Зависимость

      Любовь вызывает привыкание. Это негласное правило, которое он усвоил ещё с ранних лет. Её синоним — зависимость. От неё нет лекарств, и не один колдмедик не сможет излечить недуг. Она заставляет людей совершать странные вещи, идти на отчаянные шаги. Она ломает людей, сводит с ума, а потом, являясь лучшим спасением, утешающе гладит по голове, чтобы вновь продолжить игру. Жестокая, расчётливая, зависимость, от которой Северус Снейп хочет избавиться уже много лет и ни за что не хочет терять. Болезнь, которую нет смысла лечить. Каждый её глоток, как доза. Его доза — Минерва МакГонагалл.       Женщина, чьей смелости и выдержке завидуют многие. Та, на чью долю выпала ещё одна разновидность зависимости — одиночество. Она не нуждается в нем, оно нуждается в ней. И эта своеобразная игра длится уже не первый год. Так ли ей нужна его любовь? Разве что спасение, передышки между раундами. Нелепая отговорка. Какова на вкус ложь?       Приступы болезни бывают схожи. Ломка же всегда одинакова. Лёгкой поступью Минерва подходит к нему, гордо держа спину прямо, и с вызовом смотрит в глаза. Он презрительно оглядывает рассерженную ведьму и ехидно улыбается. Зависимость тихо смеётся в углу. Она, словно втираясь в доверие, осторожно покалывает кончики пальцев, холодит ладони, заставляет сердце биться чаще, дыхание почти замереть. Всё для того, чтобы насладиться их дрожью в коленях, упорными попытками скрыть свои чувства. Для того, чтобы сломать их и снова склеить.       Её злобный смех отдаётся глухими ударами в голове, а цепкая хватка осмелевшей проказы почти физически ощущается на плечах. Отчего Любовь воспевают в песнях? Как можно поклоняться тому, что подобно яду разъедает изнутри?       Он принимает попытки вырваться, сбежать, но каждый раз возвращается. Почему? Северус сам не знает. Он смотрит на свою коллегу не так, как следует. Минерва лишь усмехается. Старухи не должны влюбляться в мальчишек. Вот только он — не ребёнок, — Любовь вновь и вновь заливается истерическим смехом. Мальчишки не должны любить старух. Разве она старуха? Слизеринец монотонно качает головой. Кто был столь безжалостен, что проклял их на такие мучения?       И снова душные комнаты, яркий свет огня в камине и два человека, измученные оковами своих зависимостей. Огневиски не спасает от раздумий, не делает легче. Снейп уже сбился со счета, сколько таких молчаливых вечеров они провели вдвоём. Он каждый день приходит к ней, и она каждый день, сердито цокая каблуками, спешит открыть ему дверь. Каждый день они клянутся, что прекратят эти глупые посиделки. Северус устало усмехается, встречаясь с её взглядом. Стоит ему только взглянуть в потускневшие от усталости зеленые глаза, и сразу находятся отговорки. Смирись, любовь не лечится. Он и сам это знает.       Два неотъемлемых компонента гремучей смеси — одиночество и любовь. Они сводят потерянные души, ломают, рвут нити, связывающие людей с их прежней жизнью. Лишают всякой охоты бороться, заставляют желать тепла, случайных прикосновений, редких встреч взглядов.       Минерва не верит себе. Разум без устали кричит: "Убийца!", а сердце, глупое сердце, не верит, бьется в бешеном ритме, на грани с истерикой. Он никогда не был с ней нежен, как пишут в дешевых романах, не клялся в любви и не дарил цветов. Просто был рядом. Всегда. Даже тогда, когда казалось, что одиночество своей костлявой рукой вот-вот вцепится в её горло, слабый свет и тепло, где-то совсем рядом, отгоняли зависимость прочь. Профессор МакГонагалл, декан враждебного факультета, уставшая женщина с испещрённым мелкими трещинками сердцем. Она ненавидит его. Ненавидит разумом, но не сердцем.       Холодный, промозглый вечер. За окном дождь. Их молчание затянулось. Он пьёт огневиски, наблюдая за монотонным движением стрелки. Алкоголь обжигает горло. Или, быть может, это вовсе не он? Тревога, исходящая изнутри, стальными цепями сковала сердце. Минерва упрямо отводит глаза всякий раз, когда встречается со взглядом Северуса. Они оба знают, что это последний вечер, когда им довелось быть вместе. Не будет больше вчера, сегодня, завтра — ничего. Только пустота и безумный бег времени, и зависимость, которая не лечится даже смертью.       Они не произносили вслух слащавое "люблю", но оба знали, что больны друг другом.