Даже лёд можно растопить.

      Кёнсу был достаточно замкнутым человеком. Несмотря на это, друзья у него все же были. Не много, но были. Всё шло хорошо ровно до того момента, пока он не познакомился с Ким Чонином, лет этак в 15. Всех подробностей он уже и не помнил, но Кай ему понравился уже тогда. Почему Кай? Потому что он был холоден, как все вместе взятые льды Антарктиды, сосредоточенные в его взгляде. Сердце у него было такое же холодное, как и глаза. Он безжалостно уничтожал тех, кто пытался сблизиться с ним хоть на сантиметр. Кёнсу так и не понял, как ему повезло оказаться в числе приближенных к Каю. Но как потом говорил сам Чонин, было в глазах До что-то такое, манящее и одновременно отталкивающее, как в самом Чонине.       Так или иначе, год за годом они становились всё ближе. Прозвище Кай, кстати, Чонин тоже получил от Кёнсу.       Несмотря на всю холодность и пренебрежение к посторонним, те, с кем общался Ким, могли видеть другую его сторону. Тёплую и яркую, как весеннее солнце. Он никогда не оставался в стороне и пытался помочь, даже если это вредило ему самому. Когда Кёнсу понял, что влюбился в него окончательно и бесповоротно, было уже слишком поздно что-то менять. Говорить о своих чувствах совсем не хотелось. Да и ни к чему это было. Сейчас они с Чонином жили вместе. Парни снимали великолепную двушку на окраине Пусана за смешные деньги. Наслаждались жизнью без контроля родителей и отдыхали от общажной суеты. Кёнсу часто думал, что если он признается, то ему полегчает, но зачем? Если Кай его не примет, то Кенсу познает все круги ада одновременно, просто глядя ему в глаза. Нет ничего хуже, чем взгляд Кима, обращенный в сторону обычного человека, еще хуже, если этот человек ему противен. Невыносимо. Хочется сжаться в комок и просто исчезнуть. Это почувствовал До, когда увидел, как юноша смотрит уничтожающим взглядом на хулигана, толкнувшего второгодку в коридоре. Он ненавидел насилие настолько сильно, что не мог сдержаться, даже если это напрямую его не касалось. Второй вариант развития событий: Кай принимает его, и? Что Кёнсу мог ему дать? Свою безграничную любовь? Хорошо. Сейчас — да, а потом? Такому, как Кай, нужна семья. Любящая, заботливая женщина, пара детишек и небольшой домик с просторным садом для игр. А, да, и ещё собака с каким-нибудь забавным именем. Он будет оберегать их и любить. Так будет правильно. А не все эти гейские чувства, мужицкая любовь и всё такое. Кёнсу просто не хотел утянуть его вниз. Кай любил детей и его взгляд теплел, когда он видел гуляющие на улице семьи. Он радовался как ребёнок, говоря о том, как же всё-таки классно, когда у тебя есть семья. До просто не смог бы стать его настоящей семьей. Поэтому, пока они жили вместе, его все устраивало. Вечерний просмотр кино под одним пледом, попкорн. Готовили, убирались, Кай доставал чашки с верхней полки, дыша в затылок До, а тот в свою очередь ворчал за разбросанные носки. Иногда До читал Каю книги, пока его голова мирно покоилась на коленях Кёнсу. Его всё устраивало. Все было просто идеально, до одного момента. — Чанёль, ты нафига разложил свои шпалы на моей кровати? — психовал До, бесцеремонно спихивая длинные ноги Чанёля на пол, — Чего тебе дома-то, блять, не лежится? Нахрена ты к нам приперся? — Тебе жалко что ли, До Кёнсу? — Чанель пытался поймать снующего туда-сюда Кёнсу за запястье, — Сядь, а, чё мельтешишь, в глазах уже рябит, — демонстративно потерев глаза кулаками, Чанёль вытянулся во весь рост, пытаясь не застонать. — Сядь уже, сядь уже, — передразнивает его До, — Иди давай, домой вообще, а? Скоро Кай уже придет. — Ну и что? — канючит юноша, — Подумаешь, что в этом Чонине такого особенного?! — фыркнул Пак. Он и правда не понимал, почему Чонин так реагировал, когда они с Кёнсу были наедине. — О, раз уж ты об этом заговорил. Что такого в Бэкхёне, что ты каждый раз свою челюсть потом не можешь от пола отодрать, когда он в студии мимо тебя проходит. —Ну, — выражение лица Пака резко сменилось на серьезное, — он такой, я даже не знаю. Ты слышал, как он поёт? А как играет на фортепьяно? Аж мурашки. Ты знаешь, — Чанёль прочистил горло, — я не отличаюсь особой сентиментальностью, но, когда я его вижу, мне хочется защитить его от всего мира, он такой хрупкий, и… — Вот и я о том же, Чанёль, — вздохнув, До сел рядом с Паком, устраиваясь у него на плече. — Это просто без шансов. — Да уж. — невесело подытожил Пак.       