***
Во всем учебном заведении только один человек, кто способен вызвать целый взрыв эмоций в душе "замученного художника". Тот, кто заставляет одним своим присутствием смущаться, как маленькая девочка. Тот, кто одним словом достает из глубин души гнев, отчаяние и страх. Тот, кто играется с его чувствами. Мадо Рано… Да, отношения между учителем и студентом стары как мир, но, черт возьми, Мадо всего-то четыре года назад сам был студентом. Гейджу никогда не волновало мнение о себе, репутация работала на него. Даже хулиганы не хотели связываться с то ли эмоциональным инвалидом, то ли молчаливым психопатом, а может вовсе чьим-то богатым сынком и высокомерным снобом. Но будто проклятая влюбленность в голову ударила, хотелось глупо хихикать и прятаться в кладовках с нежными поцелуями, пока остальные студенты стараются быстро убрать аудитории. Гейджу обожает карие глаза, они согревают как кружка горячего шоколада в зимний день, а по утрам бодрят не хуже кофе. Мадо же постоянно грызет в перерывах сочные алые яблоки, обожает красный цвет и зеленые глаза, он любит зарываться в волосы Тсуки пальцами во время поцелуя, смешивая запахи вишневого ликера и масляной краски. Их отношениям больше подойдет слово - зависимость. Гейджу сам того не замечая тянется к такому идеальному Мадо, тянется к его пылкой любви. С наигранным раздражением втягивается в дискуссии на парах, отмахивается от "случайных" касаний на публике. После занятий же отдает себя всего, будто извиняясь за холодность. Мадо любит побеждать. Ему неинтересно ловить восхищенные взгляды, ему нравится разгадывать людей, как головоломку. Искать, изчать новые способы покорения строптивых. Что же любовь? Игра! В этом заведении со времен его выпуска совсем не прибавилось интересных людей. Лишь Таро-кун и Гейджи-кун, нелюдимый художник и прилежный ученик. Таро пока успешно обораняется, сводит комплименты к ответной похвале, причем такой невинной, что отработанная схема распутника требует срочного переписывания. Гейджи огромная дикая кошка. Подбитый браконьером в детстве, слишком взрослый для приручивания, но такой охочий до ласки. Пара лишних движений и острые коготки вцепятся тебе в руку. Мадо уверен, что до разгадки этой головоломки осталось совсем немного, интерес на пике. Таро-кун достоин наиболее совершенной тактики. В один день к Мадо подошла девушка. В ней нет ничего такого, одна из общей массы людей. Черные волосы, черные глаза, светлая кожа, школьная форма и черные чулки. Гейджу не стал ждать его в классе, уборка с горем пополам окончена, пылающее лицо остудил прохладный вечерний воздух. Обычно девушки надолго задерживали учителя, но потом убегали из класса, смотря в пол и утирая слезы. В такие моменты художник сдерживал улыбку, ведь Рано-сансей отказывал всем, кто приходил с признанием в любви. Верность Мадо восторгала, усмиряла бушующее сердце от вечных кокетств мужчины. Гейджу любим, осталось лишь дождаться учителя за колонной у запасного входа. —Где он? — юноша посмотрел на время на больших часах школы. Учитель никогда не заставлял Гейджу ждать, а прошло более получаса. Учительница физкультуры уже начинает бросать на студента подозрительные взгляды. Спустя еще пятнадцать минут Тсуки почувствовал издалека запах жареного мяса, на что желудок предательски заурчал. Красноволосый напоследок цокнул и быстрым шагом направился домой. —До свидания. Придурок… — последнее слово слетело с губ на выходе с территории школы. Вот только оно не будет услышано уже никем и никогда.Часть 1
17 июня 2018 г. в 21:05
Яркое солнце слепило глаза, не давая творцу полноценно оценить свою работу. Мрачный недовольный взгляд зеленых глаз прожигал несчастную на картине, пока позади члены клуба рисования с замиранием ждали вердикта. Атмосфера в аудитории напоминала казнь, где публика разных мнений жаждет или же боится услышать волю монарха.
— Сенпай, картина очень красивая, — восторженный голос девушки разорвал тишину. Более старые участники этого клуба лишь усмехнулись, новенькие принялись рьяно убеждать главу клуба. Им казалось, будто хрупкий стан, окутанный рванной простынкой, вот-вот упадет во тьму обрыва, будто от равнодушного решения творца руки влюбленных разомкнутся. — Прошу, не уничтожайте ее.
Отдайте ее мне.
Гейджу мельком взглянул на участницу, отмечая легкий румянец на щеках, фанатичный блеск в глазах. Судьба картины решена уже давно, ей уготовано место в измельчитиле для бумаги, после труха пойдет на изготовление папье-маше для младшекурсников. Юноша глубоко вздохнул и вновь осмотрел работу, подмечая в ней любой недостаток. Это что-то вроде фетиша, Тсука любит искать недостатки во всем, даже в себе. Правда, неидеальные работы успешно не мозолят глаза своим существованием, умирая от рук создателя, а мать Гейджу не успела умертвить свое неидеальное чадо.
Краска неровно легла, смазывая лица.
Как с тобой тяжело! Увидят твое щенячье лицо и услышат жалкое поскуливание, что со мной будет!?
Глаза скорее выражают страх, нежели безграничную любовь.
От тебя за версту страхом воняет! Прикрой свои глаза очками хоть! Сил нет уже смотреть...
— Нет, — участники, как по щелчку разом разошлись к своим местам. Непонятно почему они каждый раз так гадают, что же Тсука сделает со своей картиной, когда исход очевиден. Новенькая в последний раз посмотрела на картину, пытаясь запомнить все, то кидая взгляд больших глаз на расходящуюся толпу. Стоило главе клуба отойти в туалет, чтобы помыть кисти, как в тишине клубной комнаты раздался щелчок камеры телефона, который потонул в общем гомоне.