Самый дорогой человек

— Мэттью, — произносит Шам хрипло, — Мэтт, нам уже нужно идти. Конвенция закончилась. Они отлучились, сказываясь на то, что пошли в уборную. Их жены ждут, наверное, на улице. Но им все равно. Они стоят в маленьком чуланчике. В нем как-то тесновато, но так даже лучше. Ближе. — Подожди. Еще одну минуточку. — грустно отвечает Даддарио и крепче сжимает Гарри в своих объятиях. Они не знают, встретятся ли когда-нибудь еще. Они больше не увидятся на съемках. Не смогут поцеловаться просто так, свалив все на репетицию для Малек. Не смогут тайно держать друг друга за руку. Все закончится и пойдут другие проекты, другие страны и новые коллеги. Все будет так, как было до всего этого. До их встречи. До Малек. До Охотников. — Мэтти… Нет. Он не может его отпустить. Еще рано. Еще слишком рано. Побудь со мной еще, Гарри, хочет произнести он, но не может. Это будет слишком эгоистично. Он не такой. Но отпустить Гарри — не в его силах. — Гарри… — да он даже не знает, что хочет сказать. Зачем он тогда вообще что-то говорит. — Что? Ох, Даддарио мог только мечтать о том, что Гарри не отзовется. — Останься со мной… — Мэтт хочет смотреть ему в глаза, эти шоколадно-карие глаза, — Пожалуйста… — Мэтти, дорогой, ты же знаешь, что это… — начинает Шам, но Даддарио его перебивает: — Нет. Не говори, что это невозможно… Мужчина с ореховыми глазами убирает руки от талии и спины Гарри и складывает их на своей груди. — Но, ведь, невозможно — значит попробуй еще раз. Помнишь? — улыбнулся другой. — Не в этот раз. — все еще грустно отвечает Мэтт, мотая головой. Гарри прав. Это невозможно. И никогда не было по-другому. От этого и страшно. Страшно, что скоро, или даже сейчас, все будет кончено. Страшно, что если они не смогут с друг другом покончить, придется открыться людям. Страшно, что кто-то вообще сможет сказать, что все конечено. — Обними меня. — просит Шам. Мэтт нужен ему. Жизненно необходим. Как кислород. Чтобы д ы ш а т ь. Даддарио не может отказать. Он обнимает своего мужчину, со всей любовью, что только к нему испытывает. Гарри льнет к его шее, в теплое место, чтобы спрятать свой нос от холода в чулане. — Крепче, Мэтти. Куда уж крепче. Задушит ведь. А Гарри это и нужно. Задушить себя. Умереть. Рядом с ним. С Мэттом. С л ю б и м ы м. Тело в руках Мэтта начало тихонько содрогаться. — Гарри? — он выпустил мужчину из объятий и посмотрел на него: — Гарри! Гарри, дыши! Смотри на меня! Ну же! Мэтт проклял себя десять тысяч миллионов раз, пока Гарри не начал дышать. Он выдохнул. — Господи, Гарри! Ты напугал меня! Что это было? Гарри молча смотрел перед собой. Он сейчас так хотел наброситься на это высокое, длинноногое, прекрасное существо. Е г о существо. Глаза Гарри начали слезиться, и как бы он не старался удержать слезы, одна предательская капля все же спустилась по его щеке. — Гарри?.. — Я хочу умереть! Хочу! Задохнуться от любви! От твоих объятий и поцелуев! Хочу, чтобы ты сейчас же заткнул меня. Чтобы я забыл как дышать! Мэтт только удивился и просто выполнил просьбу мужчины. Он целовал его так страстно и горячо, что Гарри действительно забыл как дышать. Но этого мало. Слишком мало. — Нет. Стой. Остановись, Мэтти… Что они делают? Этого не должно быть. Нельзя. — Что случилось? Что-то не так? Гарри громко вздохнул. — Да. Все это. Мы не должны. Не имеем прав друг на друга. Нам с самого начала надо было понять, что нельзя этого делать. И желать этого. Быть рядом. — Гарри… Я твой, — прерывистым голосом произнес Даддарио, — Я только т в о й. О Боже, нет. Гарри не хочет делать этого. Не сейчас. Ему больно. Он чувствует, что сейчас у м р е т. — Мэттью… Нет, не говори. Не говори этого, Шам! — Все конечено, Мэтти… О Господи… Он слышет звук разбивающегося стекла… А стекло ли это? Нет. То было сердце Даддарио. Разбитое сердце. Гарри сдался. Он прикоснулся к груди парня, с той стороны, где должны были находиться осколки от того, что осталось от любящего сердца. — Прости меня. Чем быстрее, тем лучше. Забывать друг друга пора нам. Я люблю тебя, Даддарио. Мэтт хотел положить свою руку себе на грудь, на руку Гарри. Но тот быстро отнял ее и поспешил к выходу из чулана. — Нет! — Мэттью не может отпустить его. Он догнал его совсем близко от двери. Обнял со спины. Прижал так сильно, будто пытался вдавить его в себя. — Гарри, я не могу отпустить тебя! Я не могу! Мэтт поцеловал его в макушку. Темные кончики волос Гарри измочились в соленой воде, что капала из глаз парня. — Гарри, прошу, останься со мной. Здесь. Навсегда. Нам ведь больше никто не нужен. Прошу тебя… Любимый… Гарри усмехнулся. Мэтт впервые произнес это прилагательное вслух. — Всего лишь парочка фанатов. — Может быть. — ответил Мэтт, улыбаясь. Гарри развернулся лицом к с в о е м у Мэтту. — Мэтт… — он прикоснулся к его щеке и большим пальцем вытер слезу, — ты не должен ронять слезы. Ты же мой сильный… Охотник? — Я просто твой. Не такой сильный, как ты думал. Шам запустил свою руку в его волосы. Такие мягкие, ни единого намека на лак и еще какую-то химию. Самые мягкие, самые приятные. Самые дорогие и родные. — Закрой глаза, — попросил Гарри. — Ты не исчезнешь? — Мэтт крепче сжал его в своих объятиях. — Закрой. Мэтт послушно выполнил просьбу. Он такой красивый. Его веки такие тонкие. Эта щетина, что колится всегда, когда Гарри целует его, по непонятным причинам, притягивала всегда. Об нее всегда хотелось царапать свои пальцы и губы, подбородок. Его Мэтт самый прекрасный и добрый человек на всей планете Земля. Гарри выпутался из объятий Даддарио. Тот тихо позвал его по имени. — Тише, — Шам поцеловал его руки, на одной из которых было кольцо. Обручальное. Гарри мечтал о том, чтобы это кольцо связывало их. Но это не так. — Я здесь. Я не ухожу. Гарри снял свое обручальное кольцо. А с руки парня снял его. Он следил за мимикой Мэттью. Не то, чтобы в полумраке чулана было что-то видно. Кольцо Даддарио он засунул в задний карман своих брюк. Он обнял парня за талию и протянул руки к его заднице. Грех — не использовать момент, когда он тебе выпадает. Засунул руку в карман его греховно облигающих джинсов. И, медленно вытянув обратно, оставил свое обручальное кольцо. — Не пропадай. Я тебя никем не заменю, Мэтти. Мой Мэтти. Гарри поцеловал его грудь, к которой и вовсе хотелось прикоснуться руками, и прижался щекой. Но лишь на секунду. — Если она спросит про твое обручальное кольцо, скажи, что потерял его. И вышел из чулана, заглушая стуком закрывающейся двери, звук своего разбивающегося сердца, которое с надеждой будет ждать очередной встречи с мистером Даддарио.