Дверь в комнату распахнулась. Кай окинул парней безразличным взглядом. Поставил сумку с вещами под письменный стол Кёнсу и молча направился в душ. — Кажется, кто-то опять без настроения, Кён. Я лучше пойду, — Чанёль поежился. Они хоть и друзья с Кимом, но сейчас его нечитаемый взгляд очень напрягал. Кёнсу был прав, надо было выметаться раньше. Быстро собрав свои вещи, Пак ушел. — Кай, — До подошел к приоткрытой двери, заглядывая внутрь, — Я оставлю полотенце на батарее, — Юноша только протянул руку, чтобы повесить полотенце, как его запястье обхватили цепкие пальцы. Кай дернул его на себя заталкивая в душевую кабину под обжигающие струи воды. — Мы же договаривались, Хён. В последний раз говорю. Чтобы без меня Чанёля тут не было. — взгляд замораживает до самых костей. — К-кай? Ты чего? Это же Чан… — Промямлил До, но Чонин уже отвернулся и начал намыливать волосы, показывая, что разговор закончен. Взгляд Кёнсу мимоходом скользнул по его подтянутому телу. Мускулистая смуглая спина, невероятно нежная кожа. Опустив глаза на манящую ложбинку меж ягодиц, До мысленно одернул себя и поспешил покинуть душевую. — Что не так с этим мелким? — тихо пробормотал Кёнсу. Он давно заметил, что Кай собственник. Это касалось всего: его вещей, еды, да в принципе всего, к чему он прикасался. В обычной жизни он еще сдерживал себя, просто злобно фыркая, когда кто-то посягал на принадлежащее ему. Но те, кто знали об этой особенности, старались лишний раз его не злить. Кёнсу, видимо, он тоже уже присвоил. До думал, что это издержки совместного проживания. Кай то и дело кидал полные искрящих молний взгляды в сторону друга До, когда те приветственно обнимались или сидели слишком близко. На Чанёля он вообще реагировал как бык на красную тряпку.       Чонин вышел из душа в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер. До нервно сглотнул. Сложно было не пялиться, когда объект твоего вожделения стоит весь такой красивый и мокрый, непринужденно нагибаясь и выуживая с нижней полки трусы. Капельки воды стекали по телу, обводили идеальный пресс и скрывались под кромкой явно лишнего полотенца. Еле заставив себя отвернуться, он вышел на кухню, достал сок и разлил по стаканам. Во рту резко пересохло. Буквально через минуту на его талию легли руки Чонина. -Хён, давай уедем? — До точно не мог определиться, было это минусом или плюсом. Несмотря на обледенелость сердца юноши, он был ужасным тактильным маньяком. Когда они были вдвоем, он то и дело норовил обнять, просто потрогать или потереться о старшего. — Чонин, с тобой что вообще? — Пробормотал юноша, с силой сжимая стакан. Каждый долбаный раз это было как ножом по сердцу. — У тебя день рождения, помнишь? — До аж почувствовал его усмешку своим затылком. — Опять забыл? Поехали, у нас будет неделя выходных, как раз, — Ким устроился подбородком на его плече, прижимаясь сильнее. — Позовем Бэкхёна и, — Ким поморщился, — Чанёля. Я все устрою сам, соглашайся. — Ну куда я денусь, Чонин, там небось и без моего согласия все уже было готово. Рассмеявшись, Кай клюнул До в щеку и пошел к себе в комнату. Бросив взгляд на календарь, Кёнсу понял, что все уже было давно решено. Сегодня 11 января. Его день рождения уже завтра, значит Чанёля и Бэкхёна нужно ставить в известность уже сейчас. Очень хотелось поехать вдвоем и бесконечно наслаждаться неделей отдыха после тяжелых рабочих будней. Парень мог соврать, что эти двое не могут поехать и все такое, но он боялся, что не сдержится. Расскажет Каю о своих чувствах, с краской на щеках, дрожа как 16-и летняя школьница, а потом получит отказ. Тогда все это кончится. Вздохнув, До набрал смс и отправил друзьям. —Конечно же, блять, вы согласны, — получив ответ, прошипел Кёнсу — эти двое всегда были за любой кипиш, кроме забастовки.

