Настоящее - это ты

Сделал предложение. Мой брат только что сделал предложение девушке, которую я люблю. «Спокойно, парень. Ты всю жизнь держал себя в руках - сдержишь и сейчас». Мгновение, окрашенное в взволнованное молчание всех присутствующих, показалось мне вечностью. Цвета, звуки и весь мир отключился на эту секунду, в которой наши с Хазан глаза встретились, передавая друг другу своё состояние. И я был почти уверен, что счастьем ни с одной из сторон это назвать было нельзя. — Поздравляю, дети, да состарит вас Аллах на одной подушке, — ровным тоном произнес отец. Я видел, что эта помолвка не совсем ему по душе, но, сохраняя достоинство, он старался не показывать этого. — Благослави Аллах этот союз, — добавила госпожа Фазилет. А вот это странно, ведь и она не прыгала от счастья от предстоящей свадьбы дочери. Синан тут же поцеловал руки обоих родителей, но Хаза словно пребывала в трансе. Я старался не смотреть на нее, но почему, почему я снова видел это убийственное и слишком знакомое выражение глаз?.. — Хазан? Она вздрогнула и повернулась на голос Синана, разрывая наш зрительный контакт. Надев на себя дежурно-радостное выражение лица, которое я тоже знал очень хорошо, она так же подошла к родителям и поцеловала их руки. Неловкий момент тянулся. Напускная «радость» влюбленных и чересчур серьезные для такого случая лица отца и г-жи Фазилет совершенно путали все мои мысли. Всеми силами пытаясь оградить себя от боли, испытываемой при мысли обладания моей любимой женщиной кем-то другим, я старался направить свой разум на другое — что во всей этой ситуации не так? Что же явное лежит на поверхности, в то же время скрытое от меня под надежными замками?.. — Брат, ты не поздравишь нас? — глядя в мои глаза спросил Синан. Я вдруг с ужасом осознал, какое выражение застыло на моем лице. Чувствуя только острое желание ответить «нет», я собрал всю свою волю в кулак и подошел к паре, чтобы поздравить их. Через силу я обнял брата, хлопнув его по спине, а затем, ощущая якорь, привязанный к шее и заставляющий стоять на месте, с трудом подошел к невесте. — Поздравляю, Хазан, — я плохо слышал себя и почти ничего не соображал. В моей голове задержалось только одно. Она никогда не будет моей. Коротко обняв её, чтобы не мучать себя еще больше, я быстро выпустил Хазан из объятий, кинув стремительный взгляд в её глаза. Черт побери! Что здесь не так?! Почему я снова вижу эти глаза, наполненные болью и безысходностью? Почему мы снова словно на кладбище?.. Я опять ощущал потребность спасти её, но от чего? Глупо. Во мне говорит эгоист, который не хочет отдавать то, что и так ему никогда не принадлежало. — Вы будете очень красивой парой, — прощебетала Фарах. Да, вот кто действительно наслаждался ситуацией. Я вдруг задумался, действительно ли она тот друг, которым я её считал? — Что ж, давайте давайте, выпьем за предстоящее счастье молодых, — г-жа Фазилет очнулась первой из всех. В наступившем снова молчании все сели на свои места, взяв в руки бокал вина. Все изобразили радость, и мое бешенство росло с каждой секундой. «Что происходит, что происходит?», крутился в моей голове вопрос, словно занудная мантра. Я снова поднес бокал ко рту, чтобы сделать обжигающий глоток алкоголя. — Думаю, свадьбу нужно делать очень элегантную, под стать нашим красивым детям, — вернувшись к своей привычной манере общения продолжала говорить г-жа Фазилет. Я уже прикидывал, через какое время после свадьбы будет более менее прилично улететь в Америку. — Господин Хазым, что вы думаете по поводу жилья наших детей? Где им предстоит провести ночь после свадь… Звук треснутого стекла перебил её. — Ягыз?! — воскликнула Фарах. Раздавленный стакан осколками посыпался на стол. Остальные, поняв