Путь к тебе

Бессмертие — дар. Бессмертие — подарок судьбы. Бессмертие —жизнь. Но разве я жива? Для меня это пытка, для меня это наказание. Проживать каждый день и осознавать, что завтра ничего не изменится, а послезавтра не станет лучше. Это то, что я заслужила. Это то, что я несла на своих плечах за твою смерть. Боги тоже страдают, но я же просто разрываюсь от боли. Ты обещала вернуться ко мне, когда последний луч коснется земли. Когда Великая Нут проглотит солнце и родит Луну и звезды. Ты обещала. Жди меня. С первой звездой я вернусь к тебе, первым дуновением западного ветра я коснусь твоих губ, первой ночной прохладой я овею твое тело, и мы снова будем одним целым. Просто жди меня, Лекса. И я жду. Тысячи лет. И ты возвращаешься, но ко мне ли? Лучше бы врата Аменти были для меня открыты, лучше бы мою душу отправили на съедение кровожадному Амату, нежели мне вынесли такой приговор. Но я понимаю. Богиню нельзя так казнить, это превыше закона. И великий Осирис лишь это подтвердил. Жить так и не быть прощенной (тобой) — есть лучшая смерть и счастье для Великого Суда. Я потеряла дом. Я была изгнана из него. Нибиру – планета из созвездия Ориона, густо населенная Богами — нашим народом. Надеюсь, ты когда-нибудь вспомнишь, какие звездные туманности открывались на берегу песчаного моря. Надеюсь, ты вспомнишь, наше первое сплетение душ в храме, который я возвела для тебя возле Голубого Пролива Безмятежных Душ. Твои стоны, вздохи и горячие поцелуи. Наши сплетенные конечности в безумном акте любви. Надеюсь ты вспомнишь каждый наш раз, потому что я никогда не захочу расставаться с этими воспоминаниями. И однажды, я надеюсь, ты тоже. Твои пальцы навеки оставили шрамы на моем теле, которые я никак не решусь стереть с него. Надеюсь, ты вспомнишь наше с тобой первое путешествие к Земле. Великий суд вынес мне девять испытаний, которые в итоге мне вернут тебя. Которые мне помогут найти дорогу к тебе. Но какие? Я не знала, и мне оставалось просто ждать. Ждать и надеяться, что мы когда-нибудь еще встретимся. И мы встретились. В первый раз, когда это случилось, ты была маленькой девочкой. Твои глаза были цвета голубого неба, а волосы цветом бескрайних песков Сахары. Это было почти невозможным и настолько же странным для Египта, как то ,что я все же тебя нашла через тысячу лет, после того, когда Боги навсегда покинули Землю, оставив меня одну коротать свое время. Ты была юна, но я все же позволила себе находиться рядом. Не совсем близко, но из поля моего зрения ты не исчезала ни днем, ни ночью. Ты была активным ребенком, твои ссадины и синяки покрывали твои ноги и руки, и я не могла сдержать улыбки, когда ты в очередной раз бежала к своей земной матери и просила ее подуть на царапину. Я узнавала тебя, тело было другое, но характер остался неизменным. Это была ты — моя Кларк. Твое последнее падение было кровавым, и я не смогла остаться в тени, когда слышала твой душераздирающий плачь. Это был первый раз, когда ты меня увидела. Помню, ты была крайне озадачена, когда я прикоснулась к тебе и твоя рана на твоих глазах моментально затянулась. Твой детский носик сморщился. И это снова была ты. — Кто ты? — твои голубые глаза смотрели в мои зеленые и ручка прижалась к месту, где еще пару минут назад был глубокий порез, оставленный острым камнем, на который ты приземлилась, убегая от своей любимой кошки.— Ты Богиня? — Ох, если бы,— с моих губ слетела горькая усмешка. — Но я знаю парочку из них, и они уж точно знают тебя. — Да? — твое личико приняло удивленный вид. — Тогда почему они не слышали меня, когда папа ушел к звездам? — Они услышали. — Но почему не вернули его? — ты озадачено посмотрела на небо, а после на свои руки. — Не все в их силах, милая.— прядь твоих белокурых волос выбилась ветром и упала на твои глаза. Я позволила снова к тебе прикоснуться, чтобы убрать ее. И это было мое последнее касание к тебе в этой жизни. Твою семью казнили, а вместе с ней и тебя. Твой отец был Нубийцем, который покушался на святыню фараона — военные планы наступления. Тебя снова забрали у меня, и я снова не знала, как пережить эту боль утраты. Ты не хотела ко мне возвращаться. И так было из одного твоего перерождения в другое. Порой я находила тебя уже прекрасной девушкой, а иногда крохотной малышкой, иногда ты была хрупкой и невинной, а иногда ты была сильной с раскинутыми волевыми плечами. Но все это была ты — твои глаза всегда оставались неизменными. Голубые, как Голубой Пролив Безмятежных Душ. Твои глаза, которые смотрели раньше на меня с любовью и безумным желанием, а сейчас лишь только видели, но не узнавали. Не понимали. Не хотели принимать. Но любили. Это была ты, моя Кларк. Теряя тебя каждый