Вспоминая забытое 2

Как же много прошло времени после всех событий… Ни год, ни два… Пожалуй, лет 10. А может и чуть больше. Произошли тысячи изменений, поменялись судьбы десятков людей. Но обо всем по порядку… Кеманкеш не изменил своего решения. Мужчина уехал жить в Австрию. Кстати, внучку он забрал с собой. Кесем поначалу противилась, но чтобы хоть как-то наладить отношения с Кеманкешем, согласилась отдать маленькую султаншу, надеясь на возобновление контакта с бывшим Визирем. Но никакой ответной реакции кроме слова спасибо, она не дождалась. Мужчина напрочь перестал с ней общаться. Кесем написала ему около 10 писем, но ни одного ответа не последовало. Конце-концов женщина забросила это дело и занялась проблемами государственного масштаба. А их кстати было много. Когда траур и первые эмоции после гибели Жаклин утихли, Султан Мустафа принялся разбираться, кто же виновен в смерти жены. И его главным помощником в этом исследовании стал Кемаль. Так как место Великого Визиря пустовало, а Силахтар по-прежнему отказывался от участия в политике, то на это место Мустафа и назначил Кемаля. Кесем как-то упустила этот момент из виду, да и других кандидатур на горизонте просто не было, поэтому пришлось поддержать данный выбор. Следствие по делу о смерти Бейсан продвигалось быстро, из-за чего султанша стала всячески припятствовать раскрытию всех карт. Скрыть такое поведение не удалось — Кесем заподозрили в убийстве. Султан выслал её в старый дворец, чтобы женщина не мешала поиску истины. Госпожа не на шутку перепугалась за свою судьбу и жизнь Ибрагима. Недолго думая, Султанша собрала янычар и направилась силой захватывать власть в столицу. Как и всегда, свержение Повелителя прошло успешно, затем так же успешно состоялось и его убийство. На трон сел Султан Ибрагим, а вся власть перешла вновь в руки Валиде Кесем Султан. Кемаль после смерти Мустафы потерял пост Великого Визиря и имел выбор: или присягнуть на верность и преданность правительству в лице госпожи или же уехать из страны. Парень выбрал второй вариант и навсегда покинул Османскую империю. Что же было дальше? А дальше всё пошло своим чередом. Власть, интриги гарема, заговоры, разбирательства между фаворитками султана Ибрагима. Началась война между его женой Турхан и Кесем султан. Сын покойной Жаклин умер от чумы. Однако многое говорило о том, что это Турхан отдала приказ заразить шехзаде, дабы сделать своего сына единственным наследником престола. Что касается правления Ибрагима, то и оно имело свой конец. Странное поведение, глупые политические решения и неподчинение матери обусловили слабое положение государства на мировой арене. Кесем всегда пыталась исправить ситуацию, но этим только раздражала сына и его жену. В итоге даже народ стал требовать свержения действующего султана. У Валиде Султан не осталось выбора. Женщина заперла сына в темнице, а на трон посадила внука. Но существовали люди, хотевшие освободить Ибрагима и возобновить его царствование путём востанний и государственных переворотов. Это была в первую очередь Атике, и соответственно Силахтар, который помогал жене в её замыслах. Кесем не могла позволить этому свершится. Госпожа также видела и мучения сына, сидевшего в заперти. Наилучшим концом его кошмаров Султанша сочла переход в мир иной. По её приказу Ибрагим был задушен. Атике с мужем уехали в Амасью. В империи установился новый порядок… Это было очередное раннее утро. Кесем давно стала чутко спать и просыпаться от любого шороха. Такое поведение было вынужденным. Турхан давно перешла в наступление, а значит каждый день мог сулить