Больше чем дружба.

... Судьи удалились и скоро вернулись с единодушным решением. Лорд Браун хладнокровно вынес вердикт: — Апелляция отклоняется. © ... К тому времени как надзиратели добежали до камеры, Дэнни успел основательно разнести её в хлам. Стол был разбит вдребезги, простыни изорваны в клочья, небольшое металлическое зеркало с корнем вырвано из стены. Когда Хэйген распахнул дверь, Дэнни уже пытался выломать раковину. Трое надзирателей набросились на него. Он попытался замахнуться на Хэйгена, но тот увернулся. Второй надзиратель ухватил Дэнни за руку, а третий со всей силы лягнул сзади под колено. С трудом им удалось его обездвижить. После этого надзиратели выволокли Дэнни из камеры и потащили вниз по железной лестнице, ни на миг не останавливаясь, пока не добрались до блока одиночных камер. Хэйген открыл одну из них без номера, и двое других забросили Дэнни внутрь, тут же захлопнув за собой дверь. Дэнни долго пролежал на холодном бетонном полу. Будь в этой камере зеркало, он бы смог полюбоваться крупным лиловым фингалом под глазом и мозаикой синяков по всему телу. Но ему было всё равно: какой смысл трепыхаться, если надежда потеряна. © ... — У нас не было выбора, сэр, — сказал Паско. — Не сомневаюсь, что вы действовали верно, Рэй, — ответил начальник тюрьмы. — Всем известно как долгосрочники реагируют на отклонение апелляции. Либо уходят в себя, либо крушат всё вокруг. — Неделя в одиночке приведёт его в чувство, — заметил Паско. — Дай-то бог, — сказал начальник тюрьмы. — Картрайт умница, я рассчитывал, что он поведёт себя более благоразумно. — Пара дней в изоляторе остудит его пыл. — Надеюсь, Рэй. Однако поговори об этом с Монкрифом с глазу на глаз. Он самый близкий друг Картрайта. Тому сейчас нужна поддержка, и кто как не Монкриф сможет дать её ему. — Хорошо, сэр. © ... Несмотря на армейскую выдержку, Ник еле высидел всю комиссию по условно-досрочному освобождению. В обед Паско передал ему через конвойного, что апелляцию Дэнни отклонили, и того возвращают обратно в тюрьму из Олд-Бэйли, поэтому всё, чего Ник желал в тот момент, это поскорее оказаться у себя в камере, чтобы дождаться возвращения Дэнни и встретить его там. Отвечать на вопросы представителя Совета в таких условиях было нелегко: Ник казался рассеянным, часто уходил в себя и отвлекался по мелочам. Лишь природная собранность и солдатская выдержка помогли ему успешно пройти тест и закончить собеседование. Обратно он возвращался уже в четыре часа пополудни в небольшом тюремном фургончике, предназначавшемся для перевозки заключённых, ёрзая на сидении, точно на иголках. Ему едва хватило терпения пройти пост. В камеру он влетел вперёд надзирателя и с изумлением уставился на погром. Большой Эл поднимал с пола клочки ткани — при ближайшем рассмотрении это оказались куски порванной простыни. — Где Дэнни? — с тревогой задал вопрос Ник; голос его дрожал. Не было сомнений в том, кто учинил весь этот беспорядок, и Ник беспокоился только за то, не сделал ли Дэнни ещё какую-нибудь опрометчивую глупость. Не наглотался ли таблеток, например. И сейчас, возможно, тюремные медики боролись за его жизнь. А то и вовсе его везли в центральный госпиталь в неотложке. — В карцере, — буркнул Большой Эл недовольно, а затем опустил поднятый им оборванный лоскут ткани обратно на пол, словно осознав, что пришить его всё равно уже не удастся. Не к чему. Да и нечем. — Малыш-Дэнни здорово расстроился, — снова подал голос Большой Эл, и от этой фразы повеяло безнадёжной грустью. Ник обернулся лицом к закрытой двери и принялся что было сил барабанить по ней. Большой Эл с сомнением покосился на него опасливым “ты тоже тронулся?”- взглядом. Не прошло и минуты, как Рэй Паско открыл дверь. — Мне нужно увидеть Картрайта. Срочно. Надзиратель бросил на Монкрифа хмурый взгляд. — Не положено. Он в одиночке. Отбывает наказание за то, что перевернул здесь всё вверх дном, — Паско угрюмо покачал головой, обведя камеру глазами. Уйдёт не меньше суток, чтобы придать этому помещению прежний вид. — Вы же знаете, что он отбывает срок за преступление, которого не совершал. Да здесь все об этом знают! — Монкриф развёл руками и обернулся, призывая Большого Эла в свидетели. Тот таинственно отмалчивался. — Ничем не могу помочь, — холодно ответил Паско и уже собирался выйти, как Ник его остановил. — Вообще-то можете. Он оторвал клочок от газеты, бесхозно валявшейся на койке Эла и, вынув из-под матраца ручку, черкнул пару строк. Затем сложил пополам эту бумагу и протянул её охраннику. — Вот. Пожалуйста, передайте это Дэнни. Паско неодобрительно посмотрел на огрызок в руке Ника. — Не положено, Монкриф. Чтобы увидеться с ним, вам придётся ждать двое суток. — Вы же знаете, что я освобождаюсь досрочно за примерное поведение. Разве я когда-нибудь вас подводил? Затевал конфликт, был пойман на наркотиках, ввязывался в потасовку, не приходил на досмотр? Паско нахмурился. — Никогда, — сухо ответил он. Ник решительным жестом вложил охраннику кусок бумаги в ладонь. — Это всё, о чём я прошу, Рэй. Просто передайте это Дэнни. Надзиратель фыркнул себе под нос и, взяв записку, вышел с ней в коридор. “Тоже мне, гарепотер. Сделал тут из меня сову...” — послышалось уже из-за двери. Ник с облегчением улыбнулся. ... Поздним вечером Дэнни всё ещё лежал на голом бетоне, не предпринимая никаких попыток подняться, когда дверь в одиночку снова раскрылась. В проёме, освещённом тусклым коридорным светом, показался силуэт Рэя Паско из их блока. — Ужин, Картрайт! — громко оповестил он и звонко шмякнул об пол тарелкой. Дэнни не отреагировал. — Тебе стоило бы поесть, — чуть деликатнее добавил охранник и неуклюже потоптался у двери. — Отстаньте от меня все нахрен, — коротко отозвался Дэнни, с безразличием сверля взглядом потолок. — Как скажешь, — пожал плечами надзиратель и захлопнул дверь. Уже после того как ключ в замочной скважине повернулся, Дэнни услышал приглушённый двойным слоем стали голос Паско по ту сторону: — Монкриф вернулся. Спрашивал о тебе. Дэнни неохотно повернул голову к принесённой тарелке с ужином. На ней лежали остывшие оладьи и скомканный клочок бумаги, на который Картрайт отреагировал молниеносно, тотчас покинув своё место. “Дорогой Дэнни, на следующей неделе меня освобождают. Я уже связался с твоим адвокатом и вытащу тебя отсюда, как только смогу. Будь мужественным, и не делай больше глупостей. Я попрошу начальника тюрьмы, чтобы уже завтра тебя перевели обратно в камеру, только если ты дашь мне слово следить за своим поведением. Он пойдёт мне навстречу, я уверен в этом. Не унывай, в скором времени всё образуется. Твой друг Ник” Дэнни почувствовал, как его глаза обжигают слёзы. До этого дня Ник ни разу не называл себя его другом. По крайней мере, открыто. И это было основной причиной, почему он прижал полученное письмо к груди.