***

Утром следующего дня Кёнсу еле проснулся. Полночи он собирал вещи. Себе и, конечно же, Чонину. Иначе тот что-нибудь, да забудет и потом будет долго ненавидеть всё и вся. Другую половину ночи он нервно кусал губы, после того, как увидел на столе буклет с отмеченным коттеджем внутри. Прочитав описание, До просто завис. Двухэтажный коттедж на острове с кухней, гостиной, террасой и двумя спальнями, ага, и в каждой спальне по одной кровати. Двухместной. А что это значит, друг мой? Бинго! Неделя в обнимку с самим Каем в случае До и неделя «Отъебись уже, Чанель» в случае с Паком. Вот Чанёль рыдать будет, когда узнает. Скинув ему смс с краткой обрисовкой положения, До продолжил изучать брошюру.       После всех эмоциональных метаний по этому поводу Кёнсу удалось поспать всего пару часов, поэтому утром он был совершенно разбит.       Пакетов, которые он оставил возле дверей, уже не было, собственно, как и Чонина, а значит, он уже готовит машину. Выглянув в окно, он увидел Кая, крутящегося возле своей KIA, и Бэкхёна, который тщетно пытался отцепить от себя Чанёля.       Наскоро собравшись, он выскочил во двор, сходу плюхаясь на переднее сиденье. — О, а мы-то уже думали без именинника ехать, — похлопал его по плечу Бён. Глупо хихикнув, Пак закивал как китайский болванчик, хотя у самого под глазами были те еще круги. Видимо его ночь прошла так же, как и у До.       Ребята долетели до места быстро, по крайней мере Кёнсу так показалось. Впрочем, он все равно уснул сразу, как они сели в самолет, так же, как и Чанёль. Выгрузив вещи и продукты из такси, они пошли занимать комнаты и раскладывать багаж. Кай и До заняли более просторную комнату на первом этаже, а Бэкхён облюбовал второй этаж, в основном из-за балкона. Уж очень он любил посидеть на свежем воздухе перед сном с бутылочкой тёмного. На том и порешили.       Кёнсу с Бэкхёном раскладывали вещи, а Чонин с Чанёлем ставили мангал в саду. Все это время Чанёль бросал затравленные взгляды в сторону их с Бёном комнаты. — Пак, может, перестанешь зависать, а? — Чонин протянул ему кастрюлю с маринованным мясом. Тяжело вздохнув, Пак посмотрел прямо на Кая. — Вот скажи, Чонин, ты работаешь с Бэкхёном уже 5 лет. Как вы нашли друг к другу подход? — Да не искали мы, — задумчиво произнес Ким, — Так получилось. Я ему не надоедаю, он не надоедает мне. Плюс он надежный, хоть и чересчур болтливый, а я просто прямой. Нам легко общаться. — Ясно, — задумчиво протянул Чанёль, насаживая мясо на шампур. — А что? Вы же вроде нормально общаетесь. Правда ты настырный пиздец, но он хоть и отмахивается, но общается же. Значит, не бесишь. — Да тут дело такое…- Пак почесал затылок и отвел глаза, — Нравится он мне в общем, я уже к нему и так и сяк, без открытых намёков, конечно, но он вечно только отмахивается, будто я муха назойливая. — Ааааа, — чему-то улыбнувшись, протянул Ким, — Бэкхён не понимает намёков. Совсем, никаких. Только те, что толстые, как канат, понимаешь? — Бросив взгляд на их окно, где уже стояли переодевшиеся парни и потягивали красное вино, Кай продолжил. — Сегодня у тебя будет замечательный шанс перейти к делу. Советую зажать нашего недотрогу на этом же балконе. Он против не будет. — В смысле? — Глаза Пака расширились от удивления. — В коромысле, Чанель, просто попробуй, — понизив голос, произнес Ким, с силой пихая Чанёля в бок.       