несчастья и пакости в отношении Регента султаната. Молодая Валиде давно мечтала о смерти Кесем, ибо только тогда она смогла бы обрести полный контроль над империей. Сама же Кесем уже пыталась отравить внука, чтобы возвести на престол другого сына Ибрагима, чья мать была покорнее и не представляла опасности. Но покушение сорвалось, Турхан обо всём узнала и открыто объявила о своём намерении уничтожить Валиде Султан. Теперь каждый день мог стать последним. Однако сдаваться никто не собирался. — Какие новости, Хаджи? — спросила Султанша. Кесем сидела перед зеркалом, а служанки расчесывали её длинные, но уже седоватые волосы. На лице давно появились морщины, кожа стала бледнее, а глаза потускнели. Её характер за эти годы несильно изменился. Единственное, что можно было отметить: теперь госпожа стала спокойнее. Живя по принципу «Величайшее искусство состоит в том, чтобы властвовать собой» женщина заметно под-успокоилась. Приказы отдавались безэмоционально, чётко и понятно. Также обыденно отдавались и приказы о казни. Султанша давно забыла чувства радости и искреннего счастья. Преобладающими являлись недовольство, злость, тоска и дефицит общения. Было крайне мало тем, способных вывести Валиде в позитивное русло. — Новости неутешительные, госпожа. Я узнал, что большинство янычар уже перешли на сторону Турхан, остальные же непонятно… Возможно и они предатели. — А Паши в Совете?! — повысила недовольный голос Валиде. — Боюсь и они состоят в заговоре против вас. — Даже Хусейн? — Нет, Хусейн Паша предан вам, однако его влияние в Совете равно нулю. У нас к сожалению нет человека, способного грамотно провести восстание. Кесем гневно закатила глаза и тяжело вздохнула. Каждый раз в течение уже многих месяцев новости Хаджи приносил только отрицательные. Никакого выхода или спасения не было. Наступило молчание. В голове женщины давно металась одна мысль, мысль которую она тщательно отметала, мысль которую не хотела принимать, мысль которая терзающей болью отдавалась где-то глубоко, где-то там, где ещё была душа. — Готовь карету, Хаджи.- сдерживая подступившие эмоции приказала женщина и рукой указала на дверь присутствующим служанкам. Прислуга послушно покинула комнату султаншы. А Госпожа медленным шагом подошла к большому шкафу, где хранились все её наряды. Кесем взглядом окинула платья, в которых она сейчас предпочитала ходить: чёрные со стразами, серые в золотых узорах, темно-коричневые с вставками серебра. Султанша с ноткой грусти отвела глаза в сторону. Хаджи это заметил. — Может быть вам подготовить один из этих нарядов? — открыв другой отдел шкафа, предложил евнух. Перед глазами госпожи предстали разноцветные платья. Ярко-алые, изумрудные, светло-голубые, даже оранжевые и фиолетовые, а где-то в углу всё также лежал костюм снегурочки, в котором она когда-то танцевала Кеманкешу. Горькая улыбка озарила лицо женщины. С каждым нарядом были связаны неповторимые кусочки её жизни, у каждого была своя история. — Я подготовлю красное платье, — потянувшись за нарядом, сказал Хаджи, но Валиде его остановила. Минутка ностальгии ушла. — Не стоит… Молодость — это книга. Мы её прочли — и она закончилась. — аккуратно закрыв дверцу шкафа, ответила Кесем: — Готовь черное платье… — Может быть вы наконец-то скажете, куда мы едем? — спустя пять часов поездки, спросил Хаджи. — Далеко… Очень далеко… В Австрию. Больше вопросов не потребовалось. Ага сразу сообразил, к кому направляется женщина. Ведь единственным знакомым в Австрии был бывший визирь Османской империи — Кеманкеш Паша… Ехали они действительно долго, Кесем заметно