что этот звук издал я, встрепенулись и взволнованно посмотрели на меня. — Что такое, у тебя вся рука в крови! Я резко поднялся со стула, держа руку немного в стороне. Теплая струя текла по ладони, но я не ощущал боли. Кроме той, что была в сердце. — Я.., — все в кучу, я не мог связать и двух слов. Тем временем, вся семья смотрела на меня с большим волнением и мне было необходимо взять себя в руки. — Задумался, — улыбаясь,, выдавил из себя я. — Пойду промою рану. Отец и Фазилет смотрели на меня с подозрением: оба с одним и тем же, и каждый со своим собственным одновременно. Синан искренне не понимал, в чем дело. И только одна пара глаз смотрела на меня с настоящим беспокойством, думая о моих чувствах, пытаясь во всем разобраться. Эти большие, карие глаза… И снова мысль, что больше я не должен смотреть в эти глаза, полоснула мое сердце. Снова, как тогда в Агве, я хотел бежать, укрыться, все забыть. Мне нет места в любви, и все, что мне теперь оставалось, это продолжать наслаждаться своим одиночеством. Еще до того, как я вышел из столовой, я твердо решил уехать сразу после свадьбы. Только в этот раз придется все очень тщательно скрывать: если Хазан снова заплачет при моем отъезде, я не смогу уехать от нее. Но так будет лучше для обоих... или по крайней мере я старался убедить себя в этом. До ванной я шел скорее интуитивно, ноги сами знали куда меня вести. Закрыв дверь, я остался наедине с собой и посмотрел в зеркало: уставшее, измученное лицо смотрело на меня, и я ничего не мог с этим поделать. Я устал. Я очень устал любить. Прохладная вода струилась по моим ладоням, смывая кровь из раны, но это не могло успокоить меня. Я все еще был там, за столом, где мою жизнь разбило бриллиантовое кольцо, и я никак не мог выйти оттуда. Казалось, мой путь закончился в той комнате. Я не помню, сколько я пробыл в ванной; может минуту, может полчаса, но остатки разума напомнили мне, что я должен объяснить свое поведение. Еще раз глубоко вздохнув, я поправил свой внешний вид и направился на выход из ванной. — Ну-ка иди сюда, девочка! Голос г-жи Фазилет был полон злобы, и, судя по всему, направлена эта злость была на Хазан. Я открыл дверь и увидел, как мать вывела Хазан под руку из дома, и они исчезли в вечерней полутьме. Тут же из гостиной вышла Фарах, которая, видимо, шла узнать обо мне. — В чем дело? — опередил её я, кивая на входную дверь особняка. Фарах вздохнула, и явно попыталась избежать ответа. — Ягыз, как твоя ру... — Фарах. Она сжала губы и отвечать мне не собиралась. — Я жду, Фарах, — я повысил тон, что обычно делаю редко, от чего девушка вздрогнула. — Хазан отказала Синану, — испытывая неудовольствие, наконец, сказала она. Я был уверен, что ослышался, пока Фарах не продолжила. — Попыталась снять кольцо, но мать вывела её и… Я тут же пошел к дверям. Что значит отказала? Что эта девушка делает? Я остановился на пороге, услышав гневный голос г-жи Фазилет: — Ты что творишь, Хазан? А? Надевай кольцо, извинись и сиди смирно! — Мама, что ты говоришь? — сквозь слезы спросила Хазан, и этот надломленный голос заставил мое сердце сжаться. — Ты же знала, знала, что я хочу с ним расстаться, зачем ты это делаешь? Неужели деньги настолько запутали твои мысли… Хлесткий удар. Звук пощечины раздался на всю улицу. — Проживи мою жизнь, пройди мою дорогу, прежде чем говорить о деньгах, госпожа Хазан, — ледяным тоном процедила мать. Я слышал только всхлипы девушки, и на моей щеке горела та же пощечина, что и на её. Я был в шаге от того, чтобы обнаружить себя и просто увести Хазан оттуда. — Вы обе решили испортить себе жизнь, возомнив себя мудрыми. Твоя сестра, глядя на тебя, совершает глупость за глупостью, разрушая свой брак, отбирая счастливое будущее моего