Взросление

Бакугоу осознал, что детство кончилось еще на первом курсе в академии. Там сама судьба надавала пинков в сторону юности. Да как сказать пинков… Наёбала от души за три года старшей школы. Из вечно взрывающегося парня она сделала взрослого мужчину героя, которого уважали коллеги и боялись враги. После академии все разбрелись кто куда. Девочки налево, мальчики направо. Только вот некоторые пошли в одни стороны. К примеру, Тодороки после выпуска сразу сделал Момо предложение. Вот тут уж челюсти у всех попадали на землю с оглушительным треском. И все бы ничего, да вот только Бакугоу тоже об этом задумался. Нет-нет. Не о свадьбе и продолжении рода, а о второй половинке. Не всю же жизнь скакать как сайгак по зданиям и мочить злодеев? Хотя почему бы нет? Взгляд упал на «подругу», которая обнимала Момо что было сил, которая на радостях чуть не плачет, а сама завидует, может и белой завистью, но все же завидует. От взгляда Катсуки не уйти. Первое их свидание как-то сразу не задалось. Ну вот не пошло и все тут. Видите ли в парке аттракционов как раз злодей нарисовался. А на всю добрую округу только Уравити да Взрывокиллер. Ну и какое к черту свидание? Бакугоу тогда и понял, что если кто-то и должен быть рядом, то только герой. Никак иначе. Иначе та, что сидела бы дома не поняла, почему он не звонит, не отвечает на смс и все такое сопливое в том духе. А тут! Что Урарака, что Катсуки на звонки и смс редко отвечают, а тем более пишут. А все потому что вместе работают и видятся там, наверное, чаще чем в уютной квартирке. Вот счастье же, правда? Скачешь с любимой барышней по крышам, ловишь всякую шушару и радуешься. Но всему когда-то приходит конец. Бакугоу понимает это слишком поздно. Опасность накачивала адреналином все тело и в конце концов совместная вылазка привела к серьезным последствиям. Опасно любить до потери пульса героя. Причем такого как Катсуки. Она будто в омут с головой, а он тянет ниже и ниже. И вот они безумны до своего чертова геройства. Бакугоу в принципе как обычно, но Очако вспыхивает с новой силой, и от открытого пламени обжигается слишком сильно… и огонь становится слабее и слабее. Бакугоу понял это… и успел выдернуть ее, но вот того запала в сражениях уже нет. Очако повзрослела только сейчас. А ведь уже двадцать четыре. Катсуки все понимает. Жить в его режиме может только он. А этот дурак заставил и ее. Урарака гладит его по непослушным волосам пшеничного цвета и в слезах приговаривает, чтобы он ее не бросал. А Бакугоу ошалело кричит на нее, что, если она еще раз заговорит на эту тему, он закроет ее дома. Парень не отпустит ее. Никогда. Ни за что. Как же удачно сходятся звезды и ей предлагают стать учителем-инструктором в ЮУЭЙ. Она соглашается с молниеносной скоростью, Тенья позавидовал бы. Бакугоу видит, как она расцветает. Распускается как пион и распыляет свои флюиды, на которые ведутся все мужики. Сама того не замечая, она привлекает внимание. И дело не только в фигурке, не обделённой пышными формами. Ее жизнерадостность заражает всех вокруг как опасный вирус, ее храбрости позавидуют бывалые герои, ее невозможно игнорировать. Она будто богиня, что щитом прикроет от врагов, а копьем пробьет самое сердце. Как когда-то сделала это с Катсуки. Мужчина становится требовательнее. Это не носи, туда не ходи, с этим не общайся. А Уравити только кивает и согревает его ночами в пылких объятьях, от которых готова стать пеплом их кровать. Бакугоу смотрит на ее бледное лицо и говорит, что сверхурочная работа ее доконает. А она смеется, но уже не так как раньше. Сил не было просто. Кажется, она заболела. Причем слишком сильно. Месяцев так на 9. Когда после двухнедельной командировки он приезжает домой, а там она еще бледнее и зеленее бежит в ванную, у него падают из рук многочисленные сувениры. Щеколда в