Крайность

***

      Давным-давно маленький Атрей просил своего отца, Кратоса, никогда не оставлять его одного.       И Кратос был рядом, ведь кому как не ему знать, что такое одиночество. В конце-концов, это одна из тех вещей, что делала его сына счастливым.       И ирония сквозила в том, как быстро его мальчик превратился в мужчину, которого он видел, увы, не так часто. Они всегда были вместе, не считая моментов, когда Атрею требовалось личное время. Иногда это длилось дни, иногда — недели. И пусть сперва это сильно его волновало, он понял, что силы Атрея растут, а сам Кратос успел научить его всем премудростям выживания. Да и к тому же он знал, как горяча юная кровь. Мальчику нужно было пространство, заключил спартанец.       Однако, Кратос все же пытался задержать сына дома на как можно большее время. Он все же дал обещания, а их он не привык не выполнять. Он не находил себе места, ожидая возвращения сына и делал все, что бы не думать обо всем том, что могло случиться с юношей в пути. Мысли Мимира также вились вокруг Атрея, но он быстро понял, что озвучивать свои переживания спартанцу не стоило, ведь волнение Кратоса редко обходилось без вспышек агрессии. … Казалось, Кратос вообще предпочитал выражать все свои чувства агрессией.       Сегодня утомленный ожиданием отец рубил дрова. Ведь было бы здорово, если бы Атрей вернулся в обласканные теплом родные стены. Мальчишка пропадал где-то уже месяц, но должен был вернуться. Он должен был вернуться, он…       Стоило воину услышать знакомый топот копыт, как он наконец смог расслабится, рубанув по бревну с меньшей злобой и напряжением. — Ох, наконец вернулся, братец? — подал голос Мимир, только увидев юного бога. Кратос поставил новое бревно на пень, как раз тогда, когда мокрый лошадиный нос уткнулся в его макушку. — Здравствуй, отец. Сахарком не угостишь? — пошутил конь и Кратос скрыл улыбку в бороде, гладя его вытянутую морду. В конце концов, лишь Атрей с Мимиром могли ее увидеть, но промолчали, будто боясь ее спугнуть.       Атрей усмехнулся, и ткнулся лбом в грудь отца, получив еще одну заветную улыбку. Юный бог всегда мечтал научиться превращаться в различных животных и вот, наконец, мечта сбылась. Теперь его сложно было удержать в человеческой форме дольше, чем пару-тройку дней. — Уж больно ты собой доволен, — заметил Мимир, когда Атрей радостно обдал его горячим лошадиным дыханием в знак приветствия. — Собираешься обернуться? — коротко спросил Кратос, разрубив еще одно полено надвое. В конце концов, пока кто-то скачет галопом по Мидгарду, кто-то другой должен заниматься домашними делами. Конь остановился, неловко ковырнул мерзлую землю копытом. — Я… Я не уверен, что смогу обернуться сейчас, — сказал он, опустив голову и тряхнув гривой. — Я, эм, не уверен что… Что это не повредит ему. Кратос отвлёкся от работы, и в глазах спартанца мигнуло замешательство. — Повредит кому? — он прошелся взглядом по сыну. — Ты привел кого-то? Атрей отвернулся, будто решая, отвечать на вопрос или нет. — Эм, ну, понимаешь, я наблюдал за животными, как обычно и подумал, что, если я могу превращаться в разных зверей, то смогу ли я зайти дальше? Сменить пол, например? Я подумал, смогу ли я превратиться в кобылу?       Кратос встретился взглядом с Мимиром, чье озадаченное лицо, возможно, полностью совпадало с его собственным. Он вновь взглянул на Атрея. Мальчик наклонил голову, как можно аккуратней подбирая слова и пряча глаза. — Ну, я попробовал и у меня вышло! Я превратился в кобылу и с ветерком пробежался по всему лесу! А потом я встретил его… — Кого его? — незамедлительно спросил Кратос, хмуря брови. — Никого плохого! — тут же ответил Атрей, надеясь успокоить отца. — Местные называли его Свадильфари… — Свадильфари?! — удивленно воскликнул Мимир, отчего оба, отец и сын, глянули на него. — Это имя одного сильного скакуна, что помогал Хримтуру возводить асгардские стены! Я думал несчастный сгинул вместе с хозяином, но теперь, спустя столько зим, он жив?! Атрей громко фыркнул, будто пожав плечами: — Мне стоило догадаться. Он выглядел очень одиноким, когда несся по равнинам Мидгарда. Я думал, он любит скакать по открытым полям, ну, как и я. Возможно он искал хозяина, даже зная что он мёртв? Вообще, мне просто хотелось следовать за ним. Знаешь, он