***
— Я так рад, что ты пришел, — всхлипнув, произнес Ким. — Ничего, я рядом, — поддержал товарища брюнет, обняв его. — Как это произошло? — Он… он просто заснул, — шмыгая носом, поведал парень о смерти своего старого дедушки. — Он пожелал мне спокойной ночи и… заснул навсегда. Он столько всего не сделал, сколько планировал… Прости, я не могу… — Ничего, не сдерживайся. Это нужно, поплачь, все в порядке. Я рядом, — утешающе бормотал Марк в плечо Югёму.***
— Это все так ужасно, — идя с похорон по неровной земле, вздыхал Бэм. — Да… смерть — это всегда больно и ужасно, — поддержал брюнет, поджимая губы, отводя взгляд вдаль и невольно вспоминая число умерших родственников и знакомых. — Особенно для Гёма, они были так близки, — говорил таец. — Представь, как он теперь без него. — Продолжит жить, что ещё, другого выхода нет? — Не понимаю, как ты можешь так говорить… он твой друг. — Да, — согласился Марк. — Но какой смысл оплакивать покойника? Он ушел, значит, так было нужно, и… и я не думаю, что он пропадет теперь, ведь… жизнь продолжается… я… я хотел сказать, нужно продолжать жить. Не уходить же вслед за покойным дедушкой, это… ох, в общем, боль утихнет, раны затянутся, в конце концов, это жизнь. Его-то жизнь идет дальше… пока не придет его конец. — Ну, да. — Ребят, вы ведь планируете собраться сейчас у меня? — догнал приятелей младший. — Конечно, — вздохнул Туан, обхватывая парня за шею. — Мы с тобой.***
— Я до сих пор не могу поверить, — парень, размазывающий слезы по лицу, вновь сорвался и прикрыл лицо ладонями. Никто не смел ничего говорить. Порой, молчание — лучший помощник. Ребята сидели в гостиной друга и пили вино, переглядываясь и неосознанно, но ценя момент близости. Это один из тех моментов, когда друг может доказать, что он друг… — Джинён, передай платки, пожалуйста, — попросил Югём, сидящий на коленях у своего парня. — Спасибо вам, ребята. Я сейчас как никогда дорожу вами и хочу напомнить, как сильно люблю. — Югём… — Мы тоже тебя любим. — Да. — Я безумно рад, что никто из вас не умирает. Вы… простите, я несу бред, но… живите вечно, пожалуйста. — Полагаю, мы должны обняться сейчас? — ляпнул Марк, за что получил подзатыльник от его молодого человека, который таковым ему не являлся… У них были сложные отношения с Паком: вроде как друзья, вроде как враги, вроде как любовники. Но в любом случае, обоих всё устраивало, не считая того, что они сами не осознавали того факта, что являлись кислородом друг друга. Парни обнялись. — Я люблю вас. — сквозь слёзы сказал Ким. — И мы тебя. Ребята много времени проводили вместе, но никто из присутствовавших не был в курсе, чем озабочен их общий друг. — А ты что об этом думаешь? — спросил у Джинёна Марк, шагая с ним по ночному городу в обнимку по направлению к дому после того, как ребята оставили друга в компании его парня. — Насчет чего? — Насчет смерти. Ты считаешь, лучше умереть в молодости или как дедушка Югёма? — Я ничего не думаю на эту тему, — ответил парень, прижимаясь к телу брюнета плотнее — на улицах холодало, атмосферное давление падало, да и вообще, так теплее душе. — Ни единой мысли? — усмехнулся Марк. — Не так я представлял твое светлое сознание. Ты меня разочаровал, малыш. — Марк, я просто не хочу об этом, понимаешь? Как представлю, что проведу остаток жизни без тебя или… Если это случится, то я уйду вслед за тобой. — Не говори так, — помотал головой брюнет. — Ты не умрешь, слышишь? Ты будешь жить долго и счастливо. Ты найдешь то, из-за чего стоит жить… например, дети? — Только если с тобой я… — Джинён, — остановил поток его слов парень. — Не факт, что мы умрем вместе, но… если я уйду раньше, я хочу, чтобы ты долго не догонял меня. Понял? Живи и радуйся. — Нет, я не смогу без тебя. — Сможешь, — заключил Марк, отведя взгляд от пленительных очей. — А теперь не будем об этом. Я сказал, сможешь. Ты же выполнишь последнюю просьбу покойника? — засмеялся он. — Никогда не говори так о себе. Придурок. А то ответишь у меня за это, — толкнул его в бок Пак.***
