катаны не пронзило его кожу и, вы знаете, случайно не убило его. Мужчина это замечает, и белые линзы его маски комично расширяются. - Что за дерьмо?- он восклицает, голос громкий и гремит в коридоре. Питер вздрагивает как от удара. Этот человек, похоже, курит с двух лет, его голос тяжел и груб, как зубчатый камень. Он обхватывает свои катаны в плавном тренированном движении и наклоняется, слишком близко. - Я не хочу тебя тревожить, малыш, но у тебя что-то на шее. И плече. И груди, - говорит мужчина, и Питер... Питер не знает, что делать. Человек явно убил всех, и, кажется, он здесь не для того чтобы навредить Питеру, иначе он бы уже сделал это... Верно? - Что случилось? Это мое дыхание? У меня не было возможности почистить зубы со вчерашнего дня, и я знаю, что от меня пахнет, как будто кто-то оставил майонез в любимом тапочке старика, и все это впиталось... Я прав? Алло? Ты можешь говорить? Черт, ты что, глухой? Я плох в этом, - и человек начинает, блядь, подавать знаки, и Питер только немного знает язык жестов, но он уверен, что убийца просто спросил его, видел ли он какой-либо из его фильмов. Здорово. "Он нестабилен", - говорит Веном. Питер молча соглашается. - Нет, я могу говорить – Питер начинает, прежде чем человек перебивает его. - Пожалуйста, скажи мне, что тебе не двенадцать. Питер ощетинился. Он знает, что он слишком низкий, и при этом он не мог тренироваться и правильно питаться в течение многих лет, поэтому его мышечная масса уменьшилась, но да ладно?! - Мне двадцать четыре года, - сухо сказал он, скрестив руки на груди и почувствовав странный комфорт в ощущении Венома. - Перестань называть меня ребенком. Мужчина поднимает руки, ладони и пальцы покрытые кровью. Это должен был быть успокаивающий жест, но он похож на человека, который делает джазовые движения. Он делает джазовые раздачи. Пятнышко крови попало в щеку Питера. - Просто проверяю, малыш, я знаю, что Гидра больна, как мое дерьмо, но я почти на девяносто процентов уверен, что есть только один пленник, которого они держат здесь. И никто не сказал мне его возраста, поэтому я предполагаю, что ты - джек-пот! - человек говорит, его голос взволнован, но Питер сразу же встал в оборонную стойку. Этот человек здесь, чтобы забрать его? Использовать его, как Гидра? Веном вспыхивает, и Питер приседает, чуть-чуть, чтобы найти свою опору. - Почему ты меня ищешь? - он огрызается, и у человека все еще осталось это жизнерадостное настроение, но его глаза сощурены, и он напрягается, немного настороженно смотря на Питера. - Малыш, кто тебя не ищет? - человек спрашивает, и это застает Питера врасплох, потому что он был здесь три грёбаных года, конечно, никто не искал его. Гидра любила говорить ему это все время. Внезапно его грудь сжимается, а в глазах щиплет. Он не собирается плакать, это не так, но он что-то чувствует и вдруг становится немного трудно дышать. Человек должен принять это как испуг, но Питер становится более подготовленным к бою, потому что тот снова делает джазовые руки. - Я здесь не для того, чтобы сражаться с тобой, - говорит он, - это как раз противоположность тому, почему я здесь. Железный гигант выпотрошит меня десять раз, если я причиню тебе боль. И быть выпотрошенным - не самое лучший способ провести время, я имею в виду, это отличное очищение, я скажу, но это чертовски больно. Примерно как... Питер чувствует, что он теряет нить разговора. - Я знаю, каково это, - перебивает он, и человек затихает, чтобы вынуть Глок из кобуры на бедре и, не нарушая зрительного контакта с Питером, стреляет ближайшему врачу в голову. Мозг, череп и волосы вспыхнули в ужасающем кровавом фейерверке, и Питеру определенно хочется упасть в обморок, когда брызги попадают на его босые ноги. - Ну, хорошо, что они все вывернуты наизнанку, никто больше не будет экспериментировать на тебе, детка - мурлычет более крупный мужчина. Питер хотел бы, чтобы он этого не делал. - Вы сказали, что меня ищут, - говорит он, снова обретя свой голос. - Кто именно? - Хорошие ребята, - говорит мужчина, и по выражению лица Питера делает небольшое отступление, - я не один из них, как таковой. Они наняли меня для этого маленького трюка, потому что они проваливали это дело годами. Я знаю, для самых могущественных героев Земли они как бы отсосали эту работу. Я имею в виду, конечно, если вам нужен кто-то, чтобы уничтожить Нью-Йорк, а затем наполовину заплатить за ущерб, тогда они ваши ребята, но лично я думаю… "Избавься от него", - шипит Веном, но Питер не мог вдохнуть. Они искали его. Мстители искали его. Ему лучше не плакать, иначе будет очень неловко. Тем не менее, он не смог сдержать слабый выдох. Носовой платок оказался прижат к его носу. Должно быть, мужчина это сделал. Питер вздрогнул, а мужчина терпеливо ждал. - У тебя сопли - сказал он. Питер берет платок. Он очень грязный, но он все равно его использует. Это самое приятное, что кто-то сделал для него, так... много всего. Он вручает кусок ткани назад, и