Примерно через час все было готово. Они решили накрыть стол у камина. На улице уже стемнело, но свет они включать не торопились. Кенсу был отправлен в погреб за еще одной бутылкой, а ребята в это время готовили подарки и зажигали свечи на торте. Когда До вернулся, его встретили парни с хлопушками в руках, на перебой крича поздравления. Кёнсу был бы не Кёнсу, если бы он и в этом году не потратил своё желание на Кая. Каждый раз закрывая глаза перед тортом в свой день рождения, он загадывает счастье для него. Пространное желание, но так он чувствовал. Хотелось, чтобы Кай был счастлив. Если хорошо ему, то хорошо и Кёнсу. Он открыл глаза, перед ним стоял Чонин с небольшой бархатной коробочкой в руке. — Хён, это для тебя, — мягкая улыбка тронула его губы. Аккуратно забрав коробочку, До открыл ее, вытягивая серебряную цепочку с кулоном — половинка сердца с гравировкой. На кулоне была всего одна буква «J». — Кай, это просто… — Подняв глаза, юноша увидел, как Чонин оттягивает ворот футболки и достает такое же украшение, но с буквой «K».       Ребята теряют дар речи. Кенсу глупо хлопает глазами, подбирает слова. Чанёль дергает Бэкхёна за рукав, постепенно продвигаясь в сторону лестницы. — Бён, быстро давай наверх, — шепнул ему на ухо Пак. — Боже, спасибо, мне… мне так приятно, — аккуратно забрав украшение, Кай наклонился к юноше, касаясь носом его щеки. Тихий щелчок замочка в районе затылка вызвал толпу мурашек. Кёнсу хотелось провалиться сквозь землю, то ли от счастья, то ли от стыда. Зардевшийся парень пытался скрыть свое смущение, опустив взгляд и перекатывая украшение между пальцев. — Я рад, что тебе нравится, Хён, — Кай протянул ему один бокал и усадил на ковер перед камином и удивился тому, насколько Чанёль проницателен. Потом сел рядом и положил свою голову До на плечо.       Они наслаждались тишиной, каждый находясь в своих мыслях. Вино освежало и одновременно заставляло кожу гореть адским пламенем. Кёнсу безумно хотелось сгореть, но он не имел права оставлять пепелище на чужой территории. Он мог лишь молча наслаждаться столь манящим льдом, не пытаясь растопить или исчезнуть, сгорая от неуемной любви. Тем временем наверху шикающий Чанель затолкал Бэкхёна в их комнату. — Бля, Пак, поаккуратней можно? Я и сам все прекрасно понял, — фыркнул Бён, — я же не слепой. — Да знаю я, знаю, он просто так ждал этого, — запустив пальцы в волосы, пробормотал Чанёль. — Короче, забей, я в душ. Схватив полотенце, он поспешил скрыться в ванной. У Чанёля не было такой выдержки, как у его друга. Бэкхёна хотелось разложить прямо здесь и сейчас.       Быстро раздевшись, юноша встал под душ, отдаваясь во власть горячей воды. Когда рука медленно опустилась на сочащийся смазкой член, Чанель сдавленно выдохнул и упёрся кулаком в стену, чтобы не упасть. Каждое движение руки скручивало внутренности в тугой узел. Богатая фантазия юноши услужливо подкидывала образы развратного Бёна, томно облизывающего пальчики. Затем на коленях, погружающего пульсирующий член в манящую глубину рта.       