Звук страстных причмокиваний и тяжелых вздохов наполнял комнату. Два парня, как черное и белое, обменивающиеся своими частицами, сплелись словно нити ДНК, доставляя друг другу удовольствие ещё… любовь? И… боль? — Что ты так дрожишь-то? — ухмыльнулся Пак, когда коснулся ширинки на джинсах брюнета. — Как я в первый наш раз, помнишь? — Помню, — улыбнулся Туан, убирая руки своего молодого человека от болезненной зоны. — Ты тогда громко стонал. — Я не всегда бываю тихим, — показывая ровные зубы в улыбке, произнес полуголый парень. — Ты никогда не бываешь тихим. А в тот раз я поражался, как у тебя голос не сорвался и ты не хрипел последующие два дня, — обнимая Джинёна, парень почему-то чувствовал радость и спокойствие. — Ну, может, поэтому ты меня и любишь? — подмигнул Пак. Брюнет ничего не ответил на это и поцеловал ухмыляющегося парня, но тот отстранился, не услышав подтверждения. — Когда ты, наконец, признаешься, что без ума влюблен в меня, а? Ты, задница? — Когда и ты это осознаешь, сладкий мой, — парировал Марк, затыкая сомнения партнера. Возможно, эти двое занялись бы любовью, но когда Джинён все же потянулся к ширинке парня и расстегнул ее, проникая рукой в боксеры, Марк ощутил как физическую, так и моральную боль. — Прости… я не… Давай, не будем? — Ладно, я понимаю, — парень тут же достал руку и стал помогать темноволосому избавляться от одежды. — В связи с последними событиями мне тоже не особо хочется. — Извини. — сказал немного виновато Туан. — Ничего. — грустно улыбнувшись сказал Пак. После, раздевшись сам, Джинён накрыл обоих одеялом, чмокнув застывшего в немом шоке от заботы Марка в щёку. — И вообще, ты устал. Поспи. — Какой догадливый, — нашел силы ухмыльнуться Марк и, подняв руку, обхватил рядом лежащего молодого человека, как мягкую игрушку. — Спи. Сладких тебе сновидений, мой малыш. — Кстати, насчет детей, — Джинён оживился, поднимая недавно упущенную в обсуждениях тему. — Милый, я давно понял, что она (сурогатная мать) не примет моих сперматозоидов. — Кристи звонила мне сегодня. Она не будет против, если её оплодотворишь ты. — Джинён, — сказал брюнет в надежде угомонить парня. — я своих решений не меняю, так что оплодотворять её будешь ты. Понял меня? Ты будешь отцом, а не я. Хорошо? — Ты точно этого хочешь? — Хочу ли я увидеть твоего ребенка от Кристи? — уточнил Марк, и Пак кивнул. — Да! — Это прозвучало, как будто ты берешь меня в мужья, — подколол американца Пак. — Сладких снов, милый, — темноволосый чмокнул парня в висок и отвернулся. — Пусть тебе это приснится ночью. Осуществишь свою мечту хотя бы во сне. — Козел, — высказался Джинён и пнул его под одеялом. — Ты уже понял, что я не дам тебе спокойно уснуть? — За то, что я отказал тебе? — И за это тоже. Защищайся, а не лежи как амёба, — толкнул улыбающегося брюнета кореец. — Чтобы потом парни снова обвиняли меня в том, что я калечу тебя? Ну уж нет. — Ой, всё. Под хихиканье Марка началась бойня, и было произнесено не мало стонов из-за стараний обоих одержать первенство. В конце концов, хозяин дома упал с кровати и ушел спать на диван под угрожающий взгляд своего парня, но потом все равно вернулся, как обычно, обняв спящего Джинёна и оставил поцелуй на его лопатке.***
Утром парню позвонил онколог, и его настроение снова опустилось на сто тысяч километров под землю. Доктор настаивал, чтобы молодой человек принял решение уже сегодня, а Марк, понимающе промычал и сбросил, обратив внимание на вошедшего в комнату молодого человека — Что-то случилось? — первое, что сказал Пак. Туан поджал губы и покачал головой в знак согласия, собираясь покидать помещение. — Но это не твоего ума дело. Джинён уже привык, наверно, к такому отношению, поэтому просто промолчал, через пятнадцать минут предложив позавтракать. — Какие планы на вечер? — поинтересовался он. — Никаких, — пошевелил ложкой мюсли брюнет. — Что, даже нет плана, как затащить в постель очередного красавчика? — удивился Пак, принимающий жизнь кареглазого такой, какая она была, пока они не сблизились. — Я думал поработать сегодня. Но ты, если хочешь, гуляй. Можешь оторваться. Меня все равно дома не будет, я так думаю. — Ээ, ладно… — растерянно согласился Джинён, мысленно вспоминая, когда у них было что-то больше, чем поцелуи. Две недели назад, наверно? У этих двоих были свободные отношения в плане секса. Они не несли каких-то затруднительных обязательств, как