***
Тору каждый день снилась Вальгалла. Все это чертово время ему мерещился мир павших в бою воинов. Сначала бога грома это очень сильно пугало, ведь сон не свойственен жителям Асгарда. Неужели он становился человеком? Нет, это не было похоже на обычный сон, скорее на марево, которое окутывало его каждую ночь, подсовывая сначала странные, по-неземному прекрасные пейзажи. Эти видения всегда были светлые и приятные, но он не мог понять, хочет ли он там находиться. Каждое утро он просыпался с ощущением чего-то потустороннего, непривычного, но манящего и таящего в себе великую тайну. И он абсолютно не был уверен, что это приведет к чему-то хорошему, но упорно избегал подобных мыслей. Первое время Тор пытался свалить все на усталость, связанную с постоянными поисками Таноса. Но раньше они работали намного больше, будучи постоянно на боевых заданиях и ничего подобного не случалось, почему же сейчас его воображение так разыгралось? Конечно, бог подозревал об истинной причине всего происходящего, но старался об этом не думать. Оставалось лишь с нездоровым интересом изучать необычный ландшафт иного измерения. Время шло, и сны манили вернуться в те места. Странно, ведь изначально Тор планировал засунуть свое увлечение подальше и не проявлять никаких эмоций по отношению к происходящему, приняв все как должное. Но каждое утро он громко чертыхался и весь день думал об увиденном. Вроде бы ничего такого — просто красивая природа, но как же все это тянуло к себе. Или это звал тот, кого бог там в тайне от себя самого искал? Прошло два года, Одинсон уже с трудом отличал реальность от галлюцинаций. Хотя, галлюцинаций ли? Тот мир казался настоящим, оставляя горьковатое послевкусие правды. Первое время он отчаянно бродил по лесам, пестрящим сочной зеленью, и по похожим на травяные океаны полям. Красиво конечно, но в чем же смысл? В голове вертелись вопросы вроде «Зачем я тут?», «Куда идти?», но почему-то никогда не сомневался, где он. Может он и знал ответы на остальные, но был не готов произнести их вслух или даже подумать. Легко бегать от себя, он это прекрасно знал. Ещё Тор был уверен на все сто, что это Вальгалла, поэтому упрямо искал родню, попутно отдаляясь от своих мыслей. Спустя некоторое время он набрел на песчаный пляж. Море было темное и постоянно бурлило, но казалось, будто бы сама жизнь начинала свой ход в кипучих водах. И вот неподалёку, среди обтёсанных валунов, Тор увидел родителей. Они сидели взявшись за руки и о чем-то тихо перешептывались, стараясь не нарушить окружающей их ломанной идиллии мира мертвых. Один и Фригга тепло встретили сына, хотя смотрели растерянно. Слова в тот момент просто пропали из головы. Все втроем лишь молча переглядывались, но вдруг весело рассмеялись. Они немного поболтали о какой-то ерунде, потому что после долгой разлуки с близкими, тем более если ты встретил их в загробном мире, не хотелось говорить о чем-то серьёзном. Вдруг Один стал все рассеяннее слушать сына, отвлекаясь и нервно дергаясь, будто торопился куда-то, а Фригга выглядела так, словно её оторвали от некоего очень важного дела. Тор поспешил с ними попрощаться. С уходом дальше от пляжа, с души схлынула радость от встречи. С ними не было его. Опять бесплодное хождение по девственным далям и ноль результата. Спустя еще два года бог грома опять пропал с радаров. Сначала в двери его квартиры в Нью-Йорке ломились Кэп и Тони и даже пытались помочь — Стив читал предания и пытался что-то выяснить, а Старк приносил пиво и громко матерился, нагружая запросами Пятницу. Тор был им благодарен, но понимал, что это впустую. Сначала он злился, что они лезут не в свое дело, хотя, скорее всего, ему не нужна была помощь. Точнее он не хотел её. Эти сны давали ему возможность на встречу, такую долгожданную и желанную. Он вваливался в это безумие с распростертыми объятиями и улыбкой на лице, потому что, казалось, тут