Милая крошка

– Как я рад, что ты снова со мной, милый-милый Джууширо, – Кераку отхлебнул сакэ из пиалы, сощурился и лукаво добавил: – Конечно, я очень сочувствую твоим родным в Мире Живых… – Я и сам рад, что вернулся, – усмехнулся Укитаке. В штатском кимоно, расшитом журавлями, он выглядел уютным и домашним, а волосы, снова черные и блестящие, красиво оттеняли его помолодевшее лицо. – Хотя, знаешь, пребывание в Мире Живых было… интересным опытом. Но, Шунсуй-кун, мне нужно кое-что тебе сказать. Я вернулся не один. – Что? Неужели мой красивый-красивый Джууширо завел себе еще одного любовника? – притворно возмутился Кераку. – Ну что ты! Это маленькая девочка. Я обещал ее воспитать, как свою дочь. То есть, кгм… перевоспитать. Она очень в этом нуждается. Кераку положил ладонь на руку Укитаке. – Так, значит, теперь все будет хорошо, – сказал он. – Ты будешь преподавать в Академии шинигами. Воспитывать эту крошку – ведь она милая крошка, верно? И быть со мной… – Я бы хотел жить в Угендо, как приличный современный гей, – признался Укитаке. – С тобой, племянницей и приемной дочерью. Кераку подумал. Ему отчетливо представились хризантемы, качающиеся под дождем. Икебана на столике. Подогретое сакэ и аромат морской соли в офуро. Девчонки – его Нанао-тян и эта крошка Укитаке, шушукающиеся за чашкой чаю. Ну что еще нужно хорошему соо-тайчо для счастья? Конечно, он согласился… *** – Дура очкастая! Не буду я умываться! – разносился пронзительный детский голос. – Отстань от меня со своими кимоно! Кераку вздохнул. Ему следовало догадаться, что милая крошка – это не просто незнакомый ребенок из Мира Живых, погибший в том же ДТП, что и перерожденный Укитаке, а Та Самая милая крошка. – Я – Примера Эспада! Мне не нужны твои манеры, коза! Преподавай их этим двум противным старикашкам! – распиналась Лилинетт. Нанао не уступала. – Немедленно умойся, надень кимоно и отправляйся за стол! – Если не будет нормальных пирожных, а не этих дурацких вагаси, я их жрать не буду! – непримиримо отзывалась Лилинетт. – Если не прекратишь капризничать, не получишь даже вагаси! Возможно, Укитаке тоже пожалел об опрометчивой клятве. И даже не один раз. Однако об этом он никому не сказал, поскольку был очень воспитанным. – Не клади локти на стол, – муштровала «милую крошку» Нанао. – Не чавкай, кушай аккуратно. – Да пошла ты… – И не разговаривай с набитым ртом! Стоило ей отвернуться, как Лилинетт трубно высморкалась в скатерть. Кераку подозревал, что маленькая бывшая арранкарша нарочно изводит своих воспитателей, мстя за поражение в бою. Однако спросить ее прямо означало нарваться на очередную грубость, а Кераку за последнее время наслушался их достаточно. После завтрака Нанао принялась за уроки, хотя ее от этих уроков уже трясло. С Катен Кёкоцу договориться было куда как легче! Нет, Лилинетт не была ни неграмотной, ни неспособной. Однако с удовольствием разыгрывала тупицу, чтобы позлить Нанао. – Дважды два – это пять, а не четыре, – нагло ухмыляясь, заявляла она. …И это ребенок, на досуге освоивший функции под интегралом. Книги, которые по просьбе Укитаке принес Бьякуя, Лилинетт попросту выбросила в пыль. – Долбанная скучища, – заявила она. – Кому нужен этот идиот и потаскун Гэндзи? А эта тупая Сэй-Сёнагон с ее записками у изголовья? А этот долбанный Басё? – Может, ей подойдет гайдзинская классика? – подумал Укитаке. И они с Кераку начали перебирать известные им (правда, в не очень большом количестве) классические европейские романы. – «Всадник без головы», – Кераку покачал головой. – Нет, ребенку такое нельзя. Без головы! Кошмар! А это что? «Двадцать тысяч лье под водой»? Интересно… Укитаке полистал книгу и тоже отрицательно качнул головой, показав Кераку страницы про расправу с кашалотами. «Нога была отрезана у него