That Boy

      — Халла! Ты, должно быть, Исак, да?       Исак вздрагивает от неожиданности, услышав голос этого парня, и мгновенно смущается, будучи застуканным на пороге их квартиры.       — Я… это… — мальчик пытается выдавить из себя хоть слово, но чувствует себя так неуверенно рядом с ним.       — Пришёл к Мутте, верно? — брови парня взлетают вверх, а губы растягиваются в ухмылке, когда он, опережая с ответом, вдруг протягивает руку в знак знакомства.       — Я — Эвен, кстати. Ну, тот, который снизу… Это я о двухъярусной кровати, если ты вдруг подумал…       Он откровенно стебётся, и его глаза сияют ярче солнца. А Исак понимает, что конкретно облажался, когда осознаёт, что его рука находится в руке Эвена дольше положенного времени.       — Чёрт… — он резко отстраняется, наверняка заливаясь краской.       — Подумал! Я так и знал! — а Эвен смеётся по-доброму на весь подъезд и продолжает разговор, не придавая этому, кажется, никакого значения. — Мутте пришлось на пару часов выйти на смену в КВ. Я думал, он тебе сообщил?       Исак растерянно пожимает плечами и переминается с ноги на ногу: ситуация получается ужасно неловкой, и он уже готов сгореть со стыда, когда Эвен всё с той же мягкой улыбкой так запросто ему говорит:       — Но ты можешь подождать его. Заодно и мне составишь компанию, а то я плохо переношу одиночество…       На секунду Исаку кажется, что в глазах парня проскальзывает грусть, и от этого его собственное сердце неприятно сжимается.       Но это лишь буквально на какое-то мгновение.       — Входи!.. — и никто не дожидается его согласия, а просто распахивает дверь перед самым носом. *       Исак был в этой квартире уже два раза: первый он помнит плохо, так как был пьян и еле стоял на ногах, а второй — ох, и он понял это только сейчас — он проплакал в подушку Эвена, когда Мутта впервые трахал его на нижнем ярусе этой чёртовой кровати.       — Я очень рад наконец с тобой познакомиться! Мутта мне уже все уши прожужжал о тебе…       Эвен говорит со спины, снимая рюкзак и кроссовки, а Исак уже в третий раз ровняет ногой кеды и с ужасом замечает малюсенькую дырочку на своём носке: сегодня Вселенная однозначно решила над ним поиздеваться. *       Исак был здесь уже два раза, но чувствуется всё так, словно впервые.       — Это твои работы?       Он неожиданно (!) замечает на стене несколько смешных рожиц, нарисованных, наверняка, наспех, и пару вполне серьёзных рисунков, на которых изображены абстрактные узоры и силуэт человека со спины.       — Угум… — Эвен отвечает отстранённо, разыскивая что-то в ворохе раскиданных на кровати вещей       — Вот эти — очень смешные… Хей!..       Исак оборачивается и замирает от неожиданно протянутого косяка.       — Покурим? *       Мальчик уже более расслаблен, но лёгкий румянец на щеках всё ещё выдаёт его смущение.       — Мне кажется, я видел тебя раньше… У Саны, несколько раз… Правильно?       Эвен затягивается глубоко, жмурится от лучей заходящего солнца и пристально всматривается. А Исак не может смотреть на него в ответ дольше миллисекунды.       — Эм, да… Мы с ней учимся вместе, партнёры по биологии… — он слегка запинается, уставившись куда-то на подоконник.       — Так ты тоже «ниссенский»? Второй курс?       Эвен отчего-то ухмыляется, сбивая пепел в импровизированную пепельницу — чашку без ручки, а Исак так и не решается поднять взгляд и лишь кивает головой, неосознанно уставившись на вторую руку этого парня, обхватившего свою тонкую лодыжку.       — А я уже закончил. Мы с Муттой, Элиасом и остальной компанией ходили в Бакку, но ты, наверное, в курсе… — Эвен протягивает косяк, и Исаку требуется вся ловкость рук, чтобы взять его, не коснувшись чужих пальцев. Но это всё равно происходит, и по спине мальчика словно проходит электрический разряд. Он автоматически снова отдёргивает руку, и это уже не остаётся незамеченным.       — Ты так шарахаешься от меня, словно от прокажённого! — Эвен мягко фыркает и выжидательно смотрит. — Боишься? — тон насмешливый, но в нём нет ни капли злобы.       А Исак наконец-то решается посмотреть в глаза, неожиданно сверкая непонятно откуда взявшимся огоньком вызова.       — А мне стоит бояться?       Эвен прыскает и заливается смехом от такой резкой смены позиций. Исак же держит марку и высокомерно задирает подбородок; он почти уверен, что выглядит сейчас дерзко и круто. И, наверное, ему не стоило курить так много, потому что в таких моментах он всегда лажает… Но сейчас он уверен, так уверен, что не ошибётся…       — Извини, но я не по таким делам, малыш…       И Эвен хмурится, выпуская дым в раскрытое окно, а Исак мгновенно сдувается, словно воздушный шарик, вновь краснея и зажимаясь.       А спустя несколько секунд на лице этого парня вновь улыбка:       — Пойдём, я тебя покормлю? Я не умею готовить так хорошо, как Мутта, но сырные тосты сделать могу… *       Исак сидит на столешнице и пытается вести себя непринуждённо настолько, насколько это возможно. Он отводит глаза каждый раз, когда Эвен перехватывает его взгляд, но смотрит украдкой, когда парень занят нарезкой продуктов или копошится возле плиты.       — Мутта вечно забывает положить сыр в холодильник! Я тебе открою правду: он — не лучший сосед по квартире!..       Эвен смеётся, и его брови взлетают вверх, когда он, бросая взгляд на Исака через плечо, продолжает:       — …Но он очень вкусно готовит, все эти свои марроканские штуки… И уже ради этого его стоит терпеть.       Эвен совсем не замечает, как облизывает свои пальцы от растаявшего сыра раз за разом. Но это прекрасно замечает Исак. И ему хочется провалиться на месте или до боли зажмурить глаза: «Это чертовски противозаконно вести себя вот так вот, Эвен! В особенности после твоего заявления — «я не по таким делам»!»       — Значит, это произошло в гей-клубе?       Фраза жестоко вырывает Исака из его фантазий и заставляет судорожно искать ответ на вопрос, который он даже не понял.       — Эм… что?..       — Я имею в виду ваше знакомство с Муттой. Он сказал, что встретил тебя там. Ты часто зависаешь в таких местах?       — Э-э-э… нет… не часто…       Исак вновь краснеет и проклинает себя за эту ненавистную физиологическую реакцию, пытается сделать отвлекающий маневр — проверяет в сотый раз свой телефон, хотя никаких оповещений не приходит. Но не так-то просто избавиться от смущения.       Губ Эвена касается подобие улыбки, и он дарит снисхождение, переводя резко разговор на другую тему. И Исак ему действительно благодарен, потому что от истории его знакомства с Муттой у него к горлу подкатывает ком. Он не знает, насколько осведомлен Эвен и, возможно, он просто его проверяет, но в любом случае — это не то, о чём Исаку хочется сейчас говорить.       — Мне кажется, это будет по вкусу, как хер!       Эвен смеётся, добавляя последнюю щепотку патогалдраша*, бросает мягкий лучистый взгляд на Исака и задерживает его на мгновение дольше, чем того требует простая учтивость.       — Но мы не можем повернуть назад…       Исак не выдерживает этого взгляда: свои глаза он сразу отводит. И на его губах тоже улыбка, но в душе он готов разрыдаться.       — Нет, сейчас мы уже не можем… *       — Там есть что-то, что не очень подходит по вкусу.       — Это абсолютно ужасно! Кардамон был явно лишним!       — Так плохо, что даже хорошо…       Они сидят на полу в комнате: Эвен — оперевшись о свою кровать, а Исак — напротив него. И тосты действительно отвратительные, но Эвен выглядит таким счастливым, что Исак готов съесть ещё штук десять, лишь бы продлить этот момент как можно дольше.       — Я до сих пор так и не разобрался во всех этих специях и пряностях, это удел Мутты. Но я отлично готовлю кофе, а ещё омлет и блинчики, так что… если как-нибудь останешься у нас на завтрак, я тебя ими побалую…       Предложение вдруг кажется Исаку чертовски интимным. Он никогда не оставался на завтраки, и блинчики для него готовили последний раз лет в восемь. От осознания этого у него опять ком в горле. И Исака уже это бесит: Вселенная не успокоится, пока не добьёт его окончательно?       — Расскажи что-то о себе, а то Мутта говорил лишь о том, какой ты красавчик…       Эвен вновь смеётся, а Исак, как обычно — краснеет. И можно подумать, что Эвен флиртует, приписывая то, что вряд ли на самом деле сказал бы Мутта. Но правда в том, что ничего другого тот про Исака и не знает. И не из-за того, что не спрашивает, а потому что у Исака никогда не возникало желания делиться с ним чем-то сокровенным. Он не давал никакой личной информации, он давал лишь своё тело. И на самом деле это очень печально. И Исаку хотелось бы открыться, честно. Но не Мутте.       — Возможно, ты слышал, что я читаю рэп? — он усмехается и вновь робеет.       — Правда? — а Эвен искренне удивляется. — Хочу услышать! — и откладывает тосты подальше.       — Окей. Задай мне ритм!       И это оказывается так просто: дурачиться и глупо смеяться, не попадать в тональность и путать буквы. Всё по-другому с этим парнем…       — Хей! Давай снова! Соберись!       Но резко щёлкает замок на входной двери, и беззаботная лёгкость исчезает в мгновенье.       — Оу! Это, должно быть, Мутта! — предполагает Эвен, не спеша подниматься. Но услышав ещё и женский голос, быстро встаёт. — И Соня, наверное. — Выходит.       А Исак остаётся растерянно сидеть на полу. Во рту горчит, и не ясно: от пива, избытка специй или чужого имени.       Соня. Он не успевает ещё переработать эту информацию, когда в комнату входит Мутта. Исак неестественно резко вскакивает, отчего вызывает улыбку на лица своего парня.       — Не ожидал тебя здесь увидеть. Почему не позвонил, детка?       Мутта целует в губы, не дожидаясь ответа. Сжимает властно за ягодицу и хрипло шепчет на ухо:       — Сюрприз решил сделать папочке? Приятно… — сосёт мочку — Соскучился, сладкий? Сейчас только избавимся от Эвена…       Исак не может выдавить и слова, он словно впадает в оцепенение, и безвольной куклой принимает всё, что с ним делают.       — Соня, это — Исак, парень Мутты. Исак, это — Соня. Моя девушка.       Исак держится из последних сил, чтобы не разрыдаться прямо там, пожимая тонкую ладошку. Это удар под дых: он не ожидал такого явного и быстрого «я не по таким делам, малыш» — подтверждения. И он наверняка белеет, как стенка, взгляд в пол туманится влагой, но Соня неожиданно усмехается и фыркает:       — Какого хрена, Бэк-Найшейм?! — толкая того ладонью в грудь. — Бывшая!       И Исак задыхается в резких объятиях Мутты, невпопад подставляя щёку, а не губы, слыша звонкий смех уже на кухне:       — …между прочим, твоя бывшая девушка стала продавцов месяца!       — Правда? Вау! Ты у меня такая умница!.. *       Лицо Исака прижато к подушке, и он уже точно знает, что она принадлежит Эвену, но от этого теперь только хуже.       Он не понимает, почему позволяет с собой это делать, но лежит на нижнем ярусе кровати, обнажённый лишь по пояс и покорно подставляющий свой зад для чужих утех. Мутта не груб, но Исаку больно. Как и всегда, впрочем, до этого, хотя в этот раз несомненно больнее.       Он кусает губы и крепче зажимает подушку. Она пахнет цветочным шампунем, наверняка, как и волосы Эвена. И эта мысль вдруг оказывается последней каплей: Исак тихо скулит, больше не в силах сдерживаться. Он мечтает уткнуться в шею Эвена и расплакаться, когда ощущает последние толчки и остывающее тепло чужой спермы, вытекающей из него. *       Эвен возвращается с их обычной компанией — все парни в сборе, и Исак теперь чувствует себя катастрофически лишним, хотя, по сути, находится рядом со своим парнем.       