Рваные глухие стоны то и дело норовили сорваться с губ, выдавая юношу с головой. Увлеченный собственными ощущениями Чанёль даже не заметил, как дверь в ванную комнату приоткрылась, впуская свежий прохладный воздух. Привлеченный странными звуками возни Бэкхён смотрел сквозь появившуюся щель. Его взгляд прошёлся по всему телу высокого парня, останавливаясь на внушительном достоинстве. Он даже не заметил, как сжал собственный член сквозь плотную ткань спортивных штанов. Он понимал, на кого дрочил Чанель, прекрасно понимал. Но боялся. Его предыдущие отношения оставили неизгладимый отпечаток на всей его последующей жизни. Возможно, прояви Пак чуть больше настойчивости, он бы сдался, отдаваясь захлестывающим его эмоциям. Но пока он просто вечно кипишует, доводя и без того вымотавшегося Бёна до белого каления. Хриплый стон вывел юношу из забытья. Закусив губу он бросил короткий взгляд на обмякшего Чанёля и пошел к постели.       Забравшись на нее с ногами и оглядев комнату, до него дошла вся комичность ситуации. Когда они приехали сюда, он как-то и не придал значения тому, что кровать-то у них одна. Откинувшись на спину, Бён провел ладонями по лицу: — Да уж, забавная будет ночка.       Через час все уже сидели внизу. За столом повисла легкая неловкость, которая, впрочем, быстро испарилась, после еще нескольких бокалов выпитого вина. Парни веселились до поздней ночи. Пели песни каких-то девчачьих групп, играли в крокодила, смеясь над абсолютной рукожопостью Пака и уничтожали запасы алкоголя. Первая ночь прошла на удивление тихо. До быстро засопел, согретый неловкими объятиями Кая. Бэкхён же всю ночь показательно скидывал с себя конечности притворявшегося спящим Пака. Когда тому надоело сопротивление, он просто сгреб Бёна в охапку и мгновенно уснул, наслаждаясь желанным теплом.       Следующее утро встретило их приветливыми лучами солнца. Пробираясь сквозь занавески они щекотали лицо, заставляя жмуриться и сонно потирать глаза. Рука Кая на бедре оставляла чувство приятной тяжести. Они лежали лицом к лицу. Так близко они еще не были. Кончиками подрагивающих пальцев До невесомо коснулся его губ. Такие мягкие и манящие. Желание коснуться их было настолько невыносимым, что Кёнсу еле сдерживал себя. Однако у Кая на этот счет были другие планы. Подавшись вперед, он накрыл губы юноши своими. И без того большие глаза Кёнсу распахнулись от удивления. Не давая юноше опомниться, Чонин медленно ласкал его рот, осторожно проникая язычком внутрь. Рука скользнула вверх, оглаживая упругие ягодицы, спину и застыла на щеке. — Доброе утро, Кёнсу, — выдохнул Чонин в губы юноши. Сонно клюнув застывшего До в нос, он поднялся с кровати, взял со спинки стула полотенце и отправился в душ.       Открыв глаза, Чанёль понял, что ему тяжело дышать. Свернувшийся калачиком Бэкхен удобно устроился головой у него на груди и мерно посапывал. Губы юноши растянулись в улыбке. Это однозначно была одна из лучших ночей. Бён хоть и пихался полночи, как заправский боксёр, но когда улегся, стал очень даже милым. Он то прятал нос в изгибе шеи Пака, сладко причмокивая губами, то прижимался так плотно, как будто в комнате было как минимум -20. Пак был бесконечно счастлив, и так же сильно разбит из-за недостатка сна. Ночь в одной комнате с Бэкхеном была настолько волнительной, что он боялся что-нибудь проспать. Проваливаясь в сон на короткое время, он спустя короткое мгновение резко распахивал глаза и проверял, а не снятся ли прикосновения холодных пальцев к животу.       Собравшись в гостиной, парни решали, что будут делать дальше. С одной стороны хотелось пойти искупаться, но Бэкхён был категорически против, мямля про стеснение, свой вес и еще какую-то чушь. Правда, уговорить его все же получилось. Однако никто не думал, что поход на озеро может стать серьезным испытанием на прочность.       