Le Enfoire

I stand in the distance, I watch from afar. Should I offer some assistance? Should it matter who you are?

      Людные места… Рынки, площади, главные улицы, артерии города, по которым ежеминутно циркулирует коктейль из разных социальных слоёв населения. Как плазма, как сама жизнь. Кто-то предпочитает проходить их как можно быстрей, мало где задерживаясь. Безусловно, кому нравится ощущать себя одним из «серой толпы»? Куда приятней чувствовать себя уникальным. А другие стараются и вовсе избегать, предпочитая спокойствие и тишину. Но где ещё можно лицезреть такое разнообразие неогранённых, диких типажей, гаммы физически исконных и наносных, модных проявлений, гармоник чувственных понятий? Пожалуй, это лучшие места для того, что я ищу. Наверное, потому я выбрал Площадь Жака Картье.       Не поймите неправильно, мне не чуждо одиночество истового отшельника. Я не желаю быть в обществе двадцать четыре часа в сутки, хотя иногда это неотъемлемая часть моей жизни и работы. Просто именно сейчас мне необходим этот свежий взгляд через призму уличной, открытой обстановки. Моё внутреннее «я» должно зацепиться за что-то невообразимо новое, за то, что может вдохновить меня идти работать дальше. Что повлечёт за собой принцип шёлкового платка, без труда, ловко вытягиваемого из кармана пиджака фокусника, побуждающего показаться на свет следующую за ним яркую вереницу лоскутков, связанных вместе… Странная ассоциация с киноплёнкой, но лично у меня всегда в голове возникает подобный образ.       И вот я здесь. У меня в руках обычный, плёночный раритет, из-за которого на меня иногда с иронией посматривает знающая толк в последних новинках электротехники молодёжь. Но меня это не волнует. Они, наверное, никогда не видели такого и даже не знают для чего эта штука предназначена, хотя уже сегодня вечером у них запланирован сеанс на какой-нибудь разрекламированный научно-фантастический боевик. Тем не менее, моя цель – не привлекать внимание, наоборот – всячески его избегать. Ощущение, будто ты в заповеднике. Слейся с деревьями, потеряйся в траве и не прерывай естественного течения жизни её обитателей, иначе спугнёшь. В кадре не должно быть фальши. В кадре должна быть только искренность. Это ведь не жизнь.       Время от времени я замечаю интересный для меня на первый взгляд образ, наблюдаю за ним с минуту, пытаюсь подобрать к нему подходящие ассоциации, стараюсь понять, чем он живёт, кто в нём мог бы разбудить страсть, горечь, заботу, отчаяние… Чем были бы заняты его мысли в четыре утра, если бы он или она страдал бессонницей? Подбираю обстановку, свет и цветовое сочетание фильтров, иногда даже костюм, что дело десятое… И забываю о нём напрочь.       На меня с дерева падают лёгкие, новорождённые черенки, семена и листья, сорванные ветром. Я их, не глядя, беспощадно смахиваю с плеч и головы пальцами, не замечая, что некоторые из них путаются в кудрявящихся волосах и остаются всё же со мной. «Это всё не то…» - думаю я, иногда забываясь и лихорадочно вертясь на скамье, хотя и хотел слиться с обстановкой, застыть и почти не дышать. «Забудь, что у тебя есть тело, есть остальные органы. У тебя есть только глаза и восприятие. Окунись в него с головой». Вот мои установки.       Солнце близится к самой наивысшей точке небосвода. Становится жарковато, от чего некоторые обитатели моих наблюдательных угодий спешат в прохладные объятия кондиционированных каменных монстров: отелей, офисов, торговых центров… Лишь некоторые остались греться под его лучами, но мне они уже не интересны. Из-под ног идёт запах испаряющейся сырости и земли, духота сковывает лёгкие… Наверное, снова будет гроза. Но придержал свой вдох я не поэтому. В объектив я словил силуэт на противоположной стороне площади. В отдалении от меня, но, тем не менее, всё ещё в хорошем обзоре.       Парень шёл со стороны Нотр-Дам де Монреаль. Может, поэтому его одежда напоминала форму церковно-приходской школы, а весь вид так отчётливо бросался в глаза чёрно-белыми красками, не по погоде строгими и аскетичными. И только затемнённые круглые очки и простая, небольшая серьга в левом ухе дерзко отклонялись от всего образа, ассоциировавшегося со священниками и хором Базилики.       Не знаю, почему именно он обратил на себя моё внимание. Ничем особым он не был примечателен. В его одежде и лице не было ярких красок. Меня окружали в течение этого дня куда более колоритные, интересные персонажи. Разноцветные волосы, макияж, пирсинг, татуировки, обласканные солнцем тела, улыбки… Мужчина не улыбался, скорее, был печально задумчив и словно не замечал ничего вокруг. И, тем не менее, я видел этот мерный, неяркий свет, исходящий от него. Даже не так. Не «от», а «из».       Одним лёгким движением сняв с себя пиджак, незнакомец небрежно повесил его на руку и огляделся в поиске направления своего пути. Было видно, что он испытывает жар. Видно, как к коже кое-где прилипла белоснежная влажная рубашка, а кончик языка скользнул по губам, слизывая соль и сухость. Чуть поразмыслив, он пошёл бодрым шагом в ту сторону площади, где располагалось сейчас летнее кафе. Не иначе как ведомый жаждой.       Не сводя взгляда с быстро удаляющейся от меня фигуры, я резко встал, но тут же решил вести себя более непринуждённо, усмирив свой пыл и скорость. Деланно безразлично закинул в сумку пару журналов об искусстве и кассетный плеер, который был почти ровесником моей камере, повесил её самую на шею за ремешок… И всё-таки совсем упускать свою цель из виду мне не хотелось, поэтому я пошёл по каменистой дорожке чуть быстрее, вглядываясь через прохожих, ища заветную спину.       