внука. А ты? Ты что делаешь? В то время, как я все силы кладу на твою же выгоду, твою спокойную жизнь, ты решила поиграть в несчастную любовь! Отҡрой глаза, глупая девчонка, ты полюбила брата своего жениха, прости меня Аллах! Кто-то отключил подачу кислорода в мои легкие, ибо я не мог вздохнуть. Все мои ощущения, мысли, чувства — вся моя жизнь свелась к звукам плача Хазан, который лишь подтверждал немыслимые слова матери. — Но смотри же, Хазан, — продолжала шипеть Фазилет. Я весь обратился в слух, желая улавливать каждый их вздох. — Ты знаешь, почему сейчас наденешь это кольцо обратно. Не только потому что твой отказ означает раскол их братства, но и потому что я все расскажу твоему любимому, он все узнает, все! — Не делай мама, не делай! — вскрикнула Хазан. — Я не позволю тебе заставить его пережить эту боль, не позволю! Ноги сами шагнули вперед. Обе повернулись на шорох. У обеих на лице застыло выражение ужаса на лице. - Хазан? – тихо произнёс я. *** Месяц назад Я был в своей квартире, когда вечер уже царствовал над Стамбулом. Передо мной лежали новые фотографии со съемок, и я вглядывался в красивое лицо, стараясь выбрать лучшую фотографию из всех. Я старался не думать о том, что задерживаюсь на каждой слишком долго, и концентрировался на работе. В момент, когда я взял фотографию, где Хазан была особенно хороша, совершенно неожиданно в квартире погас свет. - Аллах, не ты ли мне посылаешь мне знак, - усмехнулся я про себя. Я выпустил фотографию из рук, не торопясь встал с дивана и подошел к панорамному окну, чтобы посмотреть на огни города. Я любил смотреть на Стамбул, а вечером, как мне казалось, он имел особое очарование. Но и тут мое созерцание было нарушено, а именно - громким и настойчивым стуком в дверь. - Ягыз? - меня звал знакомый взволнованный голос, от которого довольная улыбка сама растянулась на моем лице. - Ягыз, ты ведь дома? - Очень может быть, госпожа Хазан, - ответил я, открывая дверь. Перед собой я увидел Хазан, держащую в руке телефон со включенным фонариком. Она тут же вошла в квартиру. - Я... я просто, - Хазан вдруг начала болтать со скоростью света. - Ну я в общем, просто... - Боишься темноты, - укоротил я её признание. - Нет! - воинственно воскликнула девушка. Я изогнул бровь и смеющимися глазами посмотрел на неё. Ее лицо тут же приняло кислое выражение. - Да, боюсь. Я только улыбнулся. - Не волнуйся, сейчас заработает генератор и свет снова включится. - Генератор? - недоуменно спросила Хазан. Я закатил глаза. - Госпожа, вы вообще в курсе, за какие деньги снимаете квартиру? В эту стоимость входит и твой комфорт в том числе. Хазан фыркнула. - Умник... Я продолжал улыбаться. Опять её присутствие наполняло меня молоком и медом, до самых краев, и даже мысли о брате не хотели сейчас донимать меня. Хазан почти по-хозяйски прошла мимо меня и уселась на диван. - Уф, зарядка садится... где же твой генератор? У меня сейчас отключится фонарик. Я, не удержавшись, усмехнулся. - Что? - в темноте было видно плохо, но я в точности знал взгляд, которым она меня сейчас наградила, но я действительно ощущал себя так, словно разговаривал с дочерью. - Скажи мне, чего ты боишься, если я с тобой? Я несколько оборвал фразу, потому что сказал её слишком нежно, сам того не заметив. Я не видел её лица, и, наверное, это было к лучшему в этот момент. Хазан ничего мне не ответила, но все же я заметил, что она немного расслабилась. - Ну тогда я буду надоедать тебе, пока свет не включится снова, - пригрозила мне моя гостья. - Да хоть всю жизнь надоедай, - сказал я себе под нос. Хазан не расслышала, но я не дал возможности переспросить. - Хочешь что-то выпить? Некоторое время она молчала. - Если только немного вина, - подумав, ответила