***
Плохо помню, как появилась та данмерка. Будто призрак из стены, возникла она напротив меня в черных одеждах, глаза надменного чудища: белки багровые, как закат, а посередине покоится ярко-алая радужка, флюоресцирующая в синем полумраке помещения. От нее пахло пеплом. -Хочешь меня? – сказала она с хрипотцой, присущей всем данмерам и соблазнительно улыбнулась, как даэдра. Мне сразу показалось это странным. Из-за моей замкнутости, привычки быть обособленным, женщины никогда не интересовались мной да и я не особо не нуждался в их внимании (мне хватало моей Рии) – это была прерогатива Леонида, он умел различными трюками и взглядами одурманивать противоположный пол. В его распоряжении были все: от длинноногих альтмерок до ненасытных каджиток. А он почему-то нуждался именно в Рии. Я сжал под столом рукоять меча и посмотрел пристально в топящие спокойствием глаза данмерки, пытаясь отыскать в них правду. Шпион? Или слуга Дагот Ура? Вряд ли. Они бы подсунули какую-нибудь смазливую девчушку, такую, стандартную, ладную и мягкую, которую каждый бы захотел, а у моей новой знакомой была экзотическая и таинственная красота, как у Морровинда, откуда она родом, того Морровинда, который еще не успела испоганить Империя своим амбициозным желанием сделать везде, как дома. Яркая косметика, как у дешевой проститутки, не спасала, не скрывала жестких, квадратных черт лица, зато подчеркивала изящные и гладкие линии; тело – палка, без манящих округлостей, за которые можно было бы ухватиться при более близком контакте, зато талия - осиновая, а шея – лебединая, как завещали поэты. На словах ничего необычного, но тогда мне казалось, что во всей этой дисгармонии и безвкусицы было нечто своеобразно привлекательное. -Ладно, в любом случае возможность ты упустил. Я только что приметила себе другого спутника на ночь, - данмерка пожала плечами и собралась встать, но я остановил ее, резко схватив за руку. Знал, что не нашла она никого, кроме меня, что это самый банальный из капканов, а я в него попался, как дурачок, но вдруг понял, что хочу ее узнать. Была в ней некая необыкновенность. Данмерка презрительно хмыкнула, гордо вздернув носик, и села обратно, притворившись, что делает мне великое одолжение. -Ну, хорошо, - с серьезным лицом проговорила она, - Но говорить буду я – ты только отвечай, если вдруг поймешь, что мне интересно знать твое мнение. Судя по твоему виду, платить тоже буду я, но до полуночи. Потом мы покинем этот рай для шавок и н’вахов и посетим одного моего знакомого. Не повезет, останемся там, повезет – вернемся сюда. Ты ведь уже здесь снял комнату на ночь? Отлично. Теперь давай выпьем за это. Она показала трактирщице тонкой увешанной серебряными браслетами рукой какой-то странный, понятный только для них обеих жест, отдаленно похожий на заклинание разрушения, и трактирщица услужливо преподнесла нам на подносе два бокала и бутылочку дорого киродильского бренди. Ну, значит моя знакомая точно не обычная проститутка – как правило, на них клиенты тратят деньги, а не они на своего клиента. Значит, шпион? Но внешность…. -Не люблю имперское, но ты мне нравишься, - сказала незнакомка, наливая сначала себе, а потом мне, - А тебе, наверное, нравится все, что умудрилась испражнить из себя твоя гадкая страна. Я знаю, вы, имперцы, патриоты до фанатизма. Так что, так и быть, – сегодня пьем киродильское бренди. Мы выпили. Знакомый терпкий вкус сиродильского винограда, который уже давно перебился пеплом, вновь расцвел на языке, будто после зимы наступила весна. Тепло медленно расползлось по всему телу и осело в области живота, притупив боль в ноге. Притупив боль от прошлого. Я вновь вспомнил одинокую маму на холме, вспомнил смеющуюся Рию у лавки с духами и почему-то выпивающего со мной в трактире Леонида. Вспомнил, как маленький в жару бежал по дорожке вместе со своим псом (забыл, как его звали), вниз по пригорку и надо мной было огромное, безбрежное, голубое небо, а впереди такая же бескрайняя сочно-зеленая степь. Я уже никогда не вернусь в те времена, никогда не вернусь в тот Анвил, который помню, возможно, поэтому, когда все кончится, когда меня выпустят отсюда, стоит уехать