New Day.

Empir- New Day

Я каждый день повторяю себе о том, что это больше не повторится. Что моя душа больше не будет болеть из-за этого человека. И с каждым разом все больше убеждаюсь в том, что я просто не могу жить без того ужаса, который причиняет мне он. Я до сих пор верю в то, что будет новый день, новая жизнь, новый я. Буду я, который сможет быть сильным, стойким и дать отпор кому угодно, не говоря даже о самом родном человеке; о единственном человеке, без возмущений, крика и втаптывания в грязь которого я просто не могу жить. И сегодня я снова убедился в том, что я доверчивый идиот. Я просто слепо ткнулся на встречу Луи, а он оттолкнул меня, выбросил на улицу, променял. Я могу залечить свою душу алкоголем, валяться в пьяным в стельку на какой-нибудь помойке, переспать с какой то красавицей, но кому какое до меня дело? Кому есть дело до того, чем занимается известный на весь мир, состоявшийся девятнадцатилетний парень, который по уши влюблен в лучшего друга, у которого давным-давно есть девушка? Кому есть дело до Гарри Стайлса, который спит по ночам и видит в своих кошмарах Луи Томлинсона, беззаботно гуляющего по парку со своей избранницей, которую он безумно любит? Я не прошу ни о чем большем, как просто не рвать мою душу на куски каждый день; не давать мне надежду, а потом бесстыдно ее отнимать; не звонить мне. Не писать мне. Не напоминать о себе, как о родном человеке. Не совершать глупостей. Не делать мне больно. Не делать больно себе. Так глупо давать человеку веру в то, что он еще может ожидать от тебя чего-то человечного, что он еще может ждать каких-то взаимных чувств от тебя, но потом просто ломать все, во что только-только удалось поверить, превращать все в иллюзию, в которую мне удается наивно верить. Хочется выпить. Нет. Хочется напиться. Напиться до забытия, убежать из дома, очнуться где-нибудь в квартире у какой-нибудь сумасшедшей девченке, лишь бы забыть обо всем этом ужасе, обо всех терзающих меня мыслях хотя бы на сутки. Хочется совершать немыслимые вещи. Прыгать с парашютом, лететь в космос, покорять горы. Только все это не от счастья, а от отчаяния. От глубокого отчаяния, которое когтями впивается в самое сердце и продолжает расти, каким бы образом я от него не избавлялся. Я всегда знал, знаю и буду знать, чем заканчиваются твои походы ко мне. Ты просто приходишь, все рушишь, выговариваешься мне. А я отделываюсь дешевыми фразами. "Мне жаль", "Вы помиритесь", а самая противная "Ты будешь счастлив". И тогда я ломаюсь. Вся стена, которую я строил все это время, укрепляя ее алкоголем и девушками, рушится. Было бы не так обидно, если бы я строил ее всю жизнь. Просто она бы рухнула однажды, и все. Но проблема в том, что я строю ее каждый день. И ломается она так же часто, как бы сильно я ее не подпирал. Хочется кричать, сходить с ума, умирать, лишь бы больше не видеть твоих яростных глаз, твоего потухшего взгляда, злобной ухмылки и крепких рук, раздевающих меня со скоростью света. Я нужен тебе только тогда, когда ты сам не нужен никому. Я просто хочу избежать этого всего раз и навсегда, любым путем. Но я все еще продолжаю верить в то, что ты на самом деле во мне нуждаешься не только как в предмете для удовлетворения своих фантазий. Разных. Всех. Я продолжаю верить в то, что будет новый день, и он непременно принесет мне хотя бы горсточку счастья. *** Запах мартини во рту, режущая боль, неприятно отдающаяся в висках и ужасно ноющие мышцы не позволяют мне встать с кровати, давая возможность только на то, что бы немного приподняться на локтях. Кажется, в спальне ничего не изменилось, если не учитывать висящего на люстре джемпера и раскиданных по периметру комнаты остальных вещей. Я снова задаюсь глупейшим вопросом в своей жизни "Это снова произошло, да?" и тут же ему следует второй "И он снова ушел посреди ночи, так?". Неприятные воспоминания сами начинают лезть в голову. У меня просто больше нет сил с этим бороться. Слезы предательски брызнули из глаз, пока мой мозг пытался отмотать время назад, до событий той ночи. Сделать мне этого не дал резко распахнувшаяся дверь из ванной и, если бы я не был так ошарашен увиденным, то