нервничала. Нет, не так, как это бывает перед долгожданной встречей двух близких людей. Она переживала просто увидеть его. Она ещё помнила его пустые бездонные глаза, которые выражали равнодушие и презрение при его отъезде много лет назад. И вот теперь спустя годы она наконец увидет его вновь. Карета остановилась. Султанша сказала Хаджи остаться в повозке, а сама зашагала в направлении небольшой усадьбы. Это был небольшой, но весьма ухоженный двухэтажный дом, огражденный заборчиком. На территории усадьбы Кесем заметила милую беседку, огород с различными растениями, а в другом конце была оборудована детская площадка: качели, горки, маленькие деревянные лошадки и домики для кукол. Выглядела усадьба весьма уютно. Но конце-концов Кесем подошла в дверям и постучала. Послышались шаги. — Кто там? — не открывая, спросил низкий мужской бас, от которого побежали мурашки. — Это я… Это Кесем султан. — с трудом ответила женщина. Никакой реакции не последовало. Только тишина. Двери по-прежнему были закрыты. Женщина около минуты смотрела на дверь в надежде на ответ, но вскоре развернулась и пошла по грунтовой дорожке к забору. — Я не знаю, зачем ты пришла, но раз ты проделала такой длинный путь, то видимо дело действительно важное… — раздался голос позади, и Кесем обернулась: в дверях стоял Кеманкеш, — Проходи в дом. — коротко добавил мужчина. Султанша подошла ко входу и хотела обнять бывшего Пашу, но он не позволил. — Чай, кофе, коньяк? — спросил хозяин. — Кофе, — рефлекторно ответила госпожа и пошла за собеседником на кухню. Паша практически не изменился. Такой же статный, мужественный. Борода, конечно, стала отдавать сединой, но это придавало особый шарм и даже мудрость. — И что же привело тебя спустя столько лет? — садясь за стол, задал вопрос Кеманкеш. — Мне нужна помощь, мне нужен ты… — взяв мужчину за руку, тихо сказала Кесем. Где-то глубоко она ещё мечтала вновь ощутить те эмоции, вновь поддаться чувствам и утонуть в объятиях любовника, но даже себе в этом признаваться Кесем не хотела. Свобода, независимость и самодостаточность были важнее. И пусть на протяжении долгово времени её сны были только о Кеманкеше, признать слабость относительно мужчины она не намеревалась. — А ты не изменилась. Осталась такой же красивой, но без души.- Паша убрал руку и посмотрел в глаза госпоже, — Слухи о тебе и твоём шатком положении в империи доходят даже до Австрии. И я знаю, что ты приехала просить помочь тебе свергнуть ещё одного султана. Видимо это твоё хобби. — Женщина имеет столько власти, сколько смогла отвоевать. Если бы я не предпринимала меры- Османской империи бы уже не существовало. И если я сейчас не позабочусь о султанате, то… — То что?! Что будет? Мир рухнет? Нет, Кесем. Ты просто лишишся власти, она перейдёт к другой женщине, вот и всё. Ты и так пережила шесть султанов, почему ты никак не успокоишься? — Тебе не понять, Кеманкеш. Ты не жил моей жизнью, ты не знаешь, через что я прошла и чего это стоило. И теперь я не намерена всё бросить. Эта власть мне была предначертана судьбой. И трон, и печать — они в моём сердце. Всё, что я сделала до сегодняшнего дня, я сделала ради Династии. — Ты убила десятки, а то и сотни людей. Это и мирные жители, и чиновники, и Паши, и госпожи, и Султаны. — Нет безгрешных людей, все они были виновны в чём-либо. Я лишь ускорила их встречу с Аллахом. — Знаешь, кто хуже злодея? Злодей, который думает, что он герой. Такой человек находит оправдание для любого своего поступка. — Что поделать? Путь к величию есть только один, и он проходит через страдания. Иногда личные, иногда