Я уже почти успел расстроиться, когда не увидел знакомый силуэт среди гуляющих и посетителей кафе, как из дверей вышел этот странный парень. Пара пуговиц на груди расстёгнута, по шее стекают капли воды… Охлаждался под раковиной.       Закусив губу, я пронаблюдал, за какой столик он сядет, после чего сам выбрал для себя удобное по обзору, но не такое заметное место, расположившись за два стола слева от него. Пока незнакомец просматривал меню и делал заказ почти сразу подошедшей миловидной блондинке, одаряющей его призывными и подобострастными улыбками, я наблюдал за жестами его рук. Пальцы были длинные и изящные, с развитой гибкостью и отточенными движениями, словно он мог играть на каком-то музыкальном инструменте. Кожа на первый взгляд будто имела текстуру перчаток – настолько гладкой и нетронутой она казалась. Проведя по ламинированной странице меню, рука порхнула по воротнику, вскользь его поправив, а после переместилась на запотевший от жары стакан, ногтями задевая и царапая стекающие по стеклу холодные капли…       - Добрый день. Вам что-нибудь принести?       Внезапно подошедшая официантка заставила меня вздрогнуть и отвлекла от созерцания, которое овладело мной на последние несколько минут. Я перевёл на неё слегка затуманенный собственными мыслями взгляд и сказал первое, что пришло в голову:       - Принесите то же, что и тому столику.       Только в тот момент, когда она ушла, я понял как, наверное, странно и глупо это прозвучало. Как из какого-то старого дешевого романа. Но было уже поздно сворачивать, поэтому я просто взял в руки камеру и стал настраивать фокусировку, спрятавшись за вазой с нарциссами и незабудками, стоящей на столе. Поймав в объектив профиль мужчины, я с разочарованием подумал, почему тот не снимет очки, чтобы я мог более детально рассмотреть черты его лица. Солнце уже стали накрывать подозрительные тёмные тучи, поэтому смысла в тонированных стеклах не было никакого, но они упорно оставались на месте. «Ему так нравится нагонять на себя таинственность? Отгораживаться от людей и всего мира? Или у него врождённая чувствительность сетчатки?..» - Гадал я, уже мысленно выстраивая концепции разных образов одного и того же человека у себя в голове, полностью забыв о заказе, даже не взглянув в сторону официантки, принёсшей мне в точности такой же стакан. «Он живёт здесь или приехал по делам? Скорее, приезжий. Да. Но из какой страны? Я не слышал, как он сделал заказ, поэтому не могу судить об акценте. Чёрт!»       Забывшись, я неосторожно подвинул камеру, и еле успел перехватить накренившийся стакан, тут же вспомнив о его наличии. Раз схватил его, сделал несколько жадных глотков, будто бы это итак входило в мои планы. Распробовал то, что пью, я только когда почти закончил. Это был лаймовый сквош, и концентрация сока была в нём выше, чем воды, поэтому после него я сразу потянулся к графину.       Запив напиток ещё и простой водой, я сразу оставил на столе оплату, чтобы не забыть, и снова уставился в объектив. Ощущая себя каким-то фотоохотником на сафари, я переместил пару цветочных стеблей налево, чтобы не мешались. Мой таинственный незнакомец пил из своего стакана, даже ни разу не поморщившись. Об этом я мог судить только по открытой части его лица, но, думаю, был прав. Расслабленно сидя в плетёном кресле, он начинал меня раздражать недоступностью, непроницаемостью своих эмоций. Я привык снимать лица крупным планом, вчитываясь в каждый неосторожно брошенный взгляд, каждый дрогнувший мускул и пробегающую искру чувства. «О чём он думает? Может, ему назначена здесь встреча, и он просто тянет время? Может, она опаздывает?» Почему-то у меня не было и толики неуверенности в том, что женщины любят его, а он любит женщин. В нём был тот магнетизм чистой, не напускной мужественности, которая притягивала прекрасный пол как магнитом. Что ценно, он не выставлял это напоказ. Это было для него настолько же естественно, как дышать. Он словно был тем самым романтизированным ретро-образом, чёрно-белым фото из прошлого, но гармонично вписанным в настоящее. Это не смотрелось дико, это смотрелось…маняще.       Мой слух уловил первый раскат грома одновременно с тем, как мужчина попросил счёт. Не прошло и минуты, как первые капли дождя коснулись земли, а ветер усилился, заставляя прохожих увеличить скорость своего перемещения. Наблюдаемый тоже не стал дожидаться перехода небольшой мороси в ливень, и, расплатившись, покинул летнее кафе. Подождав немного, дав ему фору, я и сам сошёл с места и направился осторожным шагом за ним, стараясь не привлекать внимания, прикрывая аппаратуру от брызг.       Парень накинул пиджак, снова став тенью, чёрно-белым призраком. Он стремительно увеличивал расстояние между нами, лавируя между толпой людей обтекаемой ртутью. Я уже еле поспевал за темпом и вскоре совсем потерял его из виду, запутавшись между персонажами одной пары, став на время для них третьим лишним. Высвободившись, я свернул в переулок, чтобы отдышаться и попробовать понять, куда могла укрыться от меня моя цель. Вытерев испарину со лба, я медленно сделал пару шагов вглубь, уже в сомнении решая, как поступить. Дождь всё усиливался, врезаясь колючими каплями в кожу, от чего я щурился и передёргивал плечами, когда вода попадала за шиворот. «Похоже, пора оставить попытки и где-то укрыться...»       Но не успел я перейти от планов к действиям, как почувствовал резкий удар в спину, от которого я, подскальзываясь на мокрых камнях переулка, отлетел лицом в стену противоположного дома...