***
Я не слышу уже на протяжении пяти лет. Ни единого звука. Поначалу это меня напрягало, что понятно, ведь когда ты просыпаешься в больнице в абсолютной тишине, хотя рядом с тобой стоят врачи и что-то говорят, но ты попросту не слышишь и не понимаешь какого черта тут происходит, это до безумия тебя пугает. Мне пришлось приноравливаться к такой жизни, жизни, в которой ты не слышишь смех друзей, шум машин, пения птиц по утрам. К жизни, в который ты не слышишь ничего. Но, как оказалось, к этому не так уж сложно привыкнуть. Сложнее привыкнуть людям, которые тебя окружают. Брендон вот первый год все время звал меня с другого конца квартиры, если ему нужна была помощь, но я, естественно, не подходил. Брендон — мой лучший друг и, по совместительству, сожитель. Именно он отвез меня в больницу, когда у меня начало звенеть в ушах, да так, что я не мог на ногах спокойно стоять, и мне казалось, будто этот звон слышит весь Лос-Анджелес. И именно он помогал мне справиться со всем этим, хоть и было видно, что ему тоже тяжело. Сейчас он уже привык подходить ко мне, когда хочет что-то сказать, чтобы я смог прочитать это по губам. Все привыкли. Даже я.***
— Спокойной ночи, — как обычно говорит он. Каждый вечер перед сном он заходит ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. Это уже своего рода привычка, и, судя по всему, не только его, ведь я сам каждый вечер лежу в своей кровати и смотрю в сторону двери, ожидая, когда она откроется. — Спокойной ночи, — отвечаю я ему и отворачиваюсь к стене. Так спать удобнее. Я не слышу, как закрывается дверь, не слышу его удаляющихся шагов, но на моей душе все равно спокойно.***
Наконец-то. Я наконец-то накопил достаточную сумму, чтобы установить себе слуховой аппарат. Я ждал этого почти шесть чертовых лет. О своей цели я никому не говорил, потому что все тут же бы всполошились, особенно Брендон. Он был бы готов продать все свои вещи, лишь бы со мной было все хорошо. Поэтому знать другим необязательно. Я решил, что скажу всем об имплантате только после того, как установлю его. Тем более, Брендон уехал на несколько дней в другой город по работе, так что это идеальная возможность.***
Брендон вернулся. И я понял это не потому что увидел его, а потому что услышал. Это невообразимое чувство — снова слышать. И, кажется, к этому привыкнуть еще труднее, чем к тишине. Но я решаю, что лучше рассказать обо всем Брендону завтра, ведь сейчас уже поздно, да и он устал после поездки. Так что, после того, как я выслушал его жалобы насчет каких-то ворчливых клиентов, я иду в свою комнату, чтобы лечь спать. И вот я снова смотрю в сторону двери, ожидая, когда там появится человек и скажет мне слова, завершающие этот день. Дверь открывается, и Брендон облокачивается на косяк, держась за ручку. — Спокойной ночи, — говорит он с улыбкой на лице. Я отвечаю ему тем же и все так же отворачиваюсь к стене, готовый уснуть. — И я все еще люблю тебя. Дверь закрывается, и он уходит. А я лежу и не могу пошевелиться. Он только что…? Но для него я все еще не слышу его. Он думает, что я не знаю, что он сказал мне не только «спокойной ночи». Улыбка сама по себе появляется на моем лице, и я не замечаю, как засыпаю.***
Утром я вижу Брендона на кухне, поедающего его любимые хлопья. Я прохожу мимо него к кувшину с водой, просто чтобы не стоять в проходе как идиот. — К твоему сведению, я тоже люблю тебя, — говорю я ему, делая глоток воды. Брендон давится хлопьями и смотрит на меня огромными от удивления глазами. — Но я ведь… ничего не сказал, — шокировано говорит он. Тогда-то я и показываю ему на свое ухо. Он вскакивает со своего места и бросается на меня с объятиями. — Как давно? — тихо спрашивает он. — Несколько дней назад. Ты тогда был в отъезде. — Господи, почему ты мне сразу не сказал, почему не предупредил, а если бы что-то случилось, а если бы, — все не умолкал он. Я же просто крепче обнял его. Вот теперь все по-настоящему наладилось.