Не отнять навсегда

      Шум голосов всё больше и больше сливался в её голове; в голосах уже не оставалось ни толики смысла. А вот в их лицах… Джеймс Эмбер, окружной прокурор, как и всегда вытягивал из себя фальшивую асимметричную улыбку. Половина из присутствующих, не отрываясь, смотрели на него. В их глазах явно читалась привязанность; они расслабились и не намеревались уличить прокурора в фальши.       Рэйчел спустя минуту опомнилась. Её глаза оторвались от отца и перестали сиять с таким блеском. Хлоя почувствовала недолгую дрожь. Сначала она подумала, что дрожит от холода, но вспомнила: в доме слишком тепло. Хлоя просто боялась. Лишь от непривычки. Она надеялась, что дальнейшие пребывания в гостях у семьи Эмбер не будут вызывать подобного дискомфорта. Хлоя не была столь уверена в своей убедительности так, как временами была уверена Рэйчел. Прямолинейность оказалась куда более отточенным навыком в жизни бунтарки. Но сейчас она уже шла по другой тропе, веря, что этот вариант выгодней не только для неё.       Рэйчел решила продолжать принимать активное участие в беседе. Внутренняя обида на отца не прошла бы вот так сразу. Даже если в её словах оставался полный штиль, она всё равно таила в себе напряжённость от недоверия. В беспамятство Рэйчел больше не впадала, её изумрудные глаза не блестели как раньше, все её эмоции обрели ту же ненатуральность, что и у окружного прокурора. Искренней оставалась только мачеха, которую по-привычке та звала своей матерью.       Хлоя перевела взгляд на эстетично стекающий воск жёлтой свечи. И на минуту застыла. Казалось, что пламя прожигало все её страхи как этот воск. И Хлоя зависла бы надолго, если бы заботливый голос, обращённый к ней, не привлёк внимание: — Хлоя, ты как? Всё хорошо? — с нотками доброты спросила Роуз Эмбер. — А? Да, просто устала, — растерянно и с ироничным смешком протянула Хлоя. — Можешь пойти в комнату. Все мы пережили стресс. — Мисс Эмбер абсолютно искренне улыбнулась после сказанного.       Хлоя лишь выходила из-за стола, а ей казалось, что она направлялась в другую Вселенную, пока голоса утихали с расстоянием. Словно ноги сами несли её ко второму этажу, хоть и прежде усталость представлялась непреодолимой. «Логово» Рэйчел действительно будто бы стало порталом в умиротворённый и отрешённый мир; комната всё ещё представляла собой мини-планетарий с звёздным недокуполом. Подруга (или всё же не подруга) Хлои явно не желала гасить космос в своём пространстве. Настолько не желала даже исказить лишним светом, что ни разу не сдвинула фиолетовые шторы, чтобы взглянуть на настоящие сияющие звёзды за окном.       «Звезды, которые мы видим, мертвы уже миллионы лет. Все они… ложь», — внезапно так всплыло на плёнке памяти. Хлоя шёпотом произнесла свой тогдашний обнадёживающий ответ: «К чёрту звёзды. Мы можем сделать наши собственные». Похоже, Рэйчел поверила в силу этих слов, и предпочла взглядом ласкать небо безо всякой лжи — небо, принадлежащее ей. Душа Хлои даже наполнилась гордостью от подобных выводов.       Но кое-что не оставляло её в покое — низкий, прокуренный, напряжённый и, в то же время, уверенный голос Сэры: «Рэйчел никогда не должна узнать об этом!», «Рэйчел заслуживает любящего отца. Отца, который о ней заботится», «Джеймс — доведённый до отчаяния человек, который любит свою дочь. Как и она его».       Удивительно, что Хлоя, подходя к кровати, даже обратила внимание на наличие сборника рассказов О. Генри, что стоял рядом с судьбоносными для неё пьесами Шекспира. Это на минуту отвлекло от слов Сэры, назойливо витавших в сознании. Она немного посмаковала у себя в голове представление о том, что с Рэйчел они могли бы сыграть Джонси и Сью из «Последнего листа» с мощной альтернативной концовкой, если бы «Последний лист» был пьесой. Когда-то Хлое приходилось читать всю школьную литературу ради высокого балла, включая новеллы О. Генри. Но сейчас, очевидно, жизнь выстраивается иначе.       Когда Прайс легла на кровать, звёздный недокупол предстал перед её взором. «Рэйчел и вправду осчастливилась после выписки. Ей нетерпелось побыть дома с семьёй…» — ещё один вывод, отфильтрованный рассуждениями, пришёл к задумавшейся девушке. И слова Сэры как бы пророчески в подтверждение заключили: «Ты отнимешь у неё это, если расскажешь о произошедшем. Отнимешь навсегда». Хлоя хотела, но отказывалась верить в то, что дальше будет проще молчать. Ей захотелось курить. Но зятягиваться сигаретой в чужой постели — не лучшая идея. Единственное, что имела гостья — мятный леденец в кармане домашних шорт. Она сняла с себя обувь и зарылась в одеяло, а потом развернула злочастный фантик и начала смаковать конфету.       А голос Сэры всё ещё тревожил сознание. Прайс, казалось, долго всматривалась в звёзды на потолке, и в сознании возникали картины отчаявшейся Сэры и заплаканной, не знающей что делать дальше Рэйчел, ранее лежащей с Хлоей на этой же кровати. Теперь уже Хлоя не знала, что делать дальше… Вернее, знала, но не была уверена в том, что выдержит. А реплики Сэры звучавшие в чертогах памяти, всё ещё мучительно давили, не давая отдохнуть. Умиротворённая Вселенная, в виде «логова» Рэйчел, в которой Хлоя обустроилась, вовсе не умиротворяла.       На самом деле, в скором времени пришла и Рэйчел. Но для Хлои это скорое время растянулось в пару десятков раз. При виде радостной и усталой девушки она ощутила облегчение. Хлоя тяготилась ею. Рэйчел сама сделала несколько шагов до кровати, стянула домашние тапочки и легла под одеяло в объятия Прайс. Хлоя приметила то, что её волосы всё ещё пахли привычным жасмином и запустила кисть в шелковистую шевелюру. Говорить не хотелось ни ей, ни Рэйчел — им было о чём и помолчать. Но всё же Хлоя сладко протянула: «Спокойной ночи», и услышала симметричное тёплое «спокойной ночи» в ответ. Она понимала — её девушка собиралась засыпать в предвкушении следующего, не менее радостного для неё дня. И это понимание дарило Хлое куда большую убеждённость, чем волнующий голос Сэры, который вскоре стих в сознании.       Прайс сократила расстояние между ними, томно и нежно примкнула своими губами к губам Рэйчел, затягивая это сладкое мгновение. Хлоя ощутила привычный привкус зубной пасты на устах. Рэйчел оставалась для неё таким же мастером в поцелуях. После — Эмбер всем телом прижалась к той, кого уже могла называть «своей девушкой». Хлоя вперемешку с глубокими вздохами могла слышать немного повышенный ритм биения сердца; всё это действовало на неё как безвредное снотворное. Так она и погрузилась в загадочное царство Морфея, на время отпустив прежние метания.