Доброта спасёт мир

Стоя напротив небольшого круглого зеркала, висящего на одной из стен тесного помещения с десятком железных шкафчиков, Мари с аккуратностью поправлял чёрную бабочку под самым воротником белоснежной рубашки. До начала вечерней смены оставалось около пяти минут, и, наводя в своём внешнем виде идеальный порядок, омега готовился выйти в зал. В этом кафе Мари работал уже второй год и в свои двадцать два никакими особыми заслугами похвастаться не мог. Мари вообще был не из хвастливых, обладал спокойным, покладистым нравом и, несмотря на то, что совмещать университет и подработку было сложно, мирился с трудностями во благо своей семьи и в особенности себя самого. — Интересно, сегодня тоже кто-нибудь придёт выклянчивать еду? — усмехнувшись, отвлечённо спросили за спиной Мари. Тот не обернулся, но посмотрел на говорящего через зеркальную поверхность. Зелёные глаза омеги встретились с чужим взглядом. — Им всегда помогаю только я, Вивьен, поэтому твои колкости здесь совсем ни к чему. — Но тебя ведь никто не просит им помогать, — ответил второй официант, подходя ближе к двери и уже обхватывая ладонью ручку. — Не понимаю, зачем ты это делаешь. Разве у нас высокая зарплата? Но ты ещё больше уменьшаешь её для себя. — Дело не в деньгах, а в желании помочь, — выдохнув, Мари обернулся к Вивьену. — Я не осуждаю тебя за его отсутствие, а ты не осуждай меня за его наличие. В просторном по-простому, но со вкусом обставленном зале между столами уже сновало несколько официантов. Это были те, кто отрабатывал полный рабочий день — два беты и гамма, особого контакта с которыми Мари никогда не поддерживал. Да и было ему совершенно не до этого: работа на то и работа, чтобы работать, а не чесать языком, заводя новые, совсем неперспективные знакомства. Мари был не заносчив и не горделив, в нём хватило бы дружелюбности на весь земной шар, но помимо этого у него имелась прекрасная привычка отрабатывать свои же деньги — и даже те, которых в результате помощи голодающим у омеги уже не было. Мсье Дюпон, управляющий, Мари недолюбливал, любил выйти из своего небольшого кабинета и зорко наблюдать за его молниеносными перемещениями от посетителя к посетителю. От тех находящееся практически на окраине города кафе никогда не отдыхало, и хотя все лавры незаслуженно доставались центру Парижа, уверенно держалось на плаву. Была ли причина этой стабильной посещаемости в улыбчивом Мари или тут действительно вкусно готовили, сказать сложно, но пока эта самая посещаемость была, в причинах никто и не думал разбираться. Помимо обычных посетителей в кафе раз от раза заглядывали не совсем обычные. Люди неопрятные, без определённого места жительства, денег и даже куска хлеба, которых пренебрежительно называли бомжами. Мари, всегда готовому помогать бескорыстно, это слово не нравилось, а мсье Дюпону не нравилось то, что на пороге «очень приличного», как он сам говорил, заведения появлялись такие вот люди и в частности исключительно благодаря Мари. Особое удовольствие управляющему доставляло вычитать «проеденные» деньги из зарплаты своего подчинённого. Он делал это прямо у Мари на глазах и считал, что омега получал по заслугам. То, что сегодняшний день должен был стать особенным, Мари и подозревать не мог. Уже стемнело, когда маленький, но звонкий колокольчик, висящий над входной дверью, оповестил об очередном госте. Половина столиков пустовала, и из пяти официантов по залу перемещались всего двое: прочие стояли недалеко от кухни, ожидая, когда окажутся полезны. Вивьен, проходя мимо вошедшего, оценил того неодобрительным, даже надменным взглядом, а незнакомый мужчина, бородатый и одетый в изрядно поношенную рваную одежду, неловко перебирая стянутую с самой макушки шапку, смущённо поприветствовал