точно бы накинулся на Луи без лишних раздумий. - О, ты не спишь уже? Прости, я не успел приготовить ничего поесть, - парень виновато улыбнулся и пожал плечами, присаживаясь на край кровати. - С тобой что-то странное. Ты не ушел ночью, - я недоверчиво сощурил глаза придвигаясь ближе к другу, предварительно схватив бутылку воды с тумбы, стоящей рядом. - Просто понял одну важную вещь. - Что за вещь? - я сделал пару глотков воды и откинул бутылку в сторону, но так и не повернулся в сторону Луи. Как бы мило с его стороны не было остаться со мной на ночь, и вся эта любезность... Оставался неприятный осадок. - Даже не знаю, как сказать. - Говори, как есть, - я впервые за всю неделю посмотрел ему в глаза. Я пропал. Утонул. Бесследно. - Знаешь, у меня в жизни, пару лет назад, появился один важный человек. И он с самого начала узнал, какой я на самом деле. Не такой, каким я выхожу на свет, какими меня видят фанаты. Он знает, какой я ужасный, какой я моральный урод и как прекрасно я умею разбивать людям сердца. Но этот человек... Он самый близкий. Самый сдержанный. Он терпит все колкие фразы, которые я бросаю в его адрес, успешно скрывает все раны, которые я наношу ему. И я не ценил его. До вчерашнего дня. Я понял, что этот человек единственное родное, что есть у меня. - Очень мило, Лу. Я рад за тебя и за этого человека, - голос предательски вздрогнул на последнем слове. Добивает. Он просто добивает меня. Дыши спокойно, Гарри. Скоро твоя душа улетит. Навсегда. И ты будешь таким же бесчувственным, как и твой лучший друг. Главное сейчас понять, зачем и за что он мне доставляет такую боль. Я же... Не заслужил, да? - А еще бросил Элеонор. А вот это уже интереснее. Господи, Гарри. Вдох. Выдох. Держи себя в руках. У тебя все равно нет никаких шансов. Главное, показаться сейчас чем можно больше обеспокоенным и чем можно меньше разбитым. Это выходит у меня крайне плохо, в связи с тем, что меня несколько часов назад бесстыдно трахнули, твою мать, а теперь так же бесстыдно скребут душу, вырывая у меня единственное человечное, что во мне осталось! - Что случилось? - Я люблю кое кого другого, - Луи сжал губы и опустил глаза в пол, постукивая пальцами по мягкой обивке дивана. Если к Элеонор я более менее привык, то с его новой девушкой я не смогу сдружиться никогда. Ты большой неудачник, Стайлс. Ты ему не нужен. Он не ставит тебя ни в какие рамки. Ты не являешься ему даже другом. - Кто она? - нотка ревности, все же, проскочила в моем голосе. Дай Бог, Луи этого не заметил. Господи, лишь бы Луи этого не заметил. - Он, - я резко распахнул глаза, вглядываясь в движения, которые совершает Луи своей правой ладонью, теребя края одеяла и неловко бегая глазами из-стороны-в-сторону. - Думаю, после этого ты должен будешь меня убить и закопать мой труп в лесу, но оно того будет стоить, - шепчет Луи и наклоняется ко мне, вглядываясь в мои глаза и с каждой секундой все ниже опускаясь к губам. Мне не хочется думать, что будет дальше, поэтому я просто поддаюсь искушению и притягиваю его к себе, пытаясь передать в поцелуе все : всю боль, всю любовь, все то, что я пережил за столь относительно недолгий срок. - Я люблю тебя. Господи, я так люблю тебя, - еле отдышавшись бормочет Луи и утыкается в шею, копошась пальцами в моих кудрях и обжигая шею теплым дыханием, но я даже не придаю особого смысла его словам. Я просто любуюсь прекрасным видом, который открылся мне, когда он, наконец, приподнялся: красные губы, пылающие щеки и стоящие немного дыбом высохшие волосы, которые, в общем-то, никогда не требуют внимания (это еще одна удивительная способность Луи : его волосы всегда идеально стоят, даже если он их не расчесывает). - Если ты внятно объяснишь мне, что это было, то я обойдусь простым пинком под зад, пожалуй. - Это было что-то вроде признания в любви. - И почему я должен поверить тебе сейчас? - Потому что ты не мог понять этого раньше. И все мои страдания, всю боль, все то, что было у меня до сегодняшнего дня будто сняло рукой. Потому что это мой день. Новый день. Новый я, который больше не хочет дать отпор любимому человеку, как хотел этого в прошлом по собственной же глупости.