куда-нибудь далеко, даже, возможно, на другой континент, но пока я пил бренди, чувствовал, что мой дом возвращается ко мне, что переживаю все заново. На какое-то мгновение мне удалось забыть, где я сейчас. Но потом данмерка снова заговорила. Я вернулся к пеплу. -Странный ты какой-то капитан Клавидес*. -Меня не так зовут. Я – Антоний. -Фу…- она поморщилась, будто оказалась в загоне для гуаров, - сделаю вид, что я этой глупости не слышала, капитан. Так вот, ты очень странный, капитан Клавидес. По тебе видно, что Ввандерфелл тебе не по душе, а все же ты тут. Служба? -Можно и так сказать, госпожа Анара*. -О, загадки, значит? – Анара лукаво ухмыльнулась, повела бровями, и пригубила из бокала нарочито медленно, чтобы я мог хорошо рассмотреть, как у нее элегантно выходит пить. Хотя, возможно, мне лишь все это показалось, было бы неудивительно - бренди на голодный желудок (похлебку мою мне так никто и не принес) сказывался, - Хорошо, капитан Клавидес, но я уже все разгадала. Ты имперский агент. Это очень кстати. Я слышала, шпионы знают толк в сексе. Вас этому даже специально обучают. Так что жду от тебя сегодня чудес. -Нет, я уголовник, главарь одной банды. Убил важного человека в Империи, - сказал специально, понизив голос и опасливо посматривая по сторонам, чтобы она поверила, - Теперь скрываюсь тут от законников. -В Альд’руне? – спросила Анара, рассмеявшись, будто свист ветра во время пепельной бури, - Раз не умеешь врать, так и нечего пытаться, Клавидес. Я же просила без глупостей. Надо будет тебя за непослушание проучить. Но потом, когда готов не будешь к этому. Сейчас нам уже пора к моему другу. Она встала и направилась к выходу, а я остался сидеть и наблюдал. Она шла, как трава колышется лунную ночь, как пума облизывается, как пепел кружится при порыве пепла, и я просто не мог не последовать за этим великолепием, хотя ноги мои уже меня плохо держали, особенно левая, та, что хромая, и разум затуманился алкоголем.***
Я также не помню, как мы оказались у ее друга, данмера по имени Брален Карварен, в темной, освещенной только двумя подсвечниками, надушенной благовониями, комнате, без мебели. Только кальяны да пестрые орнаментные ковры с подушками – ничего лишнего. -А тебя за такое из Легиона не выгонят, капитан? – спросил с усмешкой Брален. Мы лежали на подушках и курили скуму. Я никогда ее раньше не пробовал. В страже насмотрелся на то, как эта дрянь людей разлагает и ломает их судьбы. Хотя дело даже не в этом, жизнь в целом сложная штука, не всем с ней везет, несмотря на то, употребляют они или нет. Какой толк от наркотического экстаза, от пьяного угара, если они всего лишь иллюзия? Раньше я думал так – наркотики, они слепят, они не дают мыслить реалистично, а для меня всегда было важно помнить, где земля, а где небо, видеть без прикрас, иначе утонешь или утопишься, как утопилась Рия, стоило Леониду разрушить все ее сказочные песочные замки, которые она себе построила. Реальность – сухая и жестокая, но все же реальность, за нее хоть можно ухватиться, со скумными галлюцинациями такое не провернешь. Поэтому я сначала сопротивлялся, когда Анара предложила мне трубку от кальяна, но тогда она безапелляционно сказала: «Так, капитан Клавидес, уже третья глупость за последний час. Сейчас поставим тебя в угол, если будешь капризничать». Понятия не имею, почему на меня это возымело эффект. Мы будто разыгрывали с ней некоторый спектакль, в котором и на сцене и в зале только я и она, но из роли запрещено было выходить, и у меня было ощущение, что если бы отказался от скумы, я нарушил бы это правило. Пить надо меньше -Уже выгнали, - мне к тому времени было трудно отвечать реальному, потому что я уже успел сделать несколько затяжек и погрузился в совершенно иной мир. Жалко, что половина в таком состоянии забывается. Думаю, из памяти как раз стирается самое главное, а остается лишь посредственные откровения. Но теперь-то я хотя бы понял – скума, не затуманивает, не закрывает, а наоборот открывает суть вещей, добирается до самой сердцевины. Видеть только реальность и не принимать все остальное: ложь, скрытую истину, истоки – варварское узколобие, все равно что познавать