официанта, который в ответ только фыркнул. Мари, составляющий Вивьену компанию в обслуживании посетителей, не услышал колокольчик, а оттого не сразу заметил и подошёл к человеку, который, бесспорно, пряча глаза, попросил бы его накормить. — Здравствуйте, я могу Вам чем-нибудь помочь? — мягко улыбаясь, обратился к мужчине Мари. На шёпот и очередные насмешки за своей спиной омеге было абсолютно всё равно, и ещё ни разу это не помешало Мари общаться с людьми «низшего сословия» на равных. Они ведь тоже люди. Такие же как и он сам. — Вы уж не сочтите мою просьбу за наглость… — замявшись, начал не очень хорошо пахнущий гость, — но не накормите ли Вы меня чем-нибудь, чем не жалко? Совсем уж времена тяжёлые настали — и крошки хлеба не достать. Мари, неизменный в своей доброте, к очередному подобному прошению отнёсся с пониманием. Кивнув, он пообещал помочь, проводил мужчину до стола, а немного позже принёс тому тарелку с простым, но сытным супом. Никогда Мари не думал о том, насколько его зарплата станет меньше, но он точно знал: делая добро другим, в первую очередь делаешь добро себе. Мсье Дюпон, по своему обыкновению вышедший в зал, словно бы ему совсем нечем было заняться, незаметно обрадовался, обнаружив, что кошелёк Мари пострадает вновь, и в упор посмотрел на бомжа. Тот, на удивление управляющего, ответил ему неожиданно смелым и таким же прямым взглядом, от чего мсье Дюпону стало как-то не по себе, и он, не подавая виду, важно задрал нос и вскоре исчез за дверью в свой кабинет. — Какой-то он странный, — шепнул один бета другому, посматривая на человека в лохмотьях. — Смотри, как прилично ест. Даже салфетку взял. — Вот уж точно. Наверное, уважает себя, — съязвил второй и даже пропустил смешок. Забирая пустую тарелку, Мари был готов спокойно попрощаться с теперь уже сытым мужчиной, понимая, что единственной платой за заказ может быть только «спасибо», но до невозможности удивился: сидящий за столом осведомился о стоимости съеденного блюда, закопошился и выудил из кармана крупную купюру. К ней маленькой скрепкой была прикреплена записка. Мари смотрел на мужчину с открытым ртом, и даже когда тот уходил, провожал взглядом и продолжал ошеломлённо хлопать ресницами. Записку он прочитал тут же, как закрылась дверь. «Дорогой Мари, — было выведено красивым ровным почерком, — я выражаю Вам своё глубокое уважение. Вижу, что и Вы относитесь к себе с уважением… Это видно по тому, как Вы обращаетесь с другими людьми. Вы нашли секрет счастья, Ваши добрые дела станут примером и для других людей, которые знакомы с вами, — и ниже было подписано: — Леон Брове» «Леон Брове! — воскликнул про себя Мари. — Я только что имел дело со своим директором!» За всё время Мари Леона видел лишь несколько раз. Говорили, он очень занятой человек и ему попросту некогда в полной мере заведовать кафе: гораздо проще нанять хорошего управляющего. Только вот управляющий по итогу оказался совсем не хорошим. О том, что случилось, Мари рассказывать никому не хотел. Сперва была идея поделиться с Вивьеном, но отпала она так же быстро, как и возникла. Друзья бы не поверили и просто посмеялись. Родителям звонить из-за такой мелочи было незачем. Омега, как бы сказал любой независтливый человек, знакомый с этой историей, просто оказался вознаграждён за свою доброту. И пускай Мари никогда не ждал никаких наград, ему стоило бы задуматься, предпосылкой к чему может служить визит Леона Брове в той роли, которую директор не побоялся себе примерить. Через две недели мсье Дюпону неожиданно нашлась замена, в ряде официантов внезапно тоже случилась чистка, и только один Мари, тщательно, но тщетно пытающийся понять, почему всё это происходит, остался нетронутым. Теперь место управляющего занимал уже в