Сверкая каменным прессом, Чанель ошивался возле не менее сексуального Кая. С точки зрения Бэкхена и Кёнсу, зависших на пледе ближе к деревьям, это было просто божественно. Стальные мышцы перекатывались под кожей, капельки воды соблазнительно ласкали загорелый торс. Мокрые волосы и случайные взгляды, наполненные хитринкой, брошенные в их сторону, не могли оставить парней равнодушными. Юноши, хоть и не обладали горой мускул, но тоже оказывали должное сопротивление сексуальным флюидам. Что До Кёнсу, что Бён Бэкхён были прекрасно сложены и имели очень сочные задницы. Оба. Что естественно не осталось без внимания. То и дело наклоняясь, чтобы поправить плед или что-нибудь подобрать, они мелькали своими пятыми точками.       Бедный Чанёль уже весь извелся, стыдливо пряча напрягшийся член банкой пива. Чонина же это смущало меньше, но он тоже предпочитал находиться по пояс в воде. Весь день прошел в каком-то странном возбуждённом состоянии. Бэкхён метал искры в сторону Чанёля, стараясь увеличить время случайных прикосновений. Чанель в свою очередь сопротивлялся, бегая за Каем и моля о помощи, ведь скрывать болезненный стояк становилось всё сложнее. До забавляла эта ситуация: Бэкхен плюнул на свои принципы и перешел в наступление, а его лучший друг сбегает, поджав хвост, боясь, что это очередные жестокие шутки юноши.       Вечером изрядно вымотавшиеся и довольные парни по очереди приняли душ, поужинали и разошлись. Как только дверь захлопнулась за Бэкхёном, он с силой толкнул Пака к стене. — Чанёль, ты чего такой тупой, а? — Зло выдохнул юноша. — Да что я опять не так сделал? — Тихо скулит Чанель. — В том-то и дело, ничего ты не сделал, ничего. Айщ, — резкая боль в затылке. Теперь Бэкхён зажат между стеной и Чанёлем, ноздри которого раздувались от злости. — Что я должен был сделать? Ты от меня шарахался всегда. Сука ты, Бён. На лице старшего заиграла хитрая ухмылка. — Возможно, ты прав, Чанёль, — привстав на цыпочки, он смял его губы в требовательном поцелуе. Страсть и желание захлестнули с головой. Вещь за вещью, одежда летела на пол. Тяжелые вздохи разрывали затянувшуюся тишину. — Хён? — Выдох в самую шею. — Ч-чонин? — Голос Кёнсу дрожал, — Ты что-то хотел? — Я хочу тебя, хён, — проворные пальцы забрались под футболку, сразу проникая под кромку джинсовых шорт. Медленно выдохнув, До закрыл глаза, отдаваясь во власть Каю. Пока эти руки касаются его, а губы целуют, пока Чонин относится к нему так трепетно — нет ничего невозможного. Если бы он понял это раньше, он бы столько не потерял.       Зубы терзают нежную кожу шеи. Яркие засосы покрывают практически все тело Бэкхена, но Чанёлю хочется больше, он наконец дорвался до желаемого. Он торопится, грубо сминает упругие ягодицы, о которых мечтал так давно. Пусть остаются синяки, теперь все будут знать, что Бэкхен занят.       Влажная от напряжения ладонь Чонина грубо надрачивает напрягшийся ствол. Ощущение, что вот-вот и он получит желаемое, вытесняет собой всю нежность, которую он хотел подарить Кёнсу. Засосов становится еще больше. Они просто везде и это просто не может не радовать глаз. Его внутренний зверь вырвался на свободу и подчинить его может только До, пошло распластавшийся по смятым простыням. — Ммм, Чанёль, ещё, — тихо выстанывал Бён, насаживаясь на скользкие от смазки пальцы. Кажется, он уже давно все решил за Пака, раз притащил ее с собой. Массируя железу, юноша неотрывно следил за каждым движением Бекхёна. Он восхищался каждым изгибом его тела, а приоткрытые искусанные губы, просящие больше и глубже, и вовсе сводили с ума. — Кай, я больше не…- Кай вошел сразу наполовину. Ниточки удовольствия прошили все тело Кёнсу. Чонин хорошо постарался, когда растягивал его. Упругие стеночки почти не сопротивляясь пропустили его внутрь. Еще один толчок бьет точно по простате. До никогда не было так хорошо. С каждым движением его уносило, как после наркотиков. Тело отказывалось слушаться, а с губ срывались непристойные слова вперемешку со стонами. — Чанель как завороженный смотрел на Бэкхена, мечущегося по влажной от пота постели. Он стонет так сладко, что их, наверное, слышно. Но сейчас его волнует другое. Рука Бэкхена с остервенением надрачивает член. Сам он находился в полной нирване, пожирая юношу похотливым взглядом из-под пушистых ресниц. — Чанёль, — Протяжный низкий стон приятно ласкал ухо. Тугая струя спермы забрызгала весь живот и лицо юноши. — Чонин, боже, да, — откинувшись на спину Кёнсу тяжело дышал. Вязкая жидкость стекала по бедрам, приятно щекоча раздраженную кожу. Кончики пальцев скользили по расслабленным мышцам живота, едва задевая кромку черных волос. — Кёнсу, — кончик носа заскользил по предплечью, мягкие полные губы захватывали кожу, слегка прикусывая зубами и оставляя еле заметные следы,— я люблю тебя. На самом деле давно, просто не знал как сказать. — Чонин, мы не можем… — Лицо Кёнсу выражало беспокойство. Нахмуренные брови и поджатые губы явно были не тем, что ожидал увидеть Кай. — Почему не можем? Я люблю тебя, ты, я знаю, любишь меня. — Но Чонин, тебе нужна семья. — Ты — моя семья и точка. У меня есть ты. Кёнсу тяжело вздохнул, прижимаясь лбом к смуглой груди. Похоже, ему все же придется сгореть, оставляя свой пепел в этом милом, цветущем саду по имени Чонин. Все что угодно, лишь бы он был счастлив, верно? — Чанёль, блять, убери свои конечности с моего живота! — Возмущался Бэкхён пытаясь сдвинуть тяжелую тушу хотя бы на миллиметр. — И в горе и в радости, Бэк. — прошелестел Пак в самое ухо разражаясь бархатным смехом. Этот смех вызывал у Бэкхена приступ неконтролируемых мурашек. — Чтобы после завтра ждал меня с чемоданами у парадной, хорошо? — Пак, ты совсем дебил? Какие чемоданы? Куда ты меня тащить собрался?! — Взвыл Бён, отчаянно барахтаясь под навалившимся всем телом юношей. — Как куда? К себе домой! — Чанель удивленно захлопал глазами, искренне не веря в то, что Бён не понял, — Ты же теперь со мной живешь, забыл? — Сдавливая оба запястья старшего над головой Чанёль покрывал легкими поцелуями его лицо. Чанёль замер. Поглаживая пальцами припухшие мышцы ануса, плотно обхватывающие член, одной рукой, второй он скользил вдоль позвоночника юноши, слегка царапая разгоряченную коду кончиками коротких ногтей. Бэкхен захлебывался вымученными стонами, пытаясь насадиться хоть на сантиметр дальше. — Бэкхен, давай встречаться? — Д-д-давай, только прошу, двигайся, — из-за подушки, в которую юноша уткнулся лицом, шепот вышел сдавленным и очень хриплым. Чанель медленно подался назад, выходя почти до конца, а затем резко толкнулся внутрь, припечатывая Бэкхёна лицом в мягкую ткань. — Тогда в четверг я забираю тебя и твои вещи. Будем жить вместе. Ты теперь мой, ясно? Короткий кивок головы, и Пак задвигался еще более размашисто, чем прежде, подминая обмякшее тело под себя. — Твою мать… — произнес одними губами Бэкхён, прикрывая глаза и расслабляясь под требовательными поцелуями.