***
С начала великанской зимы прошло три года, но свою проблему Кратос заметил лишь сейчас. Ему было плевать на холод — если даже морозные ветра Хельхейма не причиняли ему вреда, что может сделать метель, пусть и самая кусачая? Мальчику, Атрею, холод тоже был будто нипочем, пусть Мимир и тихо ворчал о его недальновидности, но губы сына никогда больше не синели, а промозглые ветры не заставляли его тело дрожать. Нет, проблема Кратоса была более серьезной. Три года прошло со смерти Фэй, но Атрей не вытянулся ни на дюйм. Первое время он и не замечал. Мальчишка был неутомимым сгустком энергии и нырял из одного приключения в другое с нескончаемым энтузиазмом и любопытством. Обладая завидным красноречием, он общался с местными, заключая все более и более удачные сделки. Кратос гордился им, хотя порой и приходилось выслушивать его оглушающую болтовню с Ёрмунгандом или драконами, неведомым образом ставшими друзьями мальчика. Но, год спустя, спартанец стал замечать неизменный рост своего сына. Спустя два он начал волноваться. Когда пошел третий, Кратос наконец признал что что-то не так. Сначала он попытался найти причину самостоятельно. Он проверил оружие у каждого врага, что они победили, на яды и зелья. Заставил Мимира проверить все снаряжение на проклятья. Надавил на пререкающихся гномов и заставил их поставить на броню Атрея дополнительную защиту. В редкие мгновенья он грешил на внезапные холода, но мальчишка был на половину ледяным великаном и холод не мог вредить ему… В конце концов он уязвил свою гордость и всерьез задумался о том, чтобы наведаться к Фрее. Однако, гнев ведьмы был неугасим, а об уверенности в ее непричастности и речи не шло. Нет, прежде чем применять крайние меры следовало бы использовать все доступные. А доступные меры, конечно, требовали внимания самого умнейшего существа во всех Девяти Мирах. Все решив, Кратос ожидал возвращения сына и головы домой. Ночью, когда Атрей видел уже седьмой сон, спартанец вытащил спящую голову из самодельного гнезда одеял, что мальчик старательно сплел для болтливого сожителя. Голова сонно замычала. Прежде чем Мимир смог произнести хоть слово, мозолистая ладонь Кратоса уже зажала ему рот, а морозный воздух ударил по глазам. Сам воин чувствовал, как голова сдавленно ворчала что-то, сильно напоминающее ругательства. Кратоса это волновало в последнюю очередь. Снаружи Мимир был освобожден и посажен за ближайший пень. Стоило Кратосу отнять ладонь, как голова заговорила. — Лучше бы это было чем-то важным, — будто бы пригрозил рогатый. Кратос не ответил, но Мимир и без того заволновался, ощущая напряженность спартанца. — Что случилось, брат? У нас неприятности? — Мальчик, — коротко бросил он. — Что-то не так с мальцом? Расскажу все что знаю и, думаю, мы сможем все исправить! — Он… не растет. — Слова будто не желали быть услышанными из-за сжатых зубов воина. Секунда молчания, долгого и тяжелого, и Мимир взрывается смехом, полным облегчения. — Конечно он не растет, ты его, черт возьми, не кормишь! Да, прорасти сквозь меня Иггдрасиль, на чем он по-твоему вырастет? На святом духе? Кратос отвернулся. Это… ему и в голову не пришло! Кормила ли Фэй их сына пока его не было дома? Он не помнил, внезапно понял спартанец, чувствуя вину, подступающую к горлу. Но боги не нуждаются в пище — он сам не ел ничего последние десятилетия. Подумав, он озвучил свои мысли голове. — Да, не нуждаются, но только когда достигают совершеннолетия. Думаешь, Тор вымахал таким страшилой из-за недоедания? — Мимир не ждал ответа и, будто читая чужие мысли, продолжил: — Чтоб мне в Хельхейм провалиться, нам придется продумать для пацана целую диету! Неужто этим занималась только Фэй? Как он у тебя вообще выжил? Это, это действительно тебе никогда в голову не приходило? Кратос бросил взгляд на собеседника и не нашел, что ему ответить. Ведомый стыдом и решимостью, он схватил голову за рог и направился в сторону леса. Кашляющий смех Мимира превратился в хихиканье, сопровождающее каждое движение бедра спартанского война.***
Стоило Атрею раскрыть слезящиеся ото сна глаза, как его встретила пустующая отцовская постель и полузабытый запах жареного мяса. Полный любопытства, он выскользнул из дома, чтобы увидеть с десяток мертвых оленей, лежащих в снегу по всей поляне. Моргнув, он протер глаза, но видение не исчезло. Его отец сидел у костра, скрупулёзно нарезая оленье мясо Клинками Хаоса. Атрей пригляделся. Он и не подозревал, что с их помощью можно было что-то поджарить в более… мирном русле. — Подойди, мальчик, — поднял на него глаза Кратос. Все еще сонный, Атрей шагнул ему навстречу. — Что это? — он присел рядом с отцом, чувствуя исходящее от него тепло. — Мясо. И ты съешь его, прежде чем мы отправимся в путь. — Спартанец указал на гору дымящейся жареной оленины, ростом с самого Атрея. Рот мальчика приоткрылся самопроизвольно. — И ягоды не забудь! — послышался голос Мимира с соседнего пня. Бровями он указал на корзинку, полную мелких черных ягод. Кратос кивнул: — Их тоже, — он замешкался. — Для сбалансированного рациона.