Чуждый

      Пожалуй, для меня всё началось с самой первой фразы тёти Петуньи. Как сейчас помню тот солнечный денёк. Мне было пять лет, почти шесть, если быть более точным, и я, будучи весьма перспективным фантазёром, начал вновь запугивать своего кузена Дадли страшной историей о лепреконах и гремлинах, бездарно перевирая факты из одноименных фильмов. Пусть получалось у меня так себе, но Дадлику хватило. А тетя Петунья, получив свои первые седые волосы при виде истерично орущего от кошмара сына, громко рявкнула свою знаменитую фразу: «Волшебства не бывает!». О да, я отлично запомнил эти слова, впоследствии, ещё не раз услышав их из уст дорогих родственников и, когда мне почти исполнилось двенадцать, подумал: «А почему бы и нет?».       Хорошие отношения с нужными людьми в нескольких библиотеках позволили мне набрать оккультной литературы шарлатанского разлива на любой вкус. Я всегда был любопытным ребенком, а мой дар обаяния никогда не подводил меня. Но тогда я ещё не знал, что есть вещи, в которые лучше не лезть. Хотя, вынужден признать, с годами изменилось немногое. Мое персональное проклятье в способности вляпываться по полной никогда не подводило. Если где-то происходило нечто, выходящее за рамки привычного даже для меня, я обязательно невольно принимал в этом участие.       Но не только фраза о невозможности существования волшебства стала решающей в моих планах на жизнь. В одиннадцать лет, когда я осенью пошел в школу, а родственнички стали подозрительно дружелюбными, у меня появился первый друг.       Стефан Майлер. Он, как и я, был очарован запретными знаниями, стоящими за пределами понимания простых смертных. Вдвоем мы пробовали первые детские фокусы-трюки. У меня получалось всё, у Стефана… не всегда и далеко не каждая мелочь. Правда, тогда никого из нас это не волновало. Вернее, я думал так. Это произошло весной 1994 года…       Я сидел на чердаке заброшенного дома перед начерченным рунным кругом, а сидящий рядом Стефан буквально с головой зарылся в книги. Нетерпеливо хлопнув в ладони, я поинтересовался: — Ну как, нашёл? — Почти-почти, — мой друг неосознанно закусил от волнения губу, всем своим видом выражая раскаяние, а потом, спустя пару перевернутых страниц, просиял: — Вот оно!       Отлевитировав из рук Стефана книгу, я внимательно осмотрел рунный круг призыва, окруженный записями самого Майлера, и пробормотал: — Подожди, я посмотрю, что ты тут написал. — Я три раза его проверял! — возмутился друг, и я, смущенно рассмеявшись, ответил: — Ладно! Я тебе верю. Приступим? — Мы призываем воздушного духа, — принялся говорить Стефан, но я прервал его речь вопросом: — Сильфа? Но для общения с подобными духами нужно знать их имена. Стеф, ты точно уверен, что правильно подготовил всё? — Не держи меня за полного идиота, Эрри! Твоё — демоны, моё — стихийные духи. Если ты против, я сам проведу ритуал.       Негромко фыркнув, я кинул Стефану книгу и отошел в сторону. Я был уверен, что у друга ничего не выйдет. В таком случае мы бы действовали по моему плану и призвали мелкого беса, потратив пару минут на начертание удерживающей пентаграммы. Но в этот раз у Майлера всё получилось. Хотя, на мой взгляд, лучше бы он потерпел фиаско. Когда друг начал читать заклинание, я не волновался. Так же я не волновался, когда ветерок на чердаке стал сильнее. Гораздо сильнее. Лишь когда в полутемном помещении сверкнула молния, я насторожился. Но Стефана было уже не остановить. Именно он был источником. Самим ветром.       Одержимость. В свои тринадцать лет я ещё ни разу не видел, как потусторонняя сущность овладевает телом человека. К тому же, я был абсолютно уверен в невозможности одержимости духом воздуха. Сильфы славились своим доброжелательным характером, но то, что я видел перед собой, не было светлым существом. — Стеф!       Попытавшись преодолеть стену ветра, что отгораживала меня от друга, я потерпел неудачу и был отброшен в сторону, неприятно приложившись спиной об стену. Я видел, как Стефан борется с собой, как его буквально выкручивает дугой на полу около рунного круга, но ничего не мог сделать. Ощущение беспомощности. Я его ненавижу. Оно лишает разума. Холодного рассудка. Сейчас, с высоты своего опыта, я понимаю, что поступил глупо, но тогда… Что взять с подростка, чьим величайшим достижением являются эксперименты в демонологии?       Тогда я не видел иного выбора и сделал то, что должен был. Быстрым движением вытащив из кармана складной нож, я раскрыл его и порезал руку, не обращая внимания на глубину раны. Время играло против меня и против Стефана, чья кожа стала приобретать какой-то синюшный оттенок, словно он долгое время был на морозе. Бормоча под нос слова заговора, я принялся возводить защиту, кровью описывая вокруг себя круг. Закончив, я притянул к себе левитацией отброшеную в сторону книгу и вгляделся в заклинание призыва, чтобы замереть. Не сильф… Сид? Твою мать, как же нехорошо!       Стефан замерзал, и я решил действовать. Естественно, в привычной для себя манере. Нарушить ход этого подобия ритуала. Да, последствия могли быть какими угодно, но выбора у меня особо не было. Мой друг умирал. И он мог умереть либо по завершению неудачного призыва, либо при попытке всё исправить. Но я лишь усугубил ситуацию. Дух почувствовал угрозу, исходящую от меня, и ударил. Всеми силами, которые обрел в нашей реальности. Конечно же, мой хлипкий защитный круг был разрушен, а сам я вновь отправился в полет.       Наверное, я так бы и погиб там, харкая кровью и смотря, как от моего друга остается лишь пустая оболочка, которую, словно одежду, натянул на себя дух, если бы не моя предрасположенность к демонологии. Удивительно, на что способен человек, обладающий магическим даром, в момент опасности. Только потом я узнал, что если бы не тот случай, то предрасположенность к одной из самых мерзких областей черной магии у меня бы так сильно не проявила себя, но прошлого не воротишь…       Заброшенный дом, где мы со Стефаном проводили наши эксперименты, стал эпицентром взрыва бытового газа, