пустой дом.

Было совершенно темно, но я сразу понял, что дом необитаем. Голый пол скрипел и трещал под ногами, а на стене, к которой я нечаянно прикоснулся, висели клочья рваных обоев. Холодные тонкие пальцы Холмса сжали мою руку, и он повел меня по длинному коридору, пока наконец перед нами не обрисовались еле заметные контуры полукруглого окна над дверью. Здесь Холмс внезапно повернул вправо, и мы очутились в большой квадратной комнате, совершенно темной по углам, но слегка освещенной в середине уличными огнями. Впрочем, поблизости от окна фонаря не было, да и стекло было покрыто густым слоем пыли, так что мы с трудом различали друг друга. Мой спутник положил руку мне на плечо и почти коснулся губами моего уха. — Знаете ли вы, где мы? — шепотом спросил он, опаляя горячим дыханием заледеневшую от уличного ветра кожу. От этого, казалось бы, ничем не примечательного действия вниз по моей шее пробежали сотни мурашек, заставляя вздрогнуть и приблизиться к окну, чтобы избежать будоражащего контакта. — Кажется, на Бейкер-стрит, — ответил я, глядя через мутное стекло. Все мои чувства на тот момент были сосредоточены только на том, чтобы избавиться от ощущения, как Холмс нависает сзади. Не подумайте, я был счастлив видеть своего друга, но эта темная комната, ограниченное пространство, прижимавшее нас друг к другу (осознанно ли?) могли свести с ума кого угодно, подкидывая на ум различные картины, смущающие и тело и разум. — Совершенно верно, мы находимся в доме, как раз напротив нашей прежней квартиры. — Но зачем мы пришли сюда? — Затем, что отсюда открывается прекрасный вид на это живописное здание. Могу ли я попросить вас, дорогой Уотсон, подойти чуть ближе к окну? Сейчас увидим, совсем ли я потерял способность удивлять вас за три года нашей разлуки. Я шагнул вперед, озадаченный и сбитый с толку просьбой Холмса, посмотрел на знакомое окно, и у меня вырвался возглас изумления, когда знакомые руки сжали мои бедра сзади, разворачивая, а в следующую секунду тонкие губы Холмса сомкнулись на моих. Ураган невиданных прежде эмоций захлестнул меня с головой, подталкивая к ответным действиям, но мое тело наотрез отказывалось отвечать, повиснув безвольной куклой в чужих руках. — Ватсон... Боже, — Шерлок Холмс, ставший таким родным и близким за все время наших приключений, но оставшийся для меня неизведанной тайной, походил в этот момент на испуганного мальчишку абсолютно так же как и я, обремененный только-только выбравшимся из груди наружу чувством. Какой бы замысел не был у Холмса до этого момента, теперь все было отброшено, как были отброшены и наши пиджаки в тот же угол, рядом с которым мы вели наблюдение. Казавшийся ранее необитаемым дом теперь воспринимался совершенно по-другому, особенно когда моя спина коснулась сидения огромной старой кушетки, занимавшей почти все пространство комнаты. Но я уже ничего не видел — передо мной было только лицо Холмса, горящими глазами обследующего мое все еще закрытое рубашкой тело. Странное нетерпение охватило нас, заставив так резко переместиться от старого окна вглубь комнаты, прижавшись друг к другу как жмутся бездомные псы на окраинах Лондона. Яркие пятна ощущений носились перед глазами, не давая зажмурится, и я почти физически чувствовал эти легкие цветастые покалывания. Как только моя рубашка была расстегнута длинными торопливыми пальцами Холмса, мне ничего не оставалось как выгнуться навстречу прикосновениям, смущенно думая о том, что я и не знал, на какие действия готово мое тело. — Шерлок, — я совершенно не представлял, что должен говорить или делать, когда руки сыщика расстегнули мои брюки, задевая возбужденную плоть и выбивая из моих легких вздох наслаждения. — Доверьтесь мне, — его глаза давно потеряли былую холодность, и сейчас я мог видеть его эмоции так же отчетливо, как ощущал свои. — Я не причиню вам боли.  — Я знаю. И как бы жалко это не выглядело со стороны, я зажмурился и полностью отдался во власть Шерлоку Холмсу. В темноте, в которую я заключил себя сам, все ощущалось по-другому. Касания к моей коже были теперь яркими вспышками в сознании, смазанные поцелуи холодных губ разжигали внутренний пожар, заставляя все внутри сжиматься и скручиваться в пружину греховного желания. Я не чувствовал времени в тот момент, хоть и отчетливо понимал, что с каждой минутой одежды на мне становится все меньше, но продолжал обрекать себя на неведение, упрямо не открывая глаз. — Ватсон, — его голос разнесся гулом по пустой комнате, заставляя меня вздрогнуть. — Джон… Откройте глаза. И я не смог не подчиниться. К моему удивлению на нас обоих уже совсем не было одежды, и я кажется впервые мог рассмотреть Шерлока Холмса вблизи, провести ладонями по тяжело вздымающейся груди, позволить ему оставить поцелуй на моем запястье, соприкоснуться с доселе неизведанным, тайным, запретным… Наши губы снова встретились, в глубоком поцелуе переплетая наши языки, делая прикосновения тел еще более жарким. — Вам нужно расслабиться, — голос Холмса будоражил каждую частицу моего тела, заставляя сердце учащённо биться. Помня о несистематичности знаний сыщика, я не был уверен в том, что тот имеет достаточно опыта, но в тот момент нам обоим было совершенно не важно. — Оближите. Я послушно принял в рот холодные тонкие пальцы, обильно смазывая их слюной и обводя каждый из них языком, чтобы через несколько секунд почувствовать, как они осторожно проталкиваются внутрь меня. В этот раз я не стал закрывать глаза, даже не сделал попытки зажмуриться, ведь мне как ребёнку только-только узнающему что-то новое хотелось контролировать и видеть все: подтянутое тело, нависающее надо мной, пылающий в темноте взгляд, прожигающий меня насквозь. Все это вкупе с пальцами, двигающимися внутри, было слишком, и я тихо заскулил, подаваясь бедрами вверх. — Шерлок… — Тише, Джон, — его поцелуи как спасительный источник сил прошлись по моим щекам и шее, не давая мне окончательно сгинуть в урагане ощущений. — Доверьтесь мне. Но как было объяснить этому невозможному человеку, что я доверил ему всего себя уже очень давно и еще тогда совершенно точно навечно? В этом немом порыве бесконечного обожания я сам развел ноги, стыдливо отводя взгляд, и жалобно попросил: — Нужно больше... Пожалуйста. Не представляю, что нашло на меня в тот миг, но эта тихая просьба вызвала крупную дрожь по телу Холмса, и он вытащил увлажненные пальцы, одновременно начиная ласкать мою возбужденную плоть. Когда он только оказался внутри меня, ощущения были смешанные и непонятные, но стоило Холмсу качнуть бедрами, как из моего рта вырвался громкий стон, наполнивший всю комнату и напугавший меня самого. Пружина внизу моего живота на тот момент уже была закручена до предела, сжимала тисками легкие, не давала дышать, и когда очередное движение столкнуло наши бедра, я смог только выгнуться и заскулить, умоляя о большем. Мне требовался весь Холмс, здесь и сейчас. Помимо нас в этом мире больше не существовало ничего — даже старая кушетка под спиной не была хоть сколько нибудь важной составляющей, когда Холмс целовал мои губы, оставлял укусы на моей шее и бесконечно шептал мое имя, вторя громким стонам, разрывающим мою грудную клетку. В этих пошлых, неправильных касаниях и звуках было столько правильного чувства, что в моей голове не могло и оказаться мысли, чтобы остановиться. Толчок за толчком, поцелуй за поцелуем нас обоих выкидывало на берег неземного наслаждения, и наши тела уже не имели имен, когда сливались воедино в ярком порыве к близости. Я впервые звал Холмса просто по имени, впервые мог обнимать его за тонкие плечи, притягивать к себе в любой момент просто чтобы оставить несколько поцелуев на его губах, и впервые изгибался под мужчиной так, как изгибаются девушки лёгкого поведения под подвыпившими кавалерами в темном углу. Но я не жалел. И не думал, что когда-либо пожалею. Толчки ускорились, соединяя нас с каждым разом все сильнее, и как я и предполагал, мне не удалось продержаться долго, и я весь сжался, вздрагивая во внезапном экстазе и изливаясь себе на живот. Холмса хватило еще на несколько сильных движений и в момент наивысшего наслаждения он прижался к моим губам, глухо выстанывая то ли мольбу, то ли прощение. Вскоре я почувствовал, как Шерлок опускается на кушетку рядом со мной, и повернулся к нему лицом, приникая ближе к разгоряченному телу. — Шерлок... — Мы скоро вернемся домой, Джон, — его ладонь зарылась в мои волосы на макушке, и я почувствовал исходящую от этого жеста нежность. — А сейчас мы можем позволить себе немного отдохнуть.