чужие. Мир несправедлив, это так. Но не стоит считать меня монстром, Кеманкеш. Ты знаешь, кто я, ты знаешь, на что я способна. И это не только зло… Неужели ты на помнишь, как мы были счастливы когда-то? — Помню. Аллах наградит нас, к сожалению, жестокими дарами. И самый жестокий из них- память. И я не в состоянии забыть того, как ты поступила с Жаклин. Вот так вот просто взять и убить собственного ребёнка. Как, Кесем? Кто способен на такое? Как может мать такое сотворить?! И ты ведь убила не только Жаклин, ты и Ибрагима приказала задушить. И Осман, и Мурад, и Касым — все они так или иначе стали жертвой твоих интриг за власть, ты и твои амбиции загубили их. Тебе можно дать медаль за количество убитых членов Династии. — Да, ты прав. Когда ты совершаешь первое убийство то второе даётся тебе уже намного легче, не говоря уже о третьем, четвёртом и пятом… Но это не значит, что я не страдаю от утраты родных и близких мне людей… Иногда люди жалуются на свою боль. Иногда они ненавидят эту боль. Иногда они кричат от боли. А иногда им так больно, что у них нет сил ни жаловаться, ни ненавидеть, ни кричать. А со стороны гоалрят: «Посмотрите как невозмутим и равнодушен этот человек». — Именно из-за этой боли, ты собираешься сейчас свергнуть и убить своего родного внука?! — Да! Да, я одновременно тлеющая от горя женщина и гарпия, забирающая власть! Да, я такая! — самообладанию пришёл конец: Султанша со злостью опрокинула стол, раздался звук бьющегося стекла. Глаза наполнились и слезами, и гневом. Неожиданно по лестнице зазвучали шаги. — Только что уснула твоя внучка, Кесем. Постарайся соблюдать тишину, хотя бы ради неё, — сказал критикующий женский голос. Кесем обернулась. По лестнице спускалась знакомая фигура. — Кассандра???? — Султанша не хотела верить в это. — Да, мы так и не расторгли брак. Кассандра не оставила меня, когда я отдал пост Визиря. И вот мы уже более 10 лет живём здесь вместе и воспитываем дочь покойной Жаклин.- пояснил Кеманкеш. — Что ж… Ты неплохо выглядишь, — подойдя ближе к итальянке, заметила госпожа, — но не обольщайся. Время идёт. Старость и к тебе протянет свои седые ручонки. И даже твоё милое личико покроется густым слоем морщин, — проводя когтями, по лицу соперницы, со скрытой женской завистью, шептала Кесем. — Отойди от неё! — схватив Кесем за запястье, зарычал мужчина. — Кассандра, иди наверх, я тут сам разберусь. Сеньора ушла, а Кеманкеш за запястье потащил за собой Кесем и усадил на тахту. — Разве ты её любишь? — с укором спросила Валиде. — Люблю… — Не верю… Как ты можешь её любить? За что? Ты ведь клялся мне в любви, ты был готов свернуть горы! Неужели ты всё вычеркнул? — Я люблю её, Кесем. Да, эта не та любовь, где совершают подвиги и готовы свернуть горы. Это другая любовь… эта любовь, которая основывается на уважении, понимании, терпении, компромиссе и желании помогать друг другу. Это то тихое семейное счастье, которого мне так не хватало… Все эти свидания, страстные поцелуи, ночные встречи — временные. Излишество скоро доживает до седых волос, а умеренность живёт долго. Именно поэтому мы с Кассандрой вместе — мы семья. — Можно подумать, я не пыталась сделать из нас семью. — Создать семью? Ты? Да тебе проще основать империю. — с презирающей ухмылкой ответил мужчина. — Я действительно пыталась, Кеманкеш. И я была тебе верна, не предавала, старалась быть рядом. — Не предавала?! — Паша был готов разнести покои. — Ты убила мою дочь! — Жаклин сама виновата! Она собиралась убить Ибрагима! Мне нужно было делать выбор. — И ты, конечно, выбрала того, кто способен сесть на трон и принести