photosession

Че проснулся раньше всех. Наверное, еще было часов пять утра. На улице стелился во всю землю густой туман. Зато какой прекрасный вид открылся с востока. Ярко-красное солнце несло за собой первый свет лучей, несущихся сквозь кроны деревьев, окрашивало небо из темно-синего в рыжие цвета. Как же это прекрасно, господи, перечислять можно годами. Не задумываясь слишком долго, Че тихо ищет фотоаппарат Вонхо, и делает пять разных снимков, где вся эта красотка перетекла в фотографии. После, естественно, возвращая его на место, где и взял. Сон все еще давал о себе знать, поэтому лег спать туда же.        Утро уже перешло в полдень. Хёнвон проснулся раньше Хосока, который спал спокойнее некуда. Он приготовил плотный завтрак из сэндвичей себе и Вонхо. Вскоре Шин открыл глаза, слыша шёпот других, редкий и неловкий смех. «Даже уезжать отсюда не хочется…» — подумал про себя парень, неловко пожав плечами. Ему не хотелось возвращаться в атмосферу враждебности, нервозности и агрессии. А ведь именно этим так и несло от компашки Шону. Но раз с ними связался — так попробуй следовать их правилам или меняй их. Встряхнув головой, Хосок расстегнул змейку палатки к выходу на улицу, вдыхая свежий и чуть холодный воздух. Немного продрогнув, Шин заметил завтрак, что был на том же месте, как и вчера утром. На лице появилась мягкая и робкая улыбка, с которой он и кивнул Хёнвону, когда их взгляды пересеклись, как бы благодаря. Вновь погрузившись в уже родную палатку, Вонхо привел себя в порядок, стараясь уложить непослушные волосы. Вскоре он подошёл в костру, который был менее ярким. Парень подошёл к Чё, мягко погладив того по плечу, чтобы привлечь внимание.        — Ну что… Моя модель готова? — Хосок тихо хохотнул и кивнул на фотоаппарат, что уже красовался на его шее. — Да, готова. Только одну минутку, — он помахал компашке, с которой болтал все утро, и удалился в палатку минут на шесть. Из образа простого отдыхающего на природе парня переоделся в образ модели с обложек журналов одежды. — И часто ты на природу с собой берешь вещи, которые выглядят так, будто были сшиты из-под руки самого лучшего мастера? — Вонхо не мог оторвать взгляда от Вона, пытливо разглядывая каждый сантиметр. Но не только он занимался этим. Джун с Куён с таким же интересом разглядывали Чё, но как только заметили хитрый взгляд Хосока, мгновенно отвели глаза и чуть покраснели. — Пошли, — решительно кивнул Че, ведя за собой фотографа, решив не отвечать на его подкол. — У меня есть на примете одно место, позавчера, когда подъезжали, заметил. — Если бы ты так каждый день на пары ходил, прославился как красавец всего института, правда. Но, отложим этот разговор на потом. Нас ждет камера и твое место, — Шин чуть поправил ремешок, на котором держалась камера, полностью доверяясь Чё, следуя за ним.        Сама «фотостудия» представляла из себя большое поле, усыпанное разными сортами цветов с большим дубом в середине. Такое чувство, будто этому дереву больше трехсот лет. Дорогу видно очень слабо, поэтому на снимках она не будет мелькать. Первым делом Че сначала поизучал разноцветные растения, цветы, колосья, а потом словно перелился в роль модели, тут же меняясь в лице: с каменного на высокомерное. Несколько поз, по мнению Хёнвона, должны выглядеть очень мощно, хоть на фотобуки продавай. Только вот осечка вышла только у дуба. Все время он чувствовал, что ему как-то неуютно прислоняться к дереву или как-то с ним позировать. Да и ветер был сильный, что все волосы сзади летели на глаза спереди. Этот момент фотограф тоже не должен упустить. А из-за сильного ветрища прикатила огроменная черно-синяя туча. Даже солнце перекрыла. Но пока не было звонков от дождя. Еще есть минут двадцать-тридцать. Хотя кто его знает.        — Черт, мне не нравится, — фыркнул Вонхо, откладывая камеру на ближайший чуть сгнивший пенёк, подходя к Хёнвону, внимательно смотря на него. — Извини, если что-то не понравится, но ты сам вчера разрешил. Хосок мягко схватил парня за плечи, разворачивая его спиной к дубу, внимательно смотря на все его тело, стараясь заметить какие-то «нелепости». После он осторожно прижал его к дереву, опуская взгляд ниже. Хёнвон понимающе кивнул и отстранился от дерева, чтобы отдаться в чужие руки для лучшей позы. Вонхо был как скульптор, только в этот момент его материалом являлся Че.        — Поставь ногу на ствол, так будет лучше, — чуть серьезно и сосредоточено сказал Шин. И ведь действительно. Как только дело стало касаться вмешательства Хосока в процесс съемки, он мгновенно изменился. С лица пропала улыбка, а в глазах не было прежней шалости и веселья. Только холод и сосредоточенность. После, когда все приготовления «тела» подошли к концу, он устремился к лицу, мягко проводя кончиками пальцев по подбородку, направляя голову в одну сторону, после чуть приподнимая её, начиная немного улыбаться, будто только что создал произведение искусства. Заметив холодное выражение лица, Хён немного испугался. Видеть такое у Хосока совсем было непривычно. А вдруг всегда, когда ему что-то может не понравится, становится таким? А может и вовсе он всегда такой нервный, а в последние дни была аномалия с ним. Сплошная загадка.        — Замри.        Шин быстро отбежал в сторону, поскольку понимал, что это была не самая удобная поза, но слишком прекрасная, чтобы простоять в ней от силы минуту. Когда парень вновь взял в руки камеру, то заметил, приближающуюся тучу, что наводила больший страх от того, что из её глубины раздавался грохот.        — Блять. Дождь, — прошипел Хосок, вздыхая, начиная делать новые снимки, замечая, что Хёнвон замер, будто памятник, который стоило бы отлить из золота или другого, самого драгоценного материала. Неожиданно из всей этой пучины облаков, разрезая воздух показалась молния, от чего фотограф не дрогнув, продолжил делать снимки еще более быстрее, в глубине души благодаря быстрый фокус за столь хорошую работу. В следующие секунды на землю посыпались капли дождя, которых техника боялась, как человек огня. Вонхо рванул под дуб к Чё, буквально пища от радости. Когда уже можно было спокойно принять простую позу стояния, у Хёна на лице вырисовалась такая физиономия, что точно могла передать его кайф.        — Получилось! — Крикнул Шин, на бегу открывая раздел пленки, показывая фотографию Хёну, на которой была запечатлена молния. — Это просто лучшая фотосессия за все время, — с перерывами за вход проговорил юноша, чуть ли не задыхаясь от счастья.        — Отлично. А теперь давай вот так. — Хёнвон встал под открытое небо, после которого полил дождь, как из ведра. Тело в момент увлажнилось из-за частых капель. — А если не будешь фотографировать, тебя ждет мучительная смерть от щекотки! — Вон развернулся к нему, разводя руки в стороны, будто крутится, как юла, и по-детски улыбнулся, искренне. Еще под сильным дождем он побегал, что делало разум и само присутствие в поле свободным. Будто Хёнвон — птица, которая парит в бескрайней глуби от слова голубойнеба. Наверное, Вонхо и на видео еще начал снимать. После, Че подбежал к самому крупному тёмно-синему цветку, почти такому же, как и туча, только более фиолетовое, который смог увидеть, сорвал, наклонил слегка голову в его сторону, а через несколько секунд и вовсе откусывает лепесток, закрыв глаза. С ракурса Вонхо казалось, что капли прошибают голову парня на сквозь, что создавало на фотографиях особенную атмосферу. Наверное, лучший дождь за всю жизнь Че. После очень сильного удара грома будто ухо заложило, но хорошо такого не произошло. Просто он такой сильный, что не слышно, как Вонхо под деревом орет Хёнвону возвращаться. Не подчинится нельзя, он медленным шажком возвращается к другу, не отпуская из рук сине-фиолетовый цветок.        — Иди сюда, Хён! — вновь крикнул парень, сжимая руки так, что уже побелели костяшки. Из-за плохого зрения, о котором он умалчивал, Шин не мог разглядеть, идёт ли Вон или нет, но как только тот подошёл ближе, чем на семь метров в целости и сохранности, Шин выдохнул, все ещё крепко держась за фотоаппарат. — Это тебе, — мягко говорит Хёнвон, робко улыбнувшись, протягивает этот самый цветочек, который пострадал от зубов модели. — А теперь покажи, покажи, покажи, — не терпелось ему, попутно теребя Вонхо за плечо. Несильно, чтобы не нервировать и не надоедать. — Спасибо. Я сейчас немного отойду от этой молнии, — он говорил тихо и на выходе, поскольку нервы стали только-только приходить в себя. — Положи мне его за ухо. Так проще будет, — Вонхо подошёл к Чё поближе, в это время не торопясь и чуть подрагивающими руками от напряжения стал листать фотографии парню, смотря только на него, замечая каждую эмоцию, что хоть на секунду показывало его лицо. — А что, ты боишься грозы? — удивленно спросил Хёнвон, чуточку нагнувшись, смотря в глаза Шина. В них ничего нельзя было заметить кроме восхищения от фотографий и нервозности. Жаль, Че не может разглядеть большее в этих кофейных глазах. — Кстати