его уже ничего не держало. И друзья сдались. Они ведь не слепые и уж точно не тупые, поэтому в один прекрасный день они по-дружески похлопали Одинсона по плечу и пожелали удачи. На их лицах отражалась… радость? Конечно они поняли, что у их асгардского друга появилась возможность увидеться со своими близкими, в то время как им самим такая возможность едва ли выпадет. Тору лишь оставалось удивляться очевидности ситуации. Но времени на такие глупые и ненужные думы не оставалось. Забраться подальше от цивилизации было банально и так по-человечески, но ему было это нужно. Наличие роутера в старом домике в Исландии создавало иллюзию того, что он все-таки еще не совсем отшельник и даже вроде не отстает от остального мира. О, как же он хотел отстать. Очевидно, что реальность осточертеет, когда каждую ночь бродишь по доселе невиданному месту. Туда, где теперь было его сердце. Сны приходили только по ночам, но ему хотелось больше. Но на то он и бог, чтобы ни в чем себе не отказывать, ведь верно? Тор искал выход из положения, хотя лучше сказать вход в этот мир, чтобы попадать туда когда ему взбредет в голову. Потому что бог грома не намерен ждать. Тем более на это уже точно не оставалось сил — вся энергия уходила на штудирование различного вида источников информации. Интернет, который пришлось освоить, книги, изученные от корки до корки, где смысл оставалось искать только если между строк. Не найдя нигде ничего толкового, пришлось потрясти старых знакомых. Хранитель храма в Гонконге лишь пожимал плечами, а достучаться до кого-то из других миров было слишком опасно или попросту этого кого-то уже не могло быть в живых. Позже пришла идея о наркотиках. Люди ловят приходы от белого порошка, но подействовало ли это на жителя Асгарда? Хотелось верить. В конечном счете все ожидаемо пошло через одно место, так как имея при себе несколько килограмм кокаина и героина он не смог изменить ровным счетом ничего. Никакие галлюциногенные не действовали, отчего выражение лица в зеркале казалось еще более удрученным. Лишь долго пытался смыть с себя это неприятное ощущение испорченности, будто он ничего хуже этого в своей жизни он не делал, но конечно богу было неприятно ощущать все это человеческое. Хотя с одним чувством, свойственным в основном людям, ему пришлось смириться. Время было будто скомкано, а мысли сумбурны. Он думал, как скоротать день и приблизить ночь, и иногда получалось даже, но лишь очень и очень редко, когда отвлекало какое-нибудь замечательное чтиво или редкие звонки товарищей. Однажды он даже вернулся в Нью-Йорк отпраздновать день рождения Нат. Визит будто ударил его со всей силы головой об стену, показывая что ты тут не один мученик, что тебе еще повезло, что ты видел умерших хотя бы во снах. Тора охватил стыд за свое равнодушие, но он не мог не думать ни о чем, кроме этих ночных походов в Вальгаллу. При виде осунувшегося лица Старка, Кэпа, который больше не светил белозубой улыбкой, еще более задумчивого Брюса и непривычно тихой Наташи Тор должен был чувствовать себя хуже, забивая голову мыслями о том, что стоило бы присоединиться к друзьям, помочь им с поисками ответов, поддержать их. Но на удивление, ничего подобного. Как сказали бы люди, ни стыда ни совести. Это было бы правильно, ведь раз за разом бог оставлял крупицу себя в Вальгалле. И вышеперечисленные качества в первую очередь. Потому что он был там. А сострадания не было потому что он умер не так. Он не рассыпался в прах, его пырнули ножом, и теперь он находился в Вальгалле, куда каждую ночь Одинсона посылало воображение. Это не тот случай. Сама вечеринка прошла странно. Были лишь самые близкие, точнее те, кто остался жив. Играла музыка, каждый натягивал улыбку, хотя после изрядной доли алкоголя этот натужный фарс спал, оставляя место расслабленной усталости. Все старались говорить на отвлеченные темы, но получалось из рук