тебе пользу! — Я выбрала того, кто был на тот момент невинным существом. Ибрагим тогда был молод, он не восставал, не протестовал, не угрожал отобрать жизни у моих близких. А Жаклин убила многих: Дениз, Эмине, маленький шехзаде исчез, а потом фетфа на казнь Ибрагима. — И в итоге ты и Ибрагима загубила! Ты меняешь детей как перчатки! Ты в полной мере осознала, что такое материнство, у тебя было около десяти детей! А у меня была единственная дочь! И ты убила её! Ладно… Жаклин пусть и была грешна… Но в чём была вина моего нерожденного ребёнка?! Наступила тишина. Кесем никогда не думала, что эта тайна раскроется. — О чем ты говоришь?! — нервно спросила женщина. — Не притворяйся! Я всё знаю! Много лет назад… Тот инцидент с дракой в гареме между сторонниками Атике и Кассандры. Когда Атике узнала, что Силахтар приставал к сеньоре (кстати по твоему приказу), то в гареме об этом стали распускать слухи. И в массовой потасовке Кассандра якобы случайно потеряла ребёнка… Так вот… Это ведь ты всё подстроила! Можешь не отпираться. Это ты подговорила Атике устроить тот гаремный бунт. Ты отдала приказ уничтожить ещё нерожденное дитя. И после этого ты ещё говоришь, что не предавала меня?!!! — А что мне было делать?! Смотреть на ваше счастье?!.. Я ведь тоже хочу глаза, которые видят только хорошее в людях. Сердце, которое прощает худшее… Память, которая забывает плохое… Но увы… Я не смогла простить твоего предательства. — Какого предательства?! — Какого??? А ты вспомни наши молодые годы. Вспомни, Кеманкеш… Я оставляю тебе дочь, а сама возвращаюсь в столицу. А когда приезжаю вновь обратно, то Дениз мне говорит о твоей связи с Сабине-хатун. — Сабине меня споила, я вообще ничего не помню с той ночи. Я тебе это объяснял несколько раз! — Даже если и так, то вспомни, что было дальше. Ты женишься на Кассандре, уверяешь, что не прикоснешься к ней. А что по итогу?! Ты изменяешь мне с женой! Ты изменяешь ей со мной! Женой любим и мной любим… Ты изменяешь нам двоим! Это ты считаешь нормальным?! — Хорошо! Я изменник, подлый пёс и скотина!!! Но что тебе сделала Кассандра? — В каком смысле? — Думала, я не узнаю?! После утраты ребёнка, ты отдала приказ, сделать так, чтобы Кассандра никогда больше не смогла иметь детей!!! — Но как ты… — Обыкновенно, Кесем! Много лет мы пытались завести с ней ребёнка, конце-концов обратились к лекарям. Они сказали, что Кассандре когда-то провели операцию из-за которой, она не может забеременеть. Я разыскал тех повитух, которые уверяли нас, что выкидыш никак не повлиял на здоровье. Ты их выслала как оказалось в старый дворец. Впрочем, за пару мешочков золота они сознались, что приказ об операции отдавала лично ты. — Потому что любовь и сомнения никогда не уживаются друг с другом! Я не могла спокойно спать, думая, что у тебя может появится ребёнок настороне! — Добилась своего?! Ты убила Жаклин, ты убила моего нерожденного ребёнка, и ты заранее позаботилась, чтобы и других детей у нас с Кассандрой не было! Ты лишила меня возможности быть отцом! — Я была обижена, я ревновала! А обиженная женщина способна на любые поступки кроме адекватных. Тем более тогда я и представить не могла, что ты действительно назовёшь эту сеньору своей семьёй! Я верила в твою любовь ко мне! — Ты верила, что я твоя собственность, что я никуда от тебя не денусь, буду боготворить всю жизнь! Да ты всегда считала себя выше, ты регулярно, при любых возможностях и скандалах указывала мне, что я лишь раб!.. А любила ли ты вообще меня? Быть может, тебе просто все эти годы не хватало мужского внимания. Султан Ахмед умер рано, оставил тебя молодой вдовой с кучей детей и проблем. А крепкого мужского плеча рядом не было. Вот ты и бесишься, топишь и душишь всех вокруг. И тут спустя годы, появляюсь я… Такой весь завороженный твоей красотой. Ну ты и рада, что хоть кто-то скрасит твои серые будни и утешит бедную госпожу, трудящуюся на благо империи! — не успел Кеманкеш договорить, как ему прилетела звонкая пощечина. — Да как у тебя только язык поворачивает я такое мне говорить?!.. Твои глаза были открыты, но ты всё равно ничего не видел… Я ради тебя переступила через законы, через правила, я впервые отдалась чувствам, не думая о последствиях. И даже, когда узнала о беременности, я не сделала аборт. Я добровольно уехала в ссылку, чтобы родить ребёнка от тебя. Я рисковала собой, своим статусом, я постоянно закрывала твои промахи. Я решала все те проблемы, которые ты творил по-глупости. Я скрывала тебя от французов, прикрывала перед Папой Римским. Даже не смотря на твои измены, я не лишала тебя титулов, не угрожала казнью. И самое главное, я тебе не изменяла. — Даже если ты действительно любила меня, то как у тебя поднялась рука забрать у меня самое дорогое--моих детей?.. Если ты любишь, ты не захочешь делать больно любимому человеку, не станешь подвергать его страданиям. Однако ты, Кесем, скорее дашь миру сгореть, чем переступишь через свою гордыню и откажешься от власти. — К сожалению, женщины у престола вынуждены быть жестокими. Иначе нам не выжить. — Жестокость — главная слабость трусов. И как бы ты не старалась скрыть: в твоей «непробиваемой броне» полно трещин. И пусть все думают, что тобой руководит разум, мудрость и амбиции. Однако всю жизнь тобой на самом деле движет страх, Кесем… мне даже жаль тебя. Ты десятки лет живёшь страхом потерять власть, вместо того, чтобы всё отпустить и жить спокойно, ты выбираешь каждый день гореть в адском пламени. — По-другому и быть не могло. Судьба вынуждает меня жить по таким правилам. — Могло Кесем. Ты могла не цепляться синими пальцами в трон и спокойно уехать из дворца, как того требовали обычаи. Мы бы смогли возможно даже быть счастливы где-то далеко. Человек сам определяет, как ему жить. Ты выбрала хвататься за султанат. — В нашем начале был наш конец, поскольку в глубине души мы всегда знали, что обречены. А мечтать о сказках- не мой выбор… — договорила Султанша и добавила: — Я так понимаю, ты не станешь помогать мне в восстании? — Нет, я не намерен участвовать в убийстве члена Династии. И тебе не советую этим заниматься. Откажись от этой идеи, пока не поздно. — Поздно, Кеманкеш, я уже всё решила. — Тогда, не смею тебя больше задерживать. Едь обратно, а то темнеет. Кесем рефлекторно потянулась, чтобы поцеловать мужчину, но он восприпятствовал. — Я женат, — спокойно напомнил Кеманкеш и указал на кольцо на пальце. Женщина слегка погрустнела, но не стала возражать и просто обняла собеседника… После чего отправилась в столицу. * * * — Тут письмо пришло, — спустя пару дней сообщила Кассандра и передала в руки мужу свиток бумаги. «Вчера власть в Османской империи сменилась. Кесем султан, организовавшая бунт против действующего повелителя, была казнена новым Регентом султаната Турхан султан.» — Это связано с Кесем? — уточнила Кассандра, когда мужчина дочитал послание. — Она не послушала меня. Всё же устроила восстание… Да простит Аллах её грехи… * * * Всё в жизни имеет конец. И молодость, и власть, и правление, и любовь, и горе, и день, и ночь. Всё имеет конец. Хорошо это или плохо? Спорный вопрос. Но одно можно сказать точно: конец чего-то одного, обязательно даёт начало чему-то новому……