мир через маленькую щелочку. -Капитан, я же просила не глупить, - Анаре тоже было сложно говорить. Она заговорила спустя очень и очень долгое время, и я даже не был уверен, что данмерка открывала рот. Мне показалось, что она передала эту фразу мне телепатически. Наши разумы с ней объединились стали одним целым, только мы перед этим их тщательно прибрали, чтобы гость не увидел то, чего нам показывать ему не хотелось. -Знаешь, почему ты мне нравишься? – призналась Анара в какой-то момент, - Нет, не отвечай, ты уже исчерпал лимит глупых фраз на этот час, к тому же, это был риторический вопрос. Ты, конечно, отвратителен, даже для человека, не чесан, не брит, пахнешь, как гуар да и выглядишь в принципе так же, но сам по себе. Есть внутри тебя нечто нетривиальное и очень мне родное. Вряд ли смогу объяснить – не привыкла делиться слишком откровенными мыслями с чужаками. Надеюсь, Брален меня понял. Брален кивнул и закурил. Вдруг я увидел две луны. Не уверен, что это был не сон. Я лежал прямо на пепле, вытоптанном миллионами безразличных ко всему ног, для меня пели тысячи и тысячи всевозможных цветов, кроме пепельного, он загадочно помалкивал, а прямо надо мной простирался Обливион без конца и края, в котором рука об руку неспешно плыли краснолицый Массер и белобокая Секунда. И было что-то естественное в их движении, как в выгуле пастухом овец. Они шли без лицемерной напыщенности, шли правдиво, как умели. Я смотрел на них и захлебывался. Не в состоянии мой недалекий ум был переварить и осознать всю правду, которую в себе содержало небо, я чувствовал ее, но не мог постигнуть. Она щекотала сердце, но схватить ее никак не получалось. Я был псом, который глядел на кусок мяса на витрине, что пахнет так соблазнительно, но съесть его было невозможно – оставалось только пускать слюни. Потом понял, что надо лишь спросить Массера и Секунду, и они обязательно ответят, а не самовольно копаться в их внутренностях, но как только собрался с силами и мыслями, уже лежал на кровати в темной душной комнате трактира, без лат в одних штанах и рубахе. Не видать ни зги, но Анару я отчетливо видел, во всех подробностях. Она грациозно нависла надо мной в своих черных одеждах и снова улыбалась, как даэдра. Было до одури жарко, как в недрах двемерских руин. Я плавился на пропахших пеплом простынях и взмок от пота. Тонкие пальцы-змейки начали развязывать петли на моей рубашке – поблагодарить бы Анару за заботу, только я знал, к чему это все ведет. -Не стоит, - Я попытался встать, но ослабленное тело не смогло даже приподняться и рухнуло обратно в кровать, - Я не отец. Говорят, что дети отчасти повторяют судьбу родителей – если это так, то что же получается, все мы безнадежно застряли в своих панельках, из которых нам ни за что не вырваться? Нет, лучше повеситься, чем переспать по глупости с какой-нибудь несчастной девушкой, притворившись, что женишься на ней, а потом сбежать, стерев за собой все следы, кроме ребенка и старого гладиуса - именно так я появился на свет. Я много совершил ошибок, но подобную не совершу – не стану отцом. Никогда. Ни за что. -Азура! Это у вас, имперцев, такая национальная черта портить всем настроение своей моралью? – воскликнула Анара, возмущенно хлопнув меня по обнаженной груди, и в наказание укусила за шею. Легонько, согласно золотой середине, чтобы жертва испытала не боль, а получила мазохистское удовольствие. Манит, чертовка, - Вот, наконец проучила. Отчего-то волосы сползли с ее головы на лицо – ненастоящие, и я понял, почему Анара казалась мне, странной - она была юношей. Переодетым, накрашенным, одетым в парик, молодым данмером. Конечно, не будь я накурен, наверное, пришел бы в ярость, достал бы все-таки меч и проверил, насколько Анара (или, точнее, Седура Кена Телванни Хордальф Ксир*) хорошо бегает , но скумному мне было решительно все равно, нет, даже интересно, как это, с мужчиной. Пробовать ведь – не плохо, плохо – зажиматься в собственных границах, и не иметь храбрости их преодолевать. Это вроде так Анара сказала. Или нет? Не запомнил. -Ну, прелюдии будут или сразу к кульминации? Я бы сам не против начать, но в платье – мне не по статусу, –