человек небрежно бросает его через плечо. - Так ты здесь, чтобы вытащить меня? - Питер спрашивает, чтобы быть уверенным. - Это моя работа! - гордо проговорил мужчина. - Тебе нужно убить тут всех? - Питер не смог не задать вопроса. - Тебе станет легче, если я скажу, что они все были ужасными людьми? - человек говорит, и Питер вдруг поражен тем, что это всё значит. - Подожди, - спрашивает он, потому что он не может поверить в это, - я могу уйти? Плечи мужчины падают, и он почти выглядит грустным, что смешно, потому что он носит маску, а маски не должны быть выразительными. - Да, парень, - говорит он, - давай вытащим тебя отсюда. На мгновение Питер не знает, что он чувствует. Он думает, что он в шоке. "Ты в шоке", - подтверждает симбионт. - Их может быть больше, - Питер слышит сам себя и сильно задумывается, он может понять, куда нужно идти, но он не чувствует своих пальцев, не чувствует своей кожи, не чувствует Венома. - Я имею в виду, больше охраны. Они придут за мной, что, если они уже в пути? Что делать, если Доктор... - Эй, - прерывает человек, голос мягкий, но твердый, требует внимания Питера, но не заставляет его - Я убил всех. Буквально. Никого кроме нас тут нет. Я был нанят, чтобы вырвать тебя, вернуть тебя туда, где ты живешь. Никого не осталось чтобы следить за тобой, понял? Клянусь на мизинчиках! Парень протягивает свой мизинец. Питер сглатывает. Он перехватывает своим мизинцем мизинец мужчины, и они трясут ими. - Теперь для введения, потому что мы движемся мимо экспозиции, - говорит человек, - я Уэйд. Уэйд Уилсон или Дэдпул, или Болтливый наёмник, или "личная боль в заднице". - И что из этого ты предпочитаешь? - Питер спрашивает, когда парень начинает скакать по коридору. - Для тебя? "Папочка" будет звучать весьма мило, - Уэйд оборачивается через плечо и непристойно подмигивает и Питер не знает, шутит ли он или нет. - Я буду звать тебя Уэйд, - решил Питер, двигаясь на трясущихся ногах, потому что из-за остывшей крови его ступни липкие. - Сойдет, - Уэйд гудит, его голос легкий и счастливый, когда они пробираются через извилистые залы. Они поднимаются на три лестничных пролета вверх, а Уэйд поёт и разговаривает. И Питер не потрудился спросить, с кем разговаривает Уэйд, потому что Питер тоже говорит сам с собой. Он это понимает. "Мы уверены, что можем ему доверять?" - спрашивает Веном, вновь появляясь впервые за долгое время. "Не знаю, - думает Питер, уделяя минутку изучению широких взмахов плеч Уэйда, мышц его спины и бедер, - он выглядит сильным". "Мы должны оставить его, - говорит симбиот, - мы не можем ему доверять. Что если он лжет?" Беспокойство лежит в желудке и груди Питера как свинец. Веном прав. Уэйд ничего не сказал, что Питер мог бы подтвердить. Да, похоже, что он убил всех, но Питер знает, что у гидры есть враги, враги, которые так же ужасны, если не хуже, и он был бы проклят, если бы он получил возможность выйти из своей своей камеры только для того, чтобы его отвезли в другую. "Мы сбежим, когда выйдем на улицу, - думает Питер, пытаясь успокоить свое сердце глубоким вздохом,- мне понадобится твоя помощь". Симбионт отвечает, скользя как расплавленная смола по его телу, оставляя его голову видимой, а не полностью покрывая тело. Это странное чувство, позволяющее Веному командовать его движениями, но они на одной стороне в этой ситуации, а ноги Питера чувствуют себя слабее с каждой минутой. Это самое большое, что он сделал за долгое время. Уэйд привел их в то, что выглядит как богато украшенный вестибюль отеля, и Питер ненавидит мысль, что он был скрыт под землей, под людьми, все это время. Уэйд говорит, он, кажется, всегда говорит, но Питер его не слушает. Он может слышать только бешеное биение своего сердца, потому что Уэйд шагает через дыру, где раньше была дверь, и Питер может видеть горы, деревья, солнце... На мгновение, после выхода, трудно понять, на что он смотрит. Его глазам нужно время, чтобы приспособиться, и их печет от усилий. Воздух чистый на вкус. Свежий. Его босые ноги приземляются на траву, и они ощущают щекотку. Там прохладный ветерок, несущийся через горы, и он хорошо чувствует его ласку в своих грязных волосах, ощущая яркий контраст со своей жесткой одеждой. Он может заплакать, но он не уверен. Он может чувствовать солнце. - Хорошо, детка, я припарковался чуть выше... При любых других обстоятельствах, Питер может чувствовать себя плохо. Но он потерял способность сомневаться в себе. Это уже стоило ему всего. Веном заставляет их двигаться быстро. Руки обхватывают запястья Уэйда, оттягивая его руки и вдавливая ногу между лопатками Уэйда. Он двигается так внезапно, что Уэйд только успевает сказать: "Это своего рода излом для меня”,– прежде, чем он пинает и ломает обе руки Уэйда. Человек спотыкается, ругается, но Питер не ждет. Он бежит. Он бежит так быстро, как только может. Он не оглядывается назад. Он может чувствовать землю под ногами. Он может чувствовать солнце. Он бежит. И Веном слышит птиц.