то по колено, то по самое бедро. Порою он казался мне каким-то страшным чудовищем, у которого одна-единственная нога растет из самой середины тела», – читал Кераку и откладывал очередную книгу. «Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво», – вторил ему Укитаке и тоже откладывал. «Ночами ветер доносил приторный, удушливый и тяжелый запах, — мертвецов раздувало от газов», – эту книгу Кераку буквально отбросил. Но даже то, что им удалось отобрать, отвергла сама Лилинетт. – Что за фигня? Какой-то отец Горио! Какой-то Оливер Твист! Да кому это интересно! – фыркала она. Наконец, Укитаке предложил посоветоваться с Рукией: она-де знает, что интересно современной молодежи… – Ну, – Рукия задумалась. – Может быть, «Мстители»? – Нет, – сказал Укитаке, – мы как раз и хотим отучить ее от мстительности и агрессивности. – Тогда… Может быть, «Трансформеры»? – Рукия наморщила лоб, усердно вспоминая неагрессивные и популярные произведения, интересные молодежи. – О! «Космоолухи»! Там действуют космодесантники, пираты и роботы. Очень смешные книжки о том, как важны дружба, уважение и «гири» в космосе. С точки зрения Кераку, это тоже звучало не очень вдохновляющее, но Рукия клялась, что ничего плохого из «Космоолухов» Лилинетт не почерпнет. – Конечно, – пробубнил под нос Укитаке, – что такого она может почерпнуть хуже, чем уже знает и умеет… Ямада как раз отправлялся в командировку в Мир Живых, ему и поручили раздобывать литературу для Лилинетт. Добрейший Ямада был только рад услужить – тем более, что все еще наивно считал Лилинетт «милой крошкой»… Он вернулся с тяжеленным мешком книг. Укитаке с опаской сунул в мешок руку, будто боясь вынуть оттуда кота. Когда он увидел, что достал, выражение опаски на его лице стремительно превратилось в ужас. Однако Лилинетт внезапно заинтересовалась. Спустя полчаса в Угендо царила благость и тишина. Спустя полдня – тоже. Спустя неделю Лилинетт покорно умывалась, облачалась в кимоно и быстренько съедала все, что ей клали на тарелку, без всяких капризов и правильно держа хаси, затем так же быстренько делала уроки без единой ошибки, затем выполняла кату в додзё – все, чтобы поскорее снова уткнуться в книжку. Укитаке и Кераку тихо радовались и использовали каждую свободную минутку, чтобы провести ее в офуро, или за сакэ, или на футоне, словом, по назначению. Нанао жестом, который показала ей Рукия, подцепившая его в Мире Живых, крестилась, чтобы книжки подольше не кончались. – И все-таки, – сказал однажды Укитаке. – Неужели назидательное чтение о важности дружбы, уважения и «гири» так ее заинтересовало? – Понятное дело, – ответил Кераку. – В Уэко Мундо у нее не было никакой возможности почитать назидательные книги. – Он взял один из уже прочитанных Лилинетт томиков, дернулся от жуткой картинки на обложке, открыл и с выражением прочел: – «Первый гвардеец умер беззвучно, когда нож Уриэля пробил основание его черепа. Он упал, и ветеран-сержант, выдернув нож из тела, пригнулся, развернулся и воткнул клинок в пах второму солдату. Хлынула кровь, и человек завизжал в ужасной агонии. Уриэль поднырнул под поднятый лазган и впечатал кулак в лицо врагу»… – Эээ, – начал было Укитаке, забрал книгу и продолжил: – «Кровь с осколками зубов заляпала дверь бункера»? Но Рукия же говорила – о важности «гири»… – Современная молодежь, – произнес Кераку с непередаваемым выражением на лице, которое сейчас было каким угодно, только не благодушным. – А мы еще боялись ей «Всадника без головы» давать! – Может быть, все-таки не разрешать ей это читать? – по кратком размышлении спросил Укитаке. – Разрешать! – взвыла из соседней комнаты Нанао. – И еще такого накупить! Пусть читает! – переведя дух, она добавила: – По крайней мере, так мы хоть немного отдыхаем от этой «милой крошки»!