да, ты прекрасный фотограф. Мне так нравятся такие фотографии. Пожалуй, я соглашусь побыть твой моделью подольше, — он робко улыбнулся, уставившись только в экран камеры, где с небольшим интервалом пролистывал фотографии сам творец сея красоты. После всей фотосессии, на экране засветились фотки, сделанные Хёнвоном. Сам парень их никак не прокомментировал, и, скорее всего смущаясь, что пользовался чужой вещью без спроса, отклонил глаза в тёмное небо. — Тут дело случая, Хён, правда. Ничего более. Даже так… К этим фотографиям большую часть усилий приложил ты, нежели я. Вот, — Вонхо пожал плечами. Когда очередь дошла до фотографий Че, юноша, чтобы никак не смущать Вона тоже промолчал, убирая фотоаппарат в сумку, после снимая её с себя, положив около корней дерева.        — Блин, мне холодно, — от сильного ветра продувало словно насквозь, как воду через решето. Как бы после этого и не заболеть. — Мы можем пробежать через поле к лесу, где дождь в разы слабее, либо переждать этот ливень. Мне, в принципе, все равно. И так до ниточки промок, а ты еще сухой, — Хён устремил взгляд в даль леса, — Устроим мокрую пробежку… — следом взор упал на кучу веток над головой с плотными и крупными листьями —…или останемся тут. Решать тебе, — теперь он посмотрел на друга. — Я сухой, ты — мокрый. Лучше мы побудем тут. Я не хочу промокнуть, — как-то хладнокровно и самовлюблённо сказал Шин, после понимая, что это было очень грубо, от чего сам же опустил голову ниже, пряча её за руками. — Что? Прости, задумался. — Че виновато приклонил голову, рассматривая, насколько сильно изменился тон кед от воды, попавшей на них. — Говорю, останемся тут, — Шин поднял взгляд на Че, после продолжая говорить: — Снимай с себя верх. Лучше в сухом, чем в мокром, — Вонхо, в который раз снял с себя кофту, от которой так и «несло» теплом чужого тела. — Мне в футболке хорошо, серьезно. А я, когда модели больные, за обещанным кофе их в рестораны не вожу, — он вновь мягко улыбнулся, смотря на Хёнвона. — Снимай, я сюда кофту положу и отойду, чтобы не смущать, — парень осторожно и аккуратно сложил кофту, после уходя в противоположную сторону, начиная выжигать взглядом поле, что поливало словно из ведра каплями дождя. — Окей. Только не подглядывай. Я стесняюсь, — у парня появился легкий румянец. Тем временем, когда он уже поднимает глаза на друга, его уже и нет, за другой стороной дерева спрятался. Вон тяжело выдыхает, и снимает с себя мокрый свитер. Футболка такая же промокшая. Тоже снимает. Тёплая, только что сошедшая с горячего тела кофта Хосока так приятно щекочет влажное тело, что аж самому теплее становится.        Хёнвон подошел к Шину, прижимаясь к тому боком. — Спасибо. Правда, — благодарит парень, чувствуя себя, как в долгах. «Ну ничего, придем — отплачу такой же заботой в тройне.» — решительно поставил себе Вон, смотря на бескрайнюю синюю тучу. — Не за что, правда. Думаю, так бы любой сделал, если бы была возможность, — Вонхо вздохнул, неловко улыбнувшись. После он развернулся к Чё, осторожно положа на его плечо руку. — Раньше мне так мама делала, когда я замерзал, — он положил вторую руку на плечо юноши, после начиная быстро и плавно мять их, от чего из-за трения станет теплее. — Ладно… Не буду мучать, — хмыкнув себе под нос произнёс Хосок присаживаясь на ещё сухую землю, смотря на стену из дождя, видя в далеке яркие палатки, которые были на их базе. — Как думаешь, долго лить будет? — Он уже стал затихать, медленно, но стал.        После этого разговоров между парнями не было. Они тихо сидели рядом, смотря куда-то вперёд. Кто-то на небо, кто-то на лес или куда-либо еще.        Когда дождь стих, парни через некоторое время уже были в лагере, где все их чуть обеспокоенно встречали, поскольку абсолютно все здесь были без каких-либо средств связи. Подошедшая Куён, осмотрев Хёнвона с ног до головы тихо хмыкнула, после с ухмылкой произнеся:        — Всегда будешь возвращаться откуда-либо в одежде Шина? — она тихо засмеялась и пошла дальше, присаживаясь около профессора, начиная мило беседовать с ним. — Всегда задаешь тупые вопросы, от которых у тебя остаются люди твоего же развития? — таким же тоном произнес Хёнвон, скрываясь вместе с другом в их общей палатке. «Куён — хуев в жопе было миллион». — Ты… Не обращай внимания, она совсем другая на самом деле. Хочет просто казаться крутой, а на самом деле простая, словно книжка для детей, в которой только картинки, — Хосок присел к краю палатки, доставая