раз и обретая снова, я решила позволить тебе жить. Жить полной жизнью, которая была бы счастливее, чем наши с тобой украденные у судьбы минуты перед твоей неминуемой смертью. И я давала тебе ее каждый раз. Навсегда запретив себе искать тебя в каждом уголке Земли, я покончила с собой. Существование — вот чем являлось мое наказание. Но как бы я не хотела, как бы я не убегала и не скрывалась в затворничестве, я все равно находила тебя, моя Кларк. Каждый раз, когда я вновь обретала тебя, старалась держаться подальше, избегала контакта с тобой, но если же он был, то перерубала на корню цепочку наших дальнейших взаимодействий. Но так или иначе, я всегда была свидетелем твоей счастливой жизни. Может это и есть мои испытания? Каждый раз в моей памяти отпечатывались новые события из твоей жизни без меня. Я их помню. Я становилась невольным зрителем, который созерцал твое взросление, твой подростковый максимализм. Я наблюдала за тем, как ты заводишь дружеские отношения и я была искренне рада, что у тебя есть шанс обзавестись такими же друзьями, какой для меня когда-то была ты. Я видела, как ты влюбляешься. Каждый раз это был по - своему удивительный человек, и я понимала, что возможно твоя душа находится в поисках, но я все равно не выходила на свет. Я была твоей тенью, невольно попавший в заточение, но я пыталась ускользнуть от тебя, и мне удавалось, правда лишь на мгновение — с восходом солнца я снова была прикована к тебе. Я видела, как твоя влюбленность перерастала в любовь. Я видела твои первые сплетения душ, и это наносило удар ножом в мое сердце. Я видела, как ты заводишь семьи с любимыми для тебя людьми, будь то женщина или мужчина, какими прекрасными были твои дети и какими счастливыми были твои глаза. Десятки раз я наблюдала, как твое тело превращалось из молодого и упругого, дышавшего полной грудью, полыхающего энергией, в угасающее и невольно горбящийся под натиском преклонных лет. Твой земной срок был ничтожно мал с моим бессмертием. Я видела твою смерть. Но ты никогда не была одна в тот момент, когда твоя душа покидала тело. Ты всегда была окружена лаской и теплыми руками близких. Дети, внуки — они постоянно были рядом с тобой. И я готова поспорить, что они скорбили точно так же, как это делала всегда я. Но они только не знали, что вы встретитесь вновь, как и я встречала тебя в каждой из твоей жизни. Ты уходила всегда любимой. Любимой мной. Но так или иначе боль утраты сжирала меня изнутри. Я отреклась от тебя. Боги видели мою скорбь, но разделить со мной ее никто не хотел. И тогда я решила заводить земных друзей. Проживая тысячи лет, я обзавелась лучшими друзьями, которые лежали на каждом кладбище Земли. Я повидала новых Сократов, да Винчи, Энштейнов и Тесле, созерцала картины юных Микеланджел, с попкорном в руках наслаждалась просмотром создания новых теорий — давно потерянных знаний, изобретения машин. На нашей планете не было никогда этого, но у нас был прекрасный разум, который подчинял к себе все стихии природы. Мы могли изменять силы гравитации и строить прекрасные архитектурные творения, вам же приходилось стирать руки в кровь, когда мы одним лишь движением кисти поднимали тонны огромнейших слитков из прекраснейших пород земли на сотни метров над уровнем неба. Мы могли силой мысли замедлять время и путешествовать сквозь пространства. Мы могли разобщать материю и извлекать из нее энергию. Наш разум не мог подчинить себе разве что только чувства. Благодаря им мы находили друг друга и связывали души навеки. Теперь я понимаю, что это был вовсе не дар — это было проклятье. Наши возможности превосходили возможности людей в миллионы раз, но все же вы, люди, создали то, чего мы не смогли создать — прощение. Я всегда удивлялась, как ты с легкостью прощала своим обидчикам задирки. Но простишь ли ты меня так же, как их? Этого я не знаю. Но отречение от тебя, моя любимая Кларк, стало моим спасением. И я надеюсь, что ты счастлива и с тобой ничего не случится за то время, пока я буду в поисках дороги домой — дороги к тебе. Через отречение и самоуничтожение я обрету тебя, моя любимая Кларк." Зеленые глаза лихорадочно рассматривали каждую деталь картины ,а данные мысли крутились в голове девушки их снова и снова. Высоколитный храм в дорическом стиле, сквозь колонны которого лучи солнца пробираются внутрь, освещая белоснежное ложе, захватившее в плен двух девушек, утопающих в акте любви. —Не может быть.