казалось со стороны, но парни сами отчитывались друг перед другом без наталкивающих вопросов. Что считали важным, рассказывали, а что нет… это обычно не имело особого смысла, так что… Обычно. Но перемены происходят всегда… Сидя в офисе днём, Марк снова вздохнул и подошел к окну, всматриваясь в ясное голубое небо. — Он выдержит без меня, сможет, — убеждал сам себя Туан. — А я… меня не будет. Всем будет проще. Одной проблемой меньше. Ведь дело даже не в том, что Марк чувствовал бы себя как-то нет так с одним собственным яичком, нет, он просто не видел смысла существования этой жизни… Да, у него были замечательные друзья, отличная сексуальная жизнь, он знал, что дома его всегда ждёт чудо, которому въелась в голову идея завести ребенка… он имел понимающую мать, но ненавидящего отца за то, кем он являлся на самом деле. Что ж поделать, он — гей. Но Марка это не волновало, он был погружен в свои мысли, размышления о том, чего бы ему действительно хотелось и зачем вообще нужна жизнь. Брюнет в который раз глубоко вздохнул и отошел от окна, нажимая кнопку «вызов» секретарши на аппарате и задерживая ее. — Да, Мистер Туан? Что-то желаете? — Да, — хмыкнул парень. — Закажи мне билет на самолет до Сиднея. — Ээ, мистер Туан, вы не можете уехать: у вас завтра встреча. — Я не уезжаю. Я улетаю, Лили. — Но, Мистер Туан… — Зайди ко мне в кабинет, я не собираюсь вещать о своих планах на все здание, — отрезал брюнет. — А это что? — удивился парень, в то время как секретарь клала стопку бумаг ему на стол. — Вам на подпись, Мистер Туан, и вы хотели мне кое-что объяснить, если я правильно поняла? — Да, хотел, но это бесполезно, поэтому держи, — он вручил ей телефон и кивнул, — закажи мне билет до Сиднея. — Но, Мистер Туан, вы не можете… — но договорить девушка не успела, так как босс скинул настольную лампу и в этот же момент пожаловал недоумевающий Джинён. — О… Простите, если помешал, там никого не было в приемной, поэтому, — парень замолк, видя, как напряжен брюнет. — Мистер Туан… — Я не хочу оправдываться, поняла меня? Я просто хочу улететь! И я улечу! Ясно? — Марк? Ты собрался? — осторожно спросил Пак. — Да, — поправив костюм, буркнул Марк. — Я улетаю в Сидней настолько быстро, насколько Лили закажет мне билет, — смерил пытливым взглядом девушку брюнет и как ни в чем не бывало посмотрел на парня. — Что? — Лили, оставь нас, пожалуйста, — не сводя глаз со своего парня, попросил Пак. Секретарша вернулась на рабочее место, а Джинён, закрыв за ней дверь, приблизился к столу начальника, складывая руки на груди. — Ну? Может, ты объяснишь, на кой-черт тебе сдался этот Сидней? — Ни на какой, ясно? — И ты улетаешь? — Да. — Без меня? — Без тебя, — сдержанно ответил брюнет. — Это из-за сегодняшнего звонка, да? Я чувствовал неладное. — Джинён, какая теперь разница? — Она есть, если ты собираешься отправляться на другой конец света без меня. Я… Марк, я… если я чем-то обидел тебя вчера, то прошу прощения, я не хочу ссориться, — Пак стал медленно приближаться к своему парню, но он «зашипел» и отдалился. — Ты тут не причем. — Тогда возьми меня с собой. — У тебя же занятия гитары. Забыл? — напомнил брюнет, обогнув стол. — К черту гитару, я отменю их. Марк… — Ничего ты не отменишь и будешь посещать свои курсы. А я улетаю. Сегодня же, если получится, или завтра. — Я же знаю, что ты не просто отдохнуть едешь. Если ты полетишь, ты не вернёшься. Я прав? — И что с того? — Ты не полетишь, — утвердил Пак, испугавшись, что может потерять Туана. — Ты указываешь мне? — усмехнулся Марк. — Ты никто, чтоб указывать! Ты, — толкая парня в плечи, говорил членораздельно темноволосый, — никто мне. Понял? То, что ты регулярно спишь в моей постели и везде таскаешься за мной, не дает тебе права распоряжаться моей жизнью! У тебя для этого есть своя! Занимайся своими делами! — Марк, — глаза Джинёна наполнялись слезами, и брюнет не мог этого видеть, потому перевел взгляд, — пожалуйста, не улетай без меня. — Я все решил уже. — Пожалуйста. — Не выводи меня. Я сказал, нет. — Но, Марк, я умоляю, не улетай… — Нет! Уходи! Вид корейца стал ещё более озадаченным, когда брюнет попросил выйти из своего кабинета, где они не раз… были вместе. — Марк… — Убирайся