отличный конь — быстрый, сильный, надежный…! Челюсть Мимира отвалилась бы, если б могла. Рогатый мог поклясться, что слышал, как Атрей мечтательно вздыхает! — Кажется я понимаю, к чему он ведет, — пробормотал Мимир, взглянув на Кратоса. — И не скажу, что мне это нравится. — Ближе к делу, мальчик, — сказал спартанец, вогнав топор в пень по самый обух. — Скажи прямо, что случилось? — Ну, эм… Собственно, ничего плохого! Я имею в виду, он очень быстрый и сильный и мы провели вместе целую неделю! Мы скакали по лесам и полям и даже по болоту! Я чувствовал себя таким защищенным рядом с ним и… Ну… Эм, мы многое пережили вместе и…       Голова мальчика опустилась и Кратос шумно выдохнул. Что бы не сотворил его сын, он считал, что это приведет отца в ярость. Спартанец изо всех сил старался не выглядеть недовольным, выслушивая рассказ сына и произнес: — Вижу здесь дело в другом. Ты не мог исчезнуть на месяц, скача лишь неделю, а значит путешествовал сквозь миры. — Отец, — медленно прошептал он, осмелившись взглянуть воину в глаза. — Кажется, у меня будет ребенок… — Вот оно что! — повысил голос Мимир и, если бы лошади могли краснеть Атрей давно бы стал пунцового цвета. — Твой отец же просил говорить ему, когда ты пробуешь новые силы! Атрей с обиженной злобой взглянул на голову. — Я понял это сейчас! И сделал это не специально! — он повернулся к Кратосу со слезами на глазах. — Я просто не хочу его ранить. Нет его вины в том, что я, ну… Атрей не мог найти нужное слово или просто не желал чего-то признавать. Но Кратос не позволил ему молчать: — Ну же. Голос Атрея был очень тих: — Я… Бог войны скрестил руки на груди, вспоминая те редкие моменты, когда Фэй ругала сына, и остался непреклонен: — Скажи же. — Хорошо! Я поторопился! Был глупым и несдержанным! Сделал все то, что ты говорил мне не делать! Я сказал это, доволен?! — сквозь сжатые зубы произнес он и с досадой ударил копытом по земле.       Маленькая частица Кратоса не позволяла сказать ему что да, он доволен. Атрею следовало бы научиться принимать свою вину или он начнет думать, что вины и нет совсем. Юный бог уже готовился выслушать длиннющую лекцию о несдержанности, но… … Отец лишь тяжело вздохнул. Он помнил свою молодость и все те вещи, что заставляли его жмурить глаза от стыда. Пусть уж лучше думает, что совершил глупость, чем нечто непоправимое. — Тебе придется вытерпеть чистку, — пробурчал он, потрепав сына по пыльному боку. В спартанском войске он редко использовал лошадей в битвах, но хоть какие-то основы по уходу за этими зверями знал. Он поднял копыто коня и Атрей поддался, позволяя отцу себя осмотреть. Во имя всех девяти миров, он и вправду скакал через болото. Вечность пройдет, прежде чем он вычистит это безобразие. — И поставить, в кои-то веки, подковы. — … Спасибо, отец. И прости меня, — Атрей уже давно стал мужчиной, но в глазах Кратоса он все тот же маленький мальчик. В подобные времена, он видел это особенно четко. — Я буду обдумывать свой решения лучше, обещаю. — Не обещай. — Коротко сказал Кратос. — Просто делай. А теперь иди и освежись в реке. Решим что делать позже. Атрей облегченно вздохнул. Его сильно пугала перспектива сообщать отцу главные новости и он просто был рад, что больше ничего постыдного в свой адрес не услышит. — Спасибо, отец! Клянусь, он будет отличным конем! Точно будет, я знаю!       Кратос испустил предупреждающий рык, а Мимир усмехнулся, смотря в след струхнувшей кобыле.        Осмотревшись в поисках того, чем можно было бы накормить парня, Кратос понял, что сначала насторожило его в сыне. Атрей будто светился, также, как светились женщины Спарты и Мидгарда потерявшие свою невинность. Светился так же, как Фэй и Лисандра, узнавшие о ребенке, что набирался сил внутри их. Атрей явно был счастлив, удаляясь вдаль танцующей походкой и не замечая ничего вокруг. Пожалуй, стоит все-таки провести ему лекцию о поспешности, но в другой раз.       Бог войны вернулся к рубке поленьев, хоть в этом и не было особого смысла. Можно сказать, что у сына уже было все необходимое, что бы согреться в морозные ночи Мидгарда. Лишь Мимир громко всхлипнул от смеха, подначивая Кратоса: — Клянусь, брат, ты и не думал, что настанет день, когда ты станешь дедом лошади! — Помолчи, голова! — об этом он уж точно не хотел сейчас думать.