ванной комнате задвинута и шум воды заглушает рвотные позывы. Бакугоу стучит в дверь, спрашивая, что случилось, ведь глупая Урарака должна была давно быть здоровой. А когда вода прекращает литься, слышен ее слабый и хриплый голос, от которого выворачивает душу на изнанку: все в порядке Катсуки. Все хорошо. Какое к черту хорошо? Он выламывает замок, а она сидит на бортике ванны вот –вот готовая свалиться на кафель. Баку подхватывает измученное тело и что-то ворчит. Но Уравити все равно, она очень устала. Кровать просела под весом тела. Пока парень укрывал ее, она схватила его за руку. — Прости, что такая беспомощная. Катсуки переживает. Не в его, конечно, духе это, но только Очако знает с этой стороны его душу. Парень находит лист с заявлением об отпуске. Пазл не сходится. Переработала до взблева — в отпуске. Отпуск — отдых до позеленения. Бакугоу не дурак, но все равно не понимает. Пока он сидит на кухне и смотрит на листок, сводя брови еще ближе, Очако подходит сзади и проводит руками по шее, спускаясь плечам и ключицам, и кладет голову ему на плечо. — Расскажешь в чем дело? — Грубо начинает Каччан. Но тут же будто тает под ее поцелуем. Да и каким? Всего лишь в щеку и тихому-тихому шептанию на ухо. Будто боясь, что кто-то услышит ее маленький секрет. А Катсуки детонирует и взрывает к херам взятую в руку кружку, чай из которой теперь украшает стену. Бакугоу взрослый, совсем взрослый. Двадцать семь как-никак. Но он кружится с ней на руках будто им снова 16. И длилось бы это вечно, если бы не взбушевавшийся желудок. Катсуки открывается Урараке с другой стороны. Будто отцовский инстинкт поборол взрывной характер. Он заботится о ней будто о хрустальной. Она дарит ему самые нежные поцелуи и говорит об имени для ребенка. Каччан взрослый. Но когда дело дошло до родов, а его рядом не было, стал психовать как малолетка при ПМС. Появление первенца это одно дело, другое — работа героя, которая не отпустит даже в декретный отпуск. И вот когда, расправившись со всей блядской хренью, которая так вовремя повылезала, он, не переодеваясь, а лишь сняв амуницию, бежит в чертову больницу. А там ревут две новоиспечённые бабушки и шмыгают носом молодые дедушки. А завидев Бакугоу еще пуще начинают лить слезы. Внутри все сжалось. Катсу привык видеть слезы не от радости, а лишь от горя. У него и самого уже начало щипать глаза. Всю комичность ситуации разряжает выезжающая на коляске Очако, которая ни черта не понимает, почему отец ее ребенка стоит с красными глазами, а вся остальная родня пускает сопли. Показав класс, ее увозит медсестра в послеродовую палату, за ней хвостиком везут малышку Бакугоу. Так Катсуки еще никогда не переживал. Каччан взрослый, но, когда первый раз его оставили одного с ребенком, он полез на стены. Пусть папаша и гроза всех антигероев, но ему неподвластна стихия подгузников и детского питания. Очако тихо смеется, когда он вот уже в сотый раз ей звонит и спрашивает, нужно ли застегивать на все пуговицы бодик. А ведь их всего 4. Бакугоу примерный отец. Отец-молодец, как называет его Урарака, ведь иногда он отпускает ее погеройствовать. А подрастающая дочь, смотрит телевизор, где в прямом репортаже видит маму, и задорно смеется. — Моя мама самая лучшая! — Ага. — А еще она смелая! - Ага. — И ты папа смелый! — Ну, а то как же! — Вздернул нос «отец-молодец», отпивая из кружки чай. А по телевизору Очако складывает руки и злодей повержен. А в уютном доме подальше от города Камико прикладывает руки к своему плюшевому зайцу, в надежде что он сейчас воспарит. Но тщетно и она, повторяя за мамой, отменяет причуду. Взрывая НАХ#Й зайца. И через пару часов взрослая Очако придя домой теряет дар речи ведь от любимого палисадника и следа не осталось, впрочем, как и от большинства игрушек в доме, а Камико и Бакугоу веселились как дети.