Он больше не может поднять взгляд на Эвена. Его губы распухли и болят от укусов, глаза красные, а ресницы кажутся склеившимися от спермы, хоть Исак и умывался после всего раз десять. Он ощущает себя невероятно грязным и отвратительно-мерзким. Просто он такой идиот и придурок по жизни! Все его мечты и стратегии — тупые и бессмысленные: как было с Юнасом и Эвой, так есть теперь и с Эвеном…       Он сидит всё на той же кровати, обхватив руками колени и просто молча наблюдает за парнями, чересчур эмоционально играющими в фифу на деньги. Исак надеется, что так и останется незамеченным. И по-хорошему ему следовало бы уйти сразу, не нарываясь и не строя воздушных замков с надеждами. Но, наверное, он мазохист по жизни — ведь невозможно так просто уйти, если плечо Эвена, сидящего на полу у кровати, так ненавязчиво касается его стопы в носке с дырочкой. *       Исак сбивается, какой по счёту косяк они курят, и решает, что ему таки следует уйти, когда касания Мутты становятся слишком непристойными, учитывая компанию вокруг.       — Я ухожу… Проводишь меня?       Его голос тихий и неуверенный. И на самом деле он хочет исчезнуть отсюда как можно быстрее, но тупо уйти он не может, ведь всё-таки Мутта — его парень.       — Детка, блядь, ну ты же знаешь, где выход! Я сейчас такой голёшник просру!       Мутта в игре и под кайфом, он грубовато подтягивает Исака к себе за руку и наклоняет для быстрого неряшливого поцелуя.       Кто-то с парней возмущается, что Исак закрывает экран телевизора, и он пулей вылетает в коридор, больше не в силах находиться здесь ни секунды, совершенно не слыша брошенное Эвеном: «Я за ним закрою…» *       Руки Исака дрожат, и чёртовы кеды никак не зашнуровываются. Его переполняют стыд и боль. И он просто хочет, чтобы этот вечер наконец закончился.       Он клянётся, что больше не будет мечтать и надеяться: Вселенная, просто дай ему уйти, не разрыдавшись у выхода!       — Он на самом деле хороший, просто не позволяй ему так вести себя с тобой…       Голос Эвена звучит мягко и хрипло. В полумраке коридора Исак не видит его лица (он даже не смеет на него взглянуть), но чувствует его сладкий запах, и от этого ком в горле становится ещё больше. Это чертовски нечестно и до ужаса жестоко! Исак не хочет больше ничего слышать о Мутте, а тем более не нуждается в нравоучениях! Он вдруг начинает ощущать иррациональную злость на Эвена: она кипит пузырями в венах, разносится жаром по всему телу, но прорывается лишь дерзким, но до краёв переполненным болью взглядом.       И, боже, Вселенная, наконец-то, слышит!       —  Не то?.. — Эвен вдруг шепчет и наклоняется ближе, опирается на входную дверь, преграждая выход.       У Исака подкашиваются ноги и внутри всё сжимается: потому что, блядь, «не то, не то, Эвен! И ты это знаешь!»       И он вновь лишь испуганный мальчик, не смея поднять головы, шепчущий:       — Мне надоело, что ты говоришь о Мутте всё время… Мутта то, Мутта это…       Звучит так по-детски и глупо, и совершенно нелогично выдвигать такие претензии, ведь личному знакомству их буквально часов шесть от силы.       — Но он мой друг и твой парень. Разве не о нём мы должны говорить?       О нём. Эвен прав. Но Исака не нужно окунать в дерьмо раз за разом и постоянно напоминать об этом.       — Пропусти! Дай мне уйти!       Мальчик обиженно-дерзко хватается за ручку двери, но Эвен не пускает — его губы вздрагивают в улыбке и он мягко полушепчет буквально в нескольких дюймах от лица Исака:       — Когда я сказал, что «не по этим делам» — я имел в виду, что не начинаю отношения с партнёрами своих друзей…       Исак шумно сглатывает, его гневный пыл развеивается моментально, а сердце вот-вот выскочит из груди от безумной близости и такого наивного предчувствия чего-то…       — Мне нравятся мальчики. Исак…       У него бегут сотни мурашек по спине от того, как выговаривает его имя Эвен, и так долго сдерживаемые слёзы жгут глаза, грозясь пролиться в самое неподходящее мгновение.       Исак не верит, не может поверить, что это происходит в реальности! Вселенная не такая щедрая, в особенности для таких людей, как Вальтерсен!..       —  Расстанься с Муттой. И как можно скорее. *