— прошептала шатенка. Девушка глубоко вздохнула и хотела было уже коснуться написанной картины, как отдернула руку с мыслью —бред. Как завороженная она стояла посреди зала и осознавала происходящее. Она снова позволила времени остановится, хотя прекрасно могла это контролировать, но данная ситуация выбила ее из колеи. Из размышлений ее вырвал голос. — Она особенная. — послышалось где-то из-за спины и шатенка невольно повернула голову. Зеленый встретился с голубым. — Каждый раз я вижу этот храм во снах, — голубоглазая сложила руки в замок и обратилась к картине.— Я думала, если я перенесу это на холст, то сон меня оставит,— губы дрогнули в легкой улыбке ,— но, кажется, это работает не так. Лекса приоткрыла рот, дабы что-то вымолвить, но мысли лихорадочно сменяли одну за другой, и она оставила все попытки заговорить в неловком молчании. — Кажется вы поражены! — голубоглазая снова посмотрела на девушку и едва сдержала усмешки. — Да, она прекрасна. — по лицу зеленоглазой расплылся румянец, а руки невольно нырнули в карманы зауженных бежевых брюк. — Вы должно быть.. Не успела Лекса договорить, как ее голос был прерван. — Кларк,— девушка протянула руку шатенке,— Кларк Гриффин. Это моя галерея.—Девушка окинула взглядом комнату, которая была полностью завешена картинами на разную тематику. Одна не была похожа на другую, каждая несла в себе отдельный смысл и они были выполнены в разных стилях. Яркие, резкие и агрессивные, другие спокойные, нежные и несущие спокойствие. Это было все отражением души этой девушки. Это была сама Кларк. — Ох, простите,— Лекса судорожно вытащила руку из кармана и сжала протянутую ладонь девушки в своих пальцах. Разряд разошелся по всему телу, но она решила это оставить незамеченным, дабы не разжигать огонь, который она каждый раз в себе тушила, встречая эту девушку вот уже тысячи лет, — Лекса Вудс,— девушка попыталась улыбнуться.— Я обычно не посещаю галереи,— соврала шатенка.— Не то, чтобы мне не нравились картины, нет, просто времени на это не хватает.— она не выпускала руку голубоглазой из своей, поглаживая нежную кожу большим пальцем. Кларк прервала зрительный контакт и опустила взгляд на сплетенные руки. —Прости,— заметив это, Лекса выпустила чужую руку из своей и прижала ладонь к своей штанине, незаметно вытерев пот, образовавшийся на ладошке. Голубые глаза внимательно разглядывали лицо девушки напротив, из-за чего Лекса нехотя снова отвела взгляд и обратила внимание на картину, нарисованный храм которой был ей так знаком, что сердце совершало кубальты снова и снова. — Лекса,— протянула блондинка, словно смакуя имя на своем языке. —Хм,мы случайно где-то не пересекались раньше? Твое лицо мне кажется знакомым, как и имя, впрочем — девушка нахмурилась, отчаянно пытаясь вспомнить, где она могла встретить эту девушку. Если бы ты знала ,Кларк, сколько раз мы встречались! — Думаю, нет,— шатенка снова врала.— Это исключено, я никогда не бывала в этой стране. — пытаясь побороть волнение, она улыбнулась. Она вспоминает? Разве это возможно? — Что ж,— снова протянула Кларк,—Лекса , чье лицо мне действительно кажется знакомым, надеюсь мы еще встретимся! — хриплый голос прошелся по коже зеленоглазой табуном мурашек и растворился на кончиках пальцах, заставляя их гореть от полученной энергии. Непременно встретимся. Лекса не произнесла этого вслух, но Кларк поняла по ее улыбке, что встречи им уже не миновать. — Думаю, я смогу разбавить твою загруженную жизнь хорошим кофе и захватывающими историями из мира живописи,— голубоглазая прикусила нижнюю губу, ожидая ответа. Шатенка лишь засмеялась и прикрыла глаза рукой, подавляя в себе смущение, после чего снова посмотрела ей в глаза и усмехнулась. — Думаю, ты сможешь. — Приходи завтра,— голубые загорелись огоньком. — Непременно,— ответила Лекса не прерывая зрительный контакт. —Я буду ждать. Знала бы ты, как я всегда этого ждала. Неловкое молчание и глупые улыбки заполнили галерею. Кажется это было.. — Лекса!— девушки окликнула невысокая светловолосая женщина с другого конца галереи.— Нам уже пора! — Анья,— прошептала шатенка.— Прости, это моя подруга, вечно нетерпеливая. — усмешка слетела с пухлых губ,— То она хочется насладиться искусством, то она хочет побыстрее сбежать. Мне пора. — Увидимся завтра,— это прозвучало больше чем вопрос, чем утверждение. — Увидимся завтра,— разворачиваясь, вымолвила Лекса, последний раз улыбнувшись голубоглазой девушке в ответ на ее улыбку. Вытолкав Анью из галереи, Лекса тяжело вздохнула. — Надеюсь, вы предохранялись,— лукаво улыбнулась подруга. — Что? — непонимающе спросила шатенка. — Зрительный контакт,— пояснила Анья,— Вы сохраняли его на протяжение всего разговора. — Боже!— взмолила Лекса и дала подзатыльник подруге. После негромкого смеха повисло молчание, которое сохранилось вплоть до приближающегося здания офиса. — Так что это было? — Анья решила нарушить молчание и с интересом посмотрела на Лексу. — Кажется, я нашла путь домой.