она. Я был не против такого выбора, поэтому достал на ощупь два бокала и взял со столика бутылку моего любимого вина. Усевшись рядом с Хазан, я наполнил бокалы и отдал один ей. - Все еще не включается, - сказала она, принимая бокал. - Хазан, почему ты так боишься темноты? - мне было действительно интересно, как тренер по боксу могла иметь такую фобию. Она сделала небольшой глоток. - Ты знаешь, откуда родом все мои страхи, - тихо ответила она. Вот же дурак! Заставил девушку снова вспомнить самые ужасные моменты её детства. - Как только в комнате становится темно, я вспоминаю вечер, когда умер папа, вспоминаю, как сидела одна, в тёмной комнате и плакала по нему, - Хазан снова сделала глоток, а я продолжал корить себя за то, что она вернулась в тот день из-за меня. - Дело не столько в страхе, сколько в ужасе, который я испытала в тот день, и который покрыл темнотой все мое детство. - Извини, мне стоило догадаться и не напоминать тебе об этом, - сказал я. Хазан помотала головой. - Нет, об этом нужно напоминать, Ягыз. Нельзя всю жизнь стоять на одном месте... жаль только что тот, кого я выбрала, не понимает всей моей боли, - мое лицо вмиг потеряло улыбку, и слава всевышнему, Хазан этого не видела. Опять мы говорим о моем брате! - От того сложно с ней справляться. «Вот же тупица! Как он может не замечать этого в её душе!» - гневно пронеслось в моей голове. Я снова злился на брата, в объятия которому толкнул Хазан собственными руками. И с каждым днем я все больше сомневался в адекватности своего решения. - Может быть тебе стоит просто поговорить с ним? - я очень старался держать себя под контролем, но понимал, что в любую секунду мог выдать себя. Я услышал, как Хазан усмехнулась. - Странно слышать это от тебя, его брата, который знает Синана Эгемена лучше себя, - иронично ответила мне она. - Все мои проблемы кажутся ему мелочью... Я медленно закрыл глаза, сжав губы. Клянусь, будь Синан там в тот момент - я бы придушил его. Я не мог ничего ответить, потому что моя злость дошла до самого края. - Да уж, ему всегда было мало интересно, что происходит у меня внутри, - продолжала Хазан. - Я все больше понимаю, что с ним лучше не делиться ничем сокровенным. Но, - глубоко вздыхая и переходя на более веселый тон продолжала она, - мне надо научиться так жить. Что поделать, если я люблю его. Снова. Снова тупая боль, сковавшая мое нутро. Зачем мироздание постоянно напоминает мне о любви Хазан к моему брату? Я помирил их, держусь подальше, делаю все, чтобы оставить в покое Хазан, так почему в награду я не могу получить возможность не слышать этих слов от неё? - Ягыз, почему ты молчишь? А что мне ответить? - Просто.., - протянул я, пытаясь найти нужные слова и игнорировать новый приступ боли, но на помощь мне пришел резко включившийся свет. Хазан вздрогнула, но тут же расслабилась и улыбнулась. Она осушила бокал, а я старался придать моему лицу максимально невинное выражение. - Ну ладно, спасибо, что приютил...ой! - Хазан начала подниматься с дивана и, совершенно забыв про телефон, уронила его на пол. Оба автоматически потянулись за ним. Порыв был такой быстрый, что я не успел удержаться прямо, как и Хазан. Мы оба инстинктивно схватились друг за друга, и, не успев остановить свое тело, я приблизился к ней и мои губы, без моего же разрешения, оказались у тонкой шеи Хазан. Я вдохнул запах её волос, а губы на мгновение ощутили мягкую кожу её шеи... мы оба пропустили пару вздохов, физически ощущая смущение друг друга. Я еле сдерживал себя, чтобы не сомкнуть губы и не оставить там поцелуй; моя голова не справлялась с наплывом слишком сильных эмоций. Хазан вздрогнула, и, конечно, попыталась отстраниться, но между столиком и диваном было так мало места, что