отсюда, Пак! Убирайся из моего кабинета, из моей жизни! Понял? Я не хочу видеть тебя! Убирайся вон! — Марк, — дрожащим голосом заговорил Джинён, всхлипывая, — я не знаю, что происходит в твоей голове и кто в твоем сердце сейчас, но я хочу, чтобы ты знал, что в моем — ты, Марк. Я люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал, что если тебе действительно вдруг покажется, что жизнь не имеет смысла, — всхлип, — что ты никому не нужен и наподобие, я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть я. Я люблю тебя и всегда приму, если ты, — всхлип, — если ты придешь ко мне и попросишь, что захочешь. Просто знай, я сделаю для тебя все, только, пожалуйста… — не договорив, парень шмыгнул носом и ушел, оставив немного растерянного после признания Туана.***
Брюнет зажмурил глаза, чувствуя невыталкиваемый ком в горле, будто он проглотил огромную таблетку и она давила на гортань, не давая вздохнуть нормально. Марк с размаху ударил кулаком по столу и зарычал, сразу подходя быстрым шагом к стеллажам с книгами и начиная бросать их в разные углы кабинета, производя звуки рева и рыдания. Похоже, он решил, зачем нужно жить до старости… И неважно, умрешь ты молодым или старым, важно прожить эту жизнь в любви, а то, что срок пребывания здесь продлевается до самого конца, это дарит еще несколько десятков лет счастья. Вечером, когда офис прекращал свою работу, Туан вышел из кабинета с ничего не демонстрирующим выражением лица и, проходя мимо секретарши, услышал её неуверенный голос, из-за чего остановился: — М-мистер Туан, вам звонит доктор Грин, — прикрыв трубку рукой, сообщила Лили. — Он спрашивает ваше согласие. Вы согласны на операцию. — Согласен, — проглотив, наконец, ответил Марк и направился к лифту, больше не в силах говорить что-либо ещё. Он принял решение, в котором виноват его как бы «бойфренд». Пока Туан ехал в машине, говорил с Югёмом по телефону, который смог поднять настроение своей эпичной историей о том, как оказался голым на улице, потому что к Бэму приехала семья, которая еще не в курсе их отношений. Подъехав к дому, брюнет увидел свет на втором этаже, в спальне, и едва улыбнулся, потому что понимал, кто не спит в его квартире и у кого есть ключи от неё. — Это было твоим «если ты придешь ко мне»? — ухмыляясь, Марк, расслабил галстук, наблюдая за просыпающимся, таким домашним и любимым Джинёном. — А я и забыл, что теперь «ко мне» значит ко мне, а точнее, к нам. — Прости, я уже ухожу, если ты не хочешь меня видеть, — натужился тут же Пак, выискивая глазами джинсы. Схватив их, голубоглазый оделся и уже было хотел пройти мимо улыбающегося хозяина дома, как тот придержал его и притянул в свои объятия, стискивая в них. — Разве я говорил такое? — притворно обиженным голосом спросил Марк. — Да. Сегодня в кабинете, — хоть Джинён и осозновал, что брюнет в хорошем расположении духа, он не собирался так легко прощать его. — Правда, сказал? Какой же я козел, — заставил посмотреть на себя «обиженку». — А я о чем тебе постоянно твержу? Ты не меняешься. — Я попытаюсь, ладно? — Попытайся, — почти невозмутимо ответил Пак, еле-еле сдерживая улыбку. — Ты поможешь? — оскалился Туан, проводя руками по телу парня. — Не знаю. Ты слишком вредный, чтобы тебе помогать. — Ну, Джинён~а, — Марк поцеловал парня в щёку, плавно перемещаясь поцелуями к шее. — Не называй меня так, — грозно проговорил он. — Марки~я. — А вот мне нравится. Правда, мило, кукусик*? — Ты специально, да? — уже оттаявший от обиды Джинён, обнял парня за шею. — Что поделать, мне нравится терроризировать тебя. А знаешь почему? — Потому что ты козел? — Потому что ещё я тебя люблю, Пак Джинён. Уловив это своим органом слуха, Пак чуть отстранился и заглянул в глаза брюнета. Он не ослышался? Он любит его. Любит. Он признался. Не веря действительности, Джинён поцеловал Марка, который ответил и этим подтвердил свои слова. Он любит его. Он сказал это. А если сказал, то это не пустые слова для него. Для него. Для Марка Туана в этом признаться, это… это был как конец света. Но только такой конец, за которым следует начало новой ступени отношений. Он любит его и хочет продолжить жить. Значит, любовь победила смерть? Так и есть.