Точки над i

Созерцание – прекрасный навык, полезный как для шиноби в целом, так и для куноичи в частности. Настоящая куноичи должна чувствовать красоту и уметь ее разглядеть. Ино умела любоваться. Ино умела разглядеть прекрасное даже там, где в упор не видели его другие. У Яманака всегда было крайне остро развито чувство прекрасного. Она первая заприметила эту «широколобую девчонку». Еще будучи совсем юной, Ино увидела в ней скрытую силу, запечатанную в хрупкое девичье тело, словно Кьюби в Джинчурики. Сакура, прекрасная в своей чистоте, всегда была очень искренней и скромной, но не всем известно, какие жуткие черти порой водятся в тихом омуте. И похоже, что Цунаде помогла этим чертям выбраться на волю. Однажды, на совместной с Харуно миссии у Яманака случился «разрыв шаблона». В какой-то момент Ино пропустила атаку врага, но ее прикрыла Сакура, одним ударом ладони пробив грудную клетку здорового ниндзя. Харуно, разъяренная, взлохмаченная, бешеная, кричала какую-то брань и наносила удар за ударом и, похоже, сама не заметила, как превратила противника в кровавую кашу. Ино всегда считала себя сильнее Сакуры. А тут вот как... Удар, кровь. Чужая кровь ручьями по руке. У Ино даже колени задрожали, она охнула и опустилась на землю от шока. Сакура сильная, очень сильная, целеустремленная и немножечко сумасшедшая. Обычно женщина-ниндзя убивает эстетично. Минимум крови, минимум грязи, минимум эмоций - и никогда не смотреть жертве в глаза. Сакура же, наоборот, всегда смотрит в глаза, прежде чем убить или даже просто ударить. Она собирает всю чакру в кулаке, а всю свою ненависть во взгляде, в шальных темно-зеленых глазах. Наверное, очень страшно умирать, когда на тебя смотрят с такой ненавистью… Какаши-сан говорил как-то, что женщины жестоки. Шутил, может? Но это было правдой, женщины превосходят в жестокости мужчин, особенно женщины-медики. Они не боятся крови, они привыкли смотреть на чужую боль. Порой они даже до тошноты циничны или равнодушны к чужой боли. Ведь чтобы стать медиком, нужно уметь засунуть свои эмоции и убеждения себе подальше в задницу, чтобы руки не дрожали, когда делаешь своему товарищу ампутацию. Или зашиваешь брюхо наживую, в полевых условиях, пока двое других израненных товарищей по команде прикрывают вас от атак. На миссиях нельзя бояться, нужно действовать быстро и уметь принимать решения за считанные секунды, чтобы спасти чью-то жизнь. Для этого нужно быть женщиной, быть ниндзя и обязательно иметь крепкие нервы… или быть немного сумасшедшей, как Сакура. Большинство тех, кто знаком с Сакурой, считают ее более чем странной девушкой. Но никто не решается сказать ей это напрямую. Кроме Ино. Да, порой они ругаются и даже дерутся по пустякам, чтобы потом посмеяться над этим вместе. Но они из тех людей, которые слишком хорошо знают друг друга, чтобы обижаться на правду. — Сакура, ты странная, ей-богу. Кровожадная – девушки такими не бывают, даже куноичи. У Ино холодок неприятно пробегает по спине, когда она говорит это. Слишком изменилась ее лучшая подруга с тех пор, когда Яманака защищала ее от чужих нападок. — Я понимаю, – вместо того, чтобы разозлиться, Сакура опускает голову и тяжело вздыхает. – То же самое я думаю о Цунаде-сама. Она так не по-женски жестока. Порой это выглядит так некрасиво… Но так нужно. Так нужно, потому что я хочу быть хорошим ниндзя, я хочу быть опорой для Конохи и своих товарищей. Сакура посмотрела Ино в глаза и улыбнулась. Той самой улыбкой, из-за которой не поймешь, ударит тебя сейчас Харуно или, наоборот, по-дружески обнимет. Ино отвела взгляд. — Знаешь, Сакура, мне есть чему поучиться у тебя. Я до сих пор плачу, когда вижу, что кому-то больно. Или дрожу, как в лихорадке, когда кто-то умирает у меня под руками… Девушки не смотрят друг другу в глаза, как раньше. Но невидимая стена между ними рушится, когда Сакура осторожно, кончиками пальцев находит ладонь Ино и тут же сжимает ее, крепко-крепко. То ли это знак поддержки, то ли наоборот - просьба «поддержи меня»… — Ино, я… Понимаешь, меня как будто две. Когда я на задании и стараюсь взять себя в руки, тогда появляется первая Сакура. Она думает только об одном – успехе миссии. А залог успеха миссии – это живые и здоровые товарищи. А когда я возвращаюсь с задания, я отпускаю себя, и появляется вторая Сакура. Эта Сакура любит ванну с клубничной пеной, суши и бывать в магазинчике «Цветы Яманака». А все, что происходило на миссии, она помнит смутно, как сон. Порой этой Сакуре дома, в теплой постели снится по ночам что-то смутное, тяжелое, кроваво-красное. А первой Сакуре, когда она спит на камнях, снится Коноха, клубничная ванна, вкусная еда и твои цветы… Яманака, ты чего ревешь? — Сакура… — Ино сама не понимала, почему ее пробило на слезы. Она-то думала, что уже вытравила из себя сентиментальность. – Хочешь суши? — Чур, ты угощаешь! – рассмеялась Харуно. Эта ночь была особенно хороша. Обе они молчали, но в каждом движении, в ласках, в поцелуях было что-то совсем новое: искренность и даже, можно сказать, зрелость. Раньше они даже в мыслях не называли это «секс», все, что происходило между ними в постели, было лишь игрой – «несерьезно», «не по-настоящему». Но теперь, по прошествии почти трех лет, можно было точно сказать - у них был секс, причем очень хороший секс. В их движениях не было той страсти, когда в животе порхают бабочки, дыхание перехватывает, а в голове путаются мысли. Не было «игры наперегонки», как три года назад, когда каждая пыталась перехватить инициативу. Но была спокойная расслабленность, нежные касания и любование каждым миллиметром тела своей подруги. Пожалуй, только женщина в совершенстве понимает, как можно сделать хорошо другой женщине… ... Лунный свет еле-еле освещал спальню, пробиваясь сквозь легкую штору. Но даже в таком тусклом свете несложно разглядеть тело девушки, которую целуешь. У Сакуры горячие щеки, горячие, мокрые от долгих поцелуев соски. Она глубоко дышит и пытается прикрыться руками, когда Ино спускается губами к животу Сакуры и стягивает с нее трусики. — Ты все еще стесняешься? Или ты стесняешься меня? — Девушке положено стесняться в такие моменты… — шепчет Сакура и все-таки позволяет снять с себя оставшуюся одежду. Запах у Сакуры тонкий, девственный, и на вкус она как дождевые капли. Как и раньше, она реагирует на те же самые ласки: она любит, когда ее дразнят языком у самого входа – аккуратные лепесточки губ. Ино всегда нравилось это делать, до такой степени нравилось, что она могла и сама кончить, даже не прикоснувшись к себе. Что-то в этом было, что-то порочное, и в то же время трогательное. Розовые, набухающие складочки кожи, они такие чувствительные и беззащитные, что так и хочется понежить их… Харуно бьет крупной дрожью, и она кончает с протяжным стоном. А отдышавшись, принимается исследовать тело подруги. Ей нравится, какая большая у Яманака грудь, Сакура даже капельку завидует, и Ино знает об этом. Но никто из них никогда не заикнется о таких вещах, тем более о зависти. Сакура целует грудь Ино, ключицы, шею и за ушком, именно там, где Ино нравится больше всего. Яманака больше любит ласки пальцами, и Сакура доводит ее рукой, сильными ровными поглаживаниями… — Не знаю, почему, но это меня это расслабляет, – улыбается Ино, и они наконец-то целуют друг друга в губы, первый раз с тех пор, как расстались. Первый раз с тех пор, как поссорились из-за Саске. Так тепло и умиротворяюще лежать в обнимку, грея друг друга телами, доверяя друг другу без конца. — Это же надо было, поругаться из-за палки, — прошептала Ино, Сакура в ответ только захрапела. Черт, она даже храпит во сне, а еще девушкой себя называет! Наверное, ей опять снится что-то смутное и тяжелое. Недавно с миссии, все-таки, стресс… Все точки над i расставлены. Безмолвно. Раньше была дружба, затем соперничество, затем перемирие, теперь же – мир. Мир двух людей, понимающих друг друга до самой глубины души. Остались дружеские насмешки и посиделки в кафе, ночные разговоры о судьбе и доле куноичи. Все по-прежнему, словно они остались детьми, но их «мир» перешел на тот самый новый уровень, когда понимают друг друга без слов и принимают со всеми недостатками, как есть. Наконец-то. Яманака всегда умела разглядеть красоту даже там, где ее не видят другие. Яманака когда-нибудь научится сдерживать слезы…