Ключ от его снов

Пахло подступающей осенью, солнце давно перевалило за полдень и вода в реке сделалась из прозрачной синей, но здесь в сердце Танк Халлорим, в спальне арана Трандуила, похожей на резную шкатулку, был полумрак и прохлада. Мерцающий желтый свет. Запах недавно принесенных Леголасом свежих лилий и лекарственных трав, которые перемешивал Милдир, стоящий возле постели. И гнетущая тишина. Пока Ферен спускался сюда по переходам Сферы, казалось, что и сами шаги его становятся глуше и даже сердце стучит медленнее, так здесь было неприятно тихо. Он кивнул стоявшему на посту Руану, бесстрастно не ответившему на приветствие и шагнул под бархатный полог, в полумрак спальни. Сердце привычно запнулось, и как всегда - напрасно, здесь ничего не изменилось. Как всегда аран лежал на постели умытый и одетый, но абсолютно равнодушный ко всему в мире, словно дерево в своем собственном Лесу. Как всегда рядом бесполезно хлопотал Милдир со своими травами, ничем не могущими помочь лежавшему. Это и сам лекарь осознавал, как казалось Ферену, просто им нужно было что- то делать, поддерживая иллюзию нормального течения жизни. Как он сам только что сделал в коридоре, когда его спросили, будет ли он вечером на празднике. Ферен сказал "да" по той же самой причине. Надеялся, что привычный ход жизни в сфере что-то исправит. Это было почти нелепо, как зажать рукой сломанную ветку и ждать, пока она срастется. Но если долго не отнимать руку, то ветка же может срастись, ведь так? Если дерево живо. Ортан стоял в углу, мрачно уставившись в стену, как тень, так что Ферен даже вздрогнул, когда заметил их капитана. - Командуешь? - вполголоса заметил тот, когда Ферен подошел поближе. Ферен не должен был распоряжаться, вообще-то. Это не было его обязанностью гвардейца и телохранителя, и он сам не понял, когда право принимать решения перешло к нему. Но это случилось, где- то по дороге, незаметно, когда оторнасси словно отступили на шаг, давая ему место, а если уж личная гвардия Трандуила его слушалась, то остальным в голову не пришло возражать. * Рана исчез. Растворился в воздухе. Чем больше снов и воспоминаний Трандуил забирал у Леголаса, тем меньше от Раны оставалось. Это ..колдовство длилось неделю и у Ферена было время понять взаимосвязь. То, что Рана был созданной чьей-то злой волей тварью, было необычно, но сколько они уже видели! Можно было поверить и в это. Исчезла рис - это понять было сложнее. Она не просто испарилась, оставив после себя пустые спальни, в которых эллет забывали убираться, или даже забывали, что эти комнаты существуют, она как будто сделалась сразу очень далеким прошлым, таким, о котором никто особенно не хочет вспоминать. Ферен её хорошо помнил, вначале, но он не был уверен даже в братьях - в разговорах она всплывала очень редко и крайне неохотно. Это было похоже на его собственные воспоминания о родителях, которые Трандуил у него забрал - вроде бы они были, но так далеко запрятанные, что совсем не хотелось прилагать усилия, чтобы их откопать. Самое поразительное - что она исчезла из памяти Леголаса. Он про неё так ни разу больше и не спросил. Впрочем, он вообще ни про что не спросил. После той ужасной недели. Он встал на следующее утро, как после долгого сна и все, что он сказал, было: - Уже утро? Мне снился кошмар. И ничего больше. Он изменился, словно от него отрезали половину, будто он тень прежнего себя, и характер стал у него странный, в один день он был прежний, напористый и игривый, в другой - потерянный в неясной ему самому печали. И вторых дней было больше. Но вопросов он больше не задавал, ни о чем. Даже о том, что случилось. * Ферен не сводил глаз с лица арана, кожа была такой бледной, что слилась по цвету с волосами, да и сами волосы будто подернулись инеем. Или пеплом. Хотелось подойти и провести рукой по ним, по коже, только убедиться, что жизнь там еще теплится, или губами попытаться поймать дыхание. Или сжать пальцы между своими, с силой, чтобы кольца вонзились в кожу, словно это могло разбудить. И Ферен мог бы, как раз на это у него было призрачное право, и они бы даже отвернулись из вежливости - и с тайной надеждой, но не позволил себе сделать это, ни разу. Даже когда бывал здесь один. Ферен просто не верил, что ради него аран откроет глаза. - Ты всегда так вздрагиваешь, когда входишь, - они привыкли говорить полушепотом. - Каждый раз. - Каждый раз думаю, что увижу вместо него ветки и корни. Можешь смеяться, но эти кошмары меня изводят. - Ты о Лесном владыке говоришь. Какой тут смех. Ферен удивленно обернулся. Ему не одному это мерещится? - Мне даже запах этот кажется странным. Когда наверху дождь, здесь пахнет мокрой листвой, а когда солнечно - будто нагретой смолой. - он оборвал себя. Съедающее их беспокойство, которое они так тщательно скрывали друг от друга и от себя, повисло в воздухе. Что будет, если Трандуил не... - Что произошло? Ферен встряхнулся и снова отвернулся. Так, началось. Вечные вопросы. Капитан так страх заговаривает или в самом деле надеется, что Ферен проговорится однажды? В капитане сложно быть уверенным. Точнее, можно быть уверенным, что Ортан всегда что- то подозревает. Даже когда сам не думает об этом. - Откуда мне знать! - Ты же там был, не мы. Ферен, - Ортан взял его за плечи и развернул к себе, жест на грани приличий, и очень проникновенно спросил: - Мы все храним его тайны. Мы. Все. Каждый оторно. Ты уверен, что хочешь именно эту хранить один? Ферен сжал губы и даже головой не помотал. Упрямо. Но смотрел растерянно. - У меня еще меньше ответов, чем у тебя, капитан. Я могу придумать сто разных историй. Правду знает только аран. - Он кивнул головой назад, не оборачиваясь, на постель.- Пусть он ее и расскажет, если нам нужно знать. Вдруг дрогнули ресницы на бледном лице, сливающемся с белизной окружающих его волос, и глаза Лесного владыки открылись. Серебряные озера с тенями, скользящими в бездонной глубине. Вся сфера вдруг словно вдохнула. Будто невидимую струну дернули. Ферену помстилось, что ветер дунул. Милдир выронил кубок. - Аран нин! Руан, услышав крик, не выдержал и влетел в спальню. И онемел. - Милорд, - дрожащим голосом, совсем ему не свойственным, спросил Ортан. - Как вы себя чувствуете!? Трандуил чувствовал себя сносно. Кроме болевшего левого виска, он ничего не мог бы сказать про свое самочувствие. Невозможно прилечь на минуту, как начинаются волнения. Он сел, невольно приложив руку к груди и движение странно отозвалось в его теле. Прежде там, под его пальцами, он привык мысленно помещать свою душу и ощущать ее трепет. Теперь же там была пустота. - Я хочу выйти на воздух. Он не спросил, что там, день или ночь, он знал, прикоснувшись к дереву кровати, что там солнечный свет и воздух, которого ему вдруг так сильно захотелось вдохнуть. Чтобы заполнить эту странную пустоту в груди. Он легко поднялся и повелительно махнул рукой в сторону плаща, лежавшего на кресле рядом. Ферен первым догадался набросить его ему на плечи. Трандуил выглядел так, словно готов дать прием и, оттолкнувшись руками от воздуха, вышел из спальни. Ферен поспешил за королем, казалось, имевшим какую-то цель. Целитель остался, задумчиво покусывая горчившие травами пальцы. Каким он только не видел Лесного Владыку, но таким...такими пустыми глаза Трандуила не были даже после Последнего Альянса. И он ни о чем не спросил. Ни о ком. Трандуил будто бы плыл по переходам подземного дворца, как речной поток. Лесные эльфы всегда скорее порхали, движения были легкими и четкими, но их владыка всегда больше походил на воду. Или ветер. Он и сейчас будто развеивал темноту. Встречные эльдар радостно вспыхивали и счастливая весть расходилась волнами по сфере и выше - по Зеленолесью - король жив, король очнулся. Трандуил шел, влекомый неясным желанием и, не удивляясь собственному равнодушию, почти не интересовался, с чего ему так рады, и что за переполох поднялся. Где-то очень глубоко внутри, куда надо было еще добраться он знал ответ, но совсем не хотел туда заглядывать. Ему было все равно. * В этом году осень раскрасила Лес в один-единственный цвет - красный. Превратив его в пылающий пожар под прозрачными небесами, отражающихся в речной воде, подобно потокам света. Леголас стоял на узком мосту перед входом в сферу, чувствуя себя осенним листом некрепко сидящим на ветке, вот-вот сильный ветер сорвет его и унесет прочь. Под ногами пенилась прозрачная река, над головой шумели багряные кроны, ветер швырнул волосы ему в лицо, а когда он увернулся, его взгляд невольно встретился с ...другим. Он этого не почувствовал - как улыбка расцвела у него на лице и осветились глаза. Ему просто показалось, что взошло солнце и мир внезапно наполнился жизнью. Ветер больше не холодил и норовил столкнуть в пропасть, а бодрил и поддерживал. И небо было не бесцветным, а пронизанным слишком ярким светом, согревающим и радостным. И лес в своем тревожно-красном облачении шумел торжественно и приветливо, сияя королевской роскошью убранства - будто он специально принарядился для этого случая. Чтобы встретить своего владыку. Который выплыл из темноты Танк Халлорим, как ледяной поток воздуха, весь в серебре. Но этот холод манил, а не отпугивал, как манит тенистая прохлада в изнуренный зноем день. Хотелось встать в его тень. Обнять, согревая. Растопить лед в серебристо-серых глазах. Сегодня ночью Леголас праздновал бы свое рождение, эту ночь его отец раньше называл - временем исполненных желаний. Как верно сегодня его желание исполнилось. Три! Долгих года он приходил к нему в спальню, расчесывать ему волосы и мечтая, чтобы он, наконец, проснулся. Так далеко он ушел в это царство тени, что пропадала надежда на то, что он когда-нибудь вернется. Лорд Элронд приезжал сюда, по его просьбе, но даже великий эльфийский целитель ничего не мог сделать. Леголас жил своей жизнью, пока он спал, и даже мысленно не наступал в его тень - не отдавал приказов и никогда не садился на трон. Это было бы предательством, так он думал. А сейчас ему показалось, что он на три года задержал дыхание, а теперь наконец, может выдохнуть. Леголас и сам был похож на лесной огонёк, потому что его туника и кафтан были такого же осеннего пламенного цвета, сложного и богатого, с переливами от алого до темно-бордового с золотыми искрами вышивки. Радость, подобно мощному воздушному потоку, норовила его вознести, ему хотелось броситься отцу на шею, но это же было невозможно, и он просто отвел руку от сердца в приветственном жесте. Но этого было слишком мало, чтобы вместить его чувства, так что он поклонился так низко, что одно его колено коснулось земли. - Никому, даже принцу Мирквуда, не позволено омрачать тенью грусти праздник Срединных Ночей, - сказал над ним голос, глубокий и звучный, обернутый в бархат, как мурлыканье огромного тигра. И Леголас выпрямился, оказавшись так близко, что увидел как в ледяной глубине его глаз проступает вешняя зелень - они все-таки потеплели. - Ты не прав, - счастливо возразил он. - Мое сердце переполняет радость. - Тогда что ты делаешь здесь один, почему ты не там, где горят костры и льется вино, и песни отдают тебе должное, славя час твоего рождения? - Я просто ждал, - сказал Леголас тихо. - Своего часа. * * Костры в ту ночь лизали беззвездное небо своими золотыми языками, а песни лились щедро, как горько-сладкое рябиновое вино, и пьянили крепче, чем оно. Трандуил был в эпицентре этой бури, сам как костер, в своем сияющем серебром наряде и осенней короной в волосах, но он не танцевал и не вплетал голос в сложные узоры песен. Он пил вино и улыбался, но Леголас видел, что его улыбки не достигают глаз. И Леголас был там, пьяный от рябиновой горечи, со странным чувством - радости оттого, что он жив, но с чем-то похожим на ноющую пустоту в груди. С желанием стереть эти тени из его глаз, и сожалением, что он потерял способность заглядывать в его сны. Между ними разливался праздник, неистовый и безумный, и тени от костров Эндери на деревьях шевельнулись, когда Леголас вдруг услышал шепот, как будто кто-то сказал у него за спиной: Тебе нужен Ключ от его снов. Я могу тебе его дать.