все получилось наоборот: вместо того, чтобы отсесть от меня, ее тело шатнулось ко мне еще плотнее и от столкновения мои губы вовсе провели линию от её плеча до мочки уха. Теперь уже я сам отстранился от Хазан, быстро поднимаясь на ноги, Хазан сделала то же самое. Мы смотрели друг на друга большими от страха глазами. У обоих на лице вспыхнули красҡи. Я машинально поднёс руку к шее и несколько раз провёл от затылка до ключиц. - Хазан, я, я... - Нет, нет, ничего! - наверное, со стороны могло показаться, что мы под кайфом. - Спасибо, что впустил, спокойной ночи! - и очень быстро она развернулась и выбежала из квартиры. Я остался стоять там, где стоял. *** Ветер приводил в движение листья всех деревьев и листьев вокруг.. Я медленно шел по дорожке, ведущей мимо белых надгробных камней. До могилы мамы оставалось немного. Я не смог справиться со своими чувствами. На моих губах еще горело прикосновение к ее коже, которое раздирало меня изнутри - Хазан была запретной, запретной! Она любит брата, как я могу с ним так поступать... - Мамочка, - поздоровался я, подойдя к могиле. Я обессиленно сел на белый гранит. - Мама, я больше не могу... Мне больно, мама. Мама, где ты? Почему ты ушла от нас так рано? Я остался один, наедине со всеми детскими страхами, наедине сам с собой. У меня никогда не было никого кроме тебя, мама. Ты была моим ангелом, я знаю, что сейчас ты где-то рядом, и дух твой рядом со мной. Мама, что мне делать? Ты видишь мое сердце насквозь, как всегда. Ты видишь, что и кто поселился в нем. Видишь, как эти чувства иссушают меня, как медленно убивают. Она ни на кого не похожа, мама. Знаешь, она такая, что мои глаза всегда там, где она.... и сердце. Моя возлюбленная, которая разрушила весь мой мир, танцует на его обломках каждый раз, когда смеётся рядом со мной. Сколько я видел красавиц? Сколько девушек бегали за мной в университете, думая, что я не вижу? Среди них были пустышки, были обычные, были даже те, кто мог бы тебе понравиться, мама. Но ни одна не стоит и волоса с её головы... Мама! Сколько я буду смотреть в глаза брату, и наблюдать, как они любят друг друга у меня на виду? Мой Синан, мой любимый младший брат, он ведь так полюбил, мама, так изменился. Он стал тем человеком, каким ты и отец мечтали его видеть. И все благодаря ей... Я даже не знаю, знает ли она об этом, ведь я столько раз не сдерживался и всем своим видом кричал о любви. Что если она все поняла и играет со мной? А если и так, пускай, у неё есть на это право. Ведь помимо прочего, мама, в день когда ты ушла от нас, я так обидел девушку, что гордость её долго была в грязи. Как бы я хотел вернуться в тот вечер и сделать все, чтобы мой язык отсох прямо там! Я так сильно люблю её, мама. Так сильно люблю. Мое ледяное сердце вспыхнуло, выжигая меня секунда за секундой. Из куска льда я превратился в одно сплошное пламя, я обжигаюсь на каждом шагу. Когда я вижу её, да даже когда её нет рядом, я горю, словно у меня лихорадка. Я все время забываю кто она... Впервые в жизни ни мое сердце, ни мой разум не могут найти объяснение этому безумию. Я не контролирую себя, я не справляюсь с этим, не справляюсь... все мои попытки не любить её лишь заставляют меня любить ещё сильнее. Мама, я вижу сны. Они все такие яркие, но я помню лишь один - там моя Хаз... там она хозяйка в нашем с ней доме. Там её руки заботливо кормят нас и заботятся обо мне. В том сне я могу подойти и прикоснуться губами к её лбу. В том сне и она любит меня. Я каждый день говорю себе: «не обращай внимания, не подходи, пройди мимо», но что бы я ни делал, как бы я ни старался, все время только я и она. Она и я... Но не волнуйся, мама. Я не огорчу своего брата. Я тот, кто всегда будет один. Конец первой главы.