вон плохо. Аккуратно подбирая слова, Тор решил поинтересоваться об общем состояние бывших Мстителей. Бередить старые раны не хотелось, поэтому он решил поговорить об этом с Роуди, который выглядел жизнерадостнее остальной массы трудящихся. — Как они? — глупый вопрос, но это лучшее, что тогда пришло в голову. — Так же как и весь мир. Скучают, — взгляд полковника тут же помрачнел, хотя легкая улыбка как-то удержалась на губах. — Всем непросто. Последовала неловкая тишина. Одинсон не знал, как потактичнее расспросить о каждом. Но тут задумчивая дымка спала с глаз собеседника и тот продолжил: — Столько наших ушло. Кэп взгромоздил на себя вину за большинство исчезнувших, — было видно, что ему было тяжело сказать «умерших». — Ванда, Сэм, Вижн, и… Баки, — на секунду Роуди замолк, будто набираясь сил, — Конечно он сильно скучает по нему. Тор понял, о ком идет речь. поэтому лишь понимающе кивнул, потирая лоб, будто бы стараясь разгладить залегшие на нем морщины. — Та девочка из Ваканды, Шури… Она помогает нам. Горюет по брату, но делает вид, что держится, — мужчина кидает в сторону худенькой девчушки, о чем-то разговаривающей с Наташей, — Романофф и Брюс вроде даже и живут дальше, — скорее всего, Роуди хотел добавить, что остальные лишь существуют, но не стал, — Они вместе, и им вроде полегче. А вот Старк… — мужчина свел брови на переносице и уставился в плечо сидящего на диване миллиардера, — ощущение, что ему хуже всех здесь. Не пойми меня неправильно, тут всем нелегко, но Тони, он будто сам вот-вот рассыпется. Глаза полковника на секунду расширились от страха произнесенного им же сравнения, но он быстро взял себя в руки. — Смерть Питера сильно подкосила его. Он ведь любил этого мальчишку, хоть и, наверно, сам не знал насколько сильно. До сих пор ему кошмары снятся. Да и Стрэндж этот. Они были знакомы давно, как оказалось, — было видно, что Роуди до сих пор неприятен этот факт, — Старается не подавать виду, но даже сейчас он сильно напряжен. Со Стивом помирился, и теперь они вместе над чем-то работают, хотя подозреваю, что к этому его подтолкнули все те события. Как-никак, мы все теперь понимаем цену жизни. Джеймс замолкает, как-то неловко опираясь о барную стойку. Казалось, он не знал куда себя деть и хотел что-то сказать. Такое поведение было на него совсем не похоже. В итоге он кое-как забрался на высокий стул и уставился на бога грома. — А ты как? Я имею в виду, ты же был вместе со всеми этими стражами, и они тоже… ушли у тебя на глазах, ну и… — тут Роуди повел плечами, не желая договаривать. — Я тебя понял. Ну, наверно так же как все. Не лучше и не хуже. Живу дальше, приходится, — максимально размытый и лаконичный ответ, ничего говорить он больше не намерен. В голове будто зажглась лампочка — он не единственный, кто кого-то потерял. А он даже про них и не вспомнил. Грут, Ракета, эти странные чудики — Квилл, Гамора, Дракс, Мантис, их ведь тоже больше нет. Пусть он и разделился с половиной из них, но, все же он должен был хотя бы поинтересоваться их судьбой. И опять на душе не скребут кошки. Ему не то чтобы все равно, ему не до этого. У него свое горе, свои проблемы. Он впопыхах прощается со всеми, поздравляя еще раз Наташу с днем рождения, пожимая руки приятелям и тепло улыбаясь на прощанье. Он говорит со Стивом и Тони, благодаря их за то, что не рассказали о его видениях. Они интересуются его успехами, но бог не удостаивает их подробностями, на что те лишь вздыхают и желают успехов, уходят, опираясь друг на друга. Тор торопится домой, потому что скоро его ждет сон. Опять эта пустая Вальгалла без намека на даже заблудшую душу. Никто не подскажет, куда идти и что делать, остается только идти наобум. Усталое раздражение зудит в голове, но злиться не хочется, или просто сил нет. Скучные дни и такие же ночи, от которых он ждет спасения, а получает пустую красоту и слепящую идеальность. Похоже, герои Нью-Йорка совсем отчаялись, раз зовут бога на помощь, но ему до лампочки. Прошло почти 5 лет.***
Во всем мире траур. Первый маленький юбилей огромного горя. Раны затягиваются, но шрамы остаются. Тор все еще в Исландии, в своем старом покосившемся доме. Весь день состояние нестабильное, эмоции то зашкаливают, то отпускают, все вокруг будто не знает, что происходит и как поступить. По ощущениям все не такое, как раньше. Наверно, сказалось волнение жуткого дня, а может, просто голова болит, он не знает. Верить своим чувствам уже давно не приходилось. Немудрено, когда ты почти безвылазно сидишь отшельником на старом пыльном диване. Время близилось к девяти. Скоро его накроет сон. Сегодня все не такое. Шелест ветра странно напоминал переливы голосов, а тени от деревьев и кустов напоминали силуэты. В этот раз он идет недолго, буквально пара шагов и он натыкается на дом, что слишком похож на его собственный в Исландии. С виду он старый и ветхий, но приглядишься — он сияет чистотой новизны. Тор толкает дверь и ожидает скрип, но ничего не слышит. Он оглядывается — похоже на бар, но без выпивки, вместо множества небольших круглых столиков — один прямоугольный большой. Через сверкающие, начищенные окна бьет свет, но он мягкий и приятный. Бог не сразу замечает высокую и сухую фигуру в углу. — Здравствуй, брат, — её обладатель шагает на свет. Все внутри мгновенно сжимается как пружина, все чувства скапливаются внутри, жгут вот-вот может раскрутиться. Такой знакомый и родной голос, чистый и звонкий, в последнюю их встречу он слышал лишь жуткие хрипы. Тор устремляет взгляд на красивое скуластое лицо и не знает что делать. Собеседник тоже молчит. Они смотрят друг на друга и не поймут, кто из них жертва, а кто — хищник, ведь в каждом есть и от того, и от другого. Температура в комнате скачет. Он больше не выглядит расслабленным, но и с Тора спадает напряжение. Эмоции отпустили их, повиснув где-то в воздухе. Дышать легче не стало. Вдруг они одновременно делают шаг на встречу друг другу. Забавно, но положение не то, чтобы смеяться. Тишина гармонично сочеталась с влетевшим в комнату шорохом ветра. В голове столько мыслей, но на языке ни единого слова. Странный баланс. Хлипкий, непрочный, как и эти два существа в баре. Ничего вроде не случается, но они синхронно подходят друг к другу вплотную, казалось, даже ближе. Ветер затихает и Одинсон решает восстановить равенство с беззвучием, не дав ему лидировать. — Локи… — он аккуратно берет худые, но сильные плечи, пытаясь прижаться ближе. Касания не бьют разрядами тока, потому что они сами как электричество, два противоположных заряда. Тор чувствует приятные прикосновения прохладных ладоней в районе шеи и затылка. Прекрасное лицо брата не искажено привычной ухмылкой, на нем выражение тотального счастья. А бог грома и не знал, что он может быть ещё идеальнее. А тот улыбается. Он прислоняется лбом к теплому лбу Тора и собирается с силами, тяжело вдыхая. Он смотрит своими невероятными глазами в голубые озера брата, потом зачем-то жмурится, будто ослепленный ими, и, наконец, выдает: — Ты уверен? Хочется убить за такой глупый вопрос или отпустить несмешную шутку, но не сейчас. В этот момент вообще ничего не хочется кроме него. Тор обхватывает мраморное лицо широкими ладонями, аккуратно, но умело, и целует. И в этот момент не взрывается сверхновая и не рождается планета. Просто для них началась жизнь заново, и Тор был к ней готов. Время тянется долго, но разрывать поцелуй не грустно, ведь впереди еще так много всего. Только для них. — Да, — на выдохе и с упоением. Они так и стоят прижавшись друг к другу. Пять лет — это, все-таки, много. Потому что в ночь пятой годовщины рождается вечная любовь, где-то там, в другом мире, в Вальгалле. Но тут, в Мидгарде, на Земле, спустя ровно пять лет становится ещё на одну душу меньше. Тор больше не просыпается.