фотоаппарат, вновь листая фотографии. — Мне абсолютно все равно на нее. Мне с ней ни жить, ни учиться не нужно, это радует. Я сейчас, — он залез в палатку, разгребая свою одежду. Надо бы найти поприличней и потеплее, а то ходить в чужом уже и правда становилось стыдно с каждой минутой. Как же хорошо, что есть бабушкин свитер тёмно-зеленого цвета, с белой лягушкой в центре, который просто на все случаи жизни, даже зимой согреет как нужно. «Люблю бабулю». — Сегодня был прекрасный день, не так ли, Хён? — совсем мягко и нежно проговорил Вонхо, после поднимая такой же взгляд на Хёнвона. — Да, сегодня просто самый прекрасный день за весь месяц, — он пересекся взглядом с Шином, и вдруг в груди появилось чувство, будто заряд электричества пробил ее. Но это всего лишь на секунду. Вонхо казался таким теплым не только физически, мягким. Ранимым? Кто его знает, главное — что это единственный человек, кто действительно получает наслаждение от общения с Хёнвоном. — Приятно это слышать. Для меня это своего рода… Похвала? — Возможно, но я хочу сказать другое. Завтра последний день. И знаешь что? — Хён ехидно улыбается, пытаясь заинтриговать собеседника. Парень наклонился к уху Хосока совсем близко, что дыхание опаляло кожу. — Только никому. Профессор хочет приготовить мясо по его семейному рецепту. Я ел его на первом курсе, и знаешь, это прекрасно в десятой степени, — он уселся обратно, так же таинственно улыбаясь. — Да ну тебя. Я думал, сейчас скажешь что-то более опасное. На ограбление позовешь или там спросишь, где труп прятать, — Шин засмеялся, после прикрывая лицо руками, окончательно залезая в палатку, закрывая за собой проход, садясь напротив Хёнвона, внимательно смотря на него глазами, в которых даже самый невнимательный мог увидеть восхищение и улыбку. — Ну это и правда что-то опасное, потому что за утечку информации меня могут расспрашивать хоть целый урок. Гнев профессора — вещь ужасная. А тебе говорю, как другу, — парень улыбнулся. — Ну, если тебе так хочется, могу и это тебе сказать, только попозже. Хейтеров моих будем прятать по мусоркам и переулкам, — серьезно произнес парень, смотря на свои руки, будто это входило в обычный ежедневный его план действий. — Так… об этом мы поговорим позже. Я вот спросить хотел… А что прекрасного тогда было в прошлом месяце, что может конкурировать с сегодняшним днем? — Хосок опёрся головой о руку, на пару минут отводя взгляд, боясь, что такими гляделками может спугнуть Чё. И только-только отведя взгляд он заметил свитер, который не мог не вызвать ещё большей улыбки умиления. — Наверное, этот свитер, мне его бабушка связала в прошлом месяце, на день рождения. Она живет в поселке далеко от Тэгу, но в той же области, вот. Для меня это очень важная вещь, и любое пятнышко я воспринимаю, как огромную проблему, так что вот. Еще он очень тёплый и никогда не дает мне замерзнуть, словно сижу у бабушки в доме перед камином. — Че не был против поделиться этой информацией, но в то же время представляет, что говорит такое в общем кругу, и как все его критикуют за каждую мелочь, что становилось неловко перед Шином. — Вещи, которые делают нам близкие люди не имеют цену, как в магазинах. — Хорошие слова, — тихо сказал Шин, растягиваясь в палатке, доставая из кармана телефон, проверяя количество зарядки, которое было практически на нуле. — Мне вот, например, мама связала безрукавку в первых классах. Износил до дыр, что она у меня её после силой забирала. Жаль только, потом, я отказался, чтобы она мне связала новую. «Взрослый» типо стал, — вздохнув произнес юноша. — Все надо ценить и сейчас я жалею о том, что отказался тогда, — практически повторив слова Хенвона сказал Шин, прикрывая на пару секунд глаза. После услышанного Че стал рыскать в своем рюкзаке. К удивлению, он находит на самом дне вещей персиковый липтон, литровый. Вот так находка. Парень выпивает пару глотков, а следом протягивает Шину бутылку. — Будешь? — Буду, — он чуть приподнялся, забирая у Чё бутылку, отпивая добрую половину, нехотя отнимая её от своих губ с довольным выдохом, будто пробежал марафон.— Может… на телефон мой сфотографируемся? На память там, все дела. Я потом тебе сброшу, если хочешь. Просто, я обычно когда ездил в этот поход, всегда делал фотографию со своим другом. Ну, до этого это всегда была Куён, но надо же как-то разнообразить пленку, не так ли? — Вонхо нажал на значок камеры, взяв телефон так, чтобы тот плотно лежал в руках. — Ты как, не против?