преклонном возрасте альфа, справедливый и невероятно добрый, под ненавязчивым, но внимательным надзором которого всё вокруг словно преобразилось. В лучшую сторону. Новые официанты, на удивление Мари, тоже оказались приветливыми и открытыми: посетителей, не имеющих возможности получить еду в другом месте, они принимали без лишних вопросов, а после проведения ревизии в кухне появилось несколько простых и незатратных в приготовлении блюд — специально для того, чтобы кормить обездоленных. Теперь Мари всё чаще начал замечать в кафе привлекательного мужчину, каждый раз одетого в солидный костюм. Обычно он приезжал к девяти часам вечера и, отвечая короткими кивками головы на сдержанные, но радушные приветствия официантов, проходил в кабинет управляющего. Времени там он проводил не много, но когда снова оказывался в зале, который обыкновенно пересекал очень спешно, совершенно точно искал глазами Мари. Омега, не замечающий, как очарователен своей скромностью, понял это не сразу, зато когда понял — начал этого внимательного взгляда смущаться. Ещё бы: однажды он спутал самого директора с простым бездомным. Леон Брове, в свою очередь, узнал о Мари всё, что только мог, и однажды просто по-шпионски подкараулил того прямо перед главным входом университета. Для омеги это стало потрясением, и сперва он даже не поверил в реальность происходящего: что директор забыл здесь, а главное — что ему вообще от него, Мари, нужно? Но намерения Леона были вполне понятны. Уставший от вечных поисков своей истиной пары и сполна насытившийся окружением жадных до его денег омег, альфа грезил найти человека простого и доброго, с которым можно было бы создать крепкую дружную семью. Леону в его тридцать пять давно было бы пора это сделать. — Здравствуй, Мари, — мягко поприветствовал мужчина. — Я очень рад тебя видеть. — Здравствуйте, мсье Брове, — вежливо ответил Мари и улыбнулся. Он заметно волновался, от чего его и без того выразительные зелёные глаза казались ещё выразительнее. — Вы что-то хотели? — Узнать тебя поближе, — тут же признался альфа. Уголки его губ приподнялись, а те вскоре слегка разомкнулись, обнажая ряд белых зубов. — Не хочешь провести со мной время? «Конечно, хочу», — отчего-то чуть было не ответил Мари, но вовремя прикусил язык. Он не был падок на альф и переживал самостоятельно уже которую течку подряд, но разве можно устоять перед таким, как Леон? Не только завидным женихом, но и просто хорошим мужчиной. — Мне было бы приятно составить Вам компанию. Тёмные глаза Леона заинтересованно блеснули, он одобрительно кивнул, явно довольный ответом, и вскоре они уже прогуливались по большому ухоженному парку прямо на территории кампуса. Идущие навстречу студенты, рассмотрев альфу, Мари рядом с ним осматривали не менее заинтересованно, мол, что он забыл рядом с этим красавцем-мужчиной. Но работа в кафе сделала Мари независимым от чужого мнения и взглядов, поэтому он с завидным спокойствием не обращал на это никакого внимания. Другое дело — чувства, которые испытывал он сам. От нахождения рядом с Леоном что-то трепетно шевелилось в груди, а ладошки отчаянно потели. — Почему ты помогал этим людям, зная, что твоя зарплата сократится? — неожиданно спросил Леон. — Потому что они нуждались в помощи, и, кроме меня, им больше некому было помочь. Официанты, с которыми я работал раньше, тоже всегда удивлялись, почему я иду всем навстречу, но я никогда не понимал, что они находят в этом удивительного, — спокойно ответил омега, смотря куда-то себе под ноги. — Когда я помогаю, я чувствую себя счастливым. Не в деньгах же счастье, правда? — Значит, деньги для тебя не главное, Мари? — Конечно, нет. Духовные ценности гораздо важнее материальных. — У меня такое чувство, как будто я очень долго искал именно тебя, — ответил мужчина. Было заметно: откровенность его не страшит, первые шаги — необходимость, которой он не боится. — Я наблюдал за тобой на протяжении последних месяцев, а до этого решил проверить лично, действительно ли ты так добр, как о тебе говорят. Ты превзошёл мои ожидания, Мари. Ты обладаешь драгоценнейшими качествами, которые необходимо сохранять в себе любой ценой. В них твоё главное отличие от других людей. Человек может быть необыкновенно красив, но в первую очередь красота должна быть не внешняя, а внутренняя, тогда и человек красив по-настоящему. К большому сожалению, многие эту истину постигнуть не могут, но она так же естественна, как любовь родителей к своим детям, альфы к омеге, священника к Богу. Возможно, ты этого не замечаешь, но мир вокруг тебя уже становится лучше. — Вы меня смущаете, мсье Брове, — залившись румянцем, произнёс Мари. Леон только добродушно рассмеялся, омега продолжил: — По-моему, Вы меня идеализируете. Мы с Вами впервые разговариваем в нерабочей обстановке и на отвлечённую тему. Так как же Вы можете судить обо мне как о хорошем человеке, практически меня не зная? Леон хотел было сказать, что знает о Мари куда больше, чем омега думает, но признаваться в этом было большой глупостью. Поэтому альфа ответил: — У каждого человека свои недостатки. Но одни люди компенсируют их хорошими поступками, а другие усугубляют, либо думая, что безнадёжно потеряны, либо думая, что идеальны. — Наверное, мне придётся Вам сдаться, — улыбнулся Мари, заправляя за ухо прядь своих чёрных вьющихся волос. В конце концов слова директора были ему приятны, самого себя обманывать было незачем. — Я просто удивлён, что у Вас ко мне возник такой интерес. Я обыкновенный официант, обыкновенный студент, обыкновенный человек. Вокруг Вас, должно быть, омеги вьются, как мотыльки у лампочки. Они могут дать Вам то, что нужно. А я для Вас разве не слишком прост? — беззлобно спросил он. — Простота — это то, что я ищу. — Не хотите сегодня поужинать вместе? Я неплохо готовлю, — не ожидая от самого себя, вдруг выдал Мари. — Очень хочу, — не сомневаясь, ответил мужчина. Мари, на самом деле, готовил просто отлично. Правда, Леон в этот вечер кулинарного мастерства Мари оценить так и не смог. В мыслях альфы не было ничего неприличного, омега хотел произвести исключительно хорошее впечатление, показав себя гостеприимным хозяином, но когда они снова увидели друг друга, едва ли не забылись даже элементарные слова приветствия. Пышный букет хризантем, появившийся в маленькой, но очень уютной квартире Мари вместе с мужчиной как с истинным джентельменом, вскоре безучастно лежал на тумбочке в прихожей, а два тела спешили слиться в единое целое. Леон оказался любовником не только опытным, но и очень внимательным и чутким и быстро дал Мари понять, что стеснению места нет. Горячие губы прижимались к губам, усыпали мелкими поцелуями шею, спускались на грудь и ощущались даже на животе, и Мари казалось: ещё никогда ему не было так хорошо. Отлично сложенное красивое тело Леона, всегда скрытое под костюмом, теперь обнажённым нависало над омегой сверху, нежные руки оглаживали мускулистую спину, скользили плавно от лопаток к пояснице, и альфе, чувствующему ответные ласки, оставалось лишь утробно бархатисто урчать. — Ты такой красивый… — шептал Леон, с ласковой влюблённостью смотря в красивые зелёные глаза. В них, потемневших, плескалось хоть и нескромное, но до сих пор непорочное вожделение. — Перестаньте говорить мне такие вещи, мсье Брове… — сбито дыша, проговорил Мари. — Леон, — поправил его альфа. — Просто Леон. Упоённые друг другом, они не замечали течения времени. Мари, теряющий от наслаждения голову, выгибался с каждым новым движением бёдер альфы всё больше, всё чаще неприлично стонал уже знакомое ему имя, и Леон, трепетно внемлющий каждому звуку, не смел оказаться обманутым естественными инстинктами, не имел права нарушить взаимного удовольствия. Возбуждение мягкой тёплой волной прокатывалось по телу, стекало к низу живота. Разгорячённый, между тяжёлыми выдохами Мари сбивчиво просил не останавливаться. Его сознание заволокло пеленой, он уже не видел ни лица альфы, ни потолка собственной спальни — перед зажмуренными глазами из ниоткуда взялся целый космос, и потом, испытав невообразимый всплеск чувств, весь он погрузился в сладкую истому, где изредка ещё прокатывались под кожей приятные судороги — отголоски недавнего яркого оргазма. Не имея возможности совладать с накатившей усталостью, Мари не смог заставить себя поднять веки, но он чувствовал, как Леон оставил на его губах завершающий поцелуй и как лег совсем рядом, словно ласковый тигр, согревая своим большим телом. И Мари вдруг ощутил в Леоне уверенность его не оговорённых, но, несомненно, присутствующих намерений, он ощутил в нём постоянство и отчего-то точно знал: он проснётся утром, и альфа по-прежнему будет рядом, и с такой же бережностью, какая была проявлена в эту ночь, Леон будет оберегать своего омегу и завтра, и через неделю, и через год. А Леон понял: он обрёл счастье, которое так долго преследовал. Мари — тот человек, с которым он хочет связать свою жизнь.

***

Они поженились к началу лета. Леон оказался неприлично богат, но Мари, совсем не привыкший к роскоши, наотрез отказался устраивать пышное торжество, и мужчине, пообещавшему исполнять любое желание своего возлюбленного, оставалось только послушаться. Медовый месяц затянулся, превратился в три, и, начав с Европы, они успешно объехали весь земной шар. В Африке смотрели на львов, с которыми, смеясь, Мари сравнивал начавшего отращивать бороду мужа, в Южной Америке путешествовали во влажных лесах Амазонии, а в Австралии кормили с рук коренастых кенгуру, готовых съесть гораздо больше, чем им дают. Леон оказался не только заботливым мужем, но и любящим отцом. К концу года у семьи Брове случилось пополнение — за день до Рождества на свет появились тройняшки, и все, кто видел этих очаровательных улыбчивых детей, в один голос твердили, что они — вылитые отец. Мари, прекрасно справляющемуся с обязанностями по дому, Леон возвращаться на подработку запретил. — Я могу обеспечить тебя всем, что тебе только нужно, — сказал как-то он. — Я не запрещаю тебе заканчивать университет и искать работу по специальности потом, но если ты продолжишь работать официантом, это просто уязвит моё мужское достоинство. Мари долго спорить не стал и вскоре согласился. По натуре семьянин, он хотел проводить с детьми как можно больше времени и никогда бы не подумал искать причины от этого увильнуть. Малыши росли спокойными и сообразительными, но у молодых родителей, как это и бывает в первые годы жизни детей, к ночи практически всегда не оставалось сил. Леон всё прекрасно понимал, а Мари, иногда словно напрочь теряющий стыд, что приятно удивляло Леона, всё равно старался радовать мужа по мере возможности. В один из поздних вечеров, уложив детей спать, они просто лежали на кровати, обнимаясь. За широкой спиной Леона Мари всегда чувствовал себя защищённо, а Леон ответственно оберегал всю свою семью. — Леон, — шепнул омега, не зная, спит его муж или нет. — Мм?.. — тихо отозвался он, приоткрыл глаза и, сонно улыбнувшись, посмотрел на своего любимого. — Я будто планета, а твоя любовь — атмосфера. И она так обволакивает. Я чувствую каждую молекулу. — Тогда ты самая красивая планета, которая только могла бы существовать. Она навсегда останется чистой и такой прекрасной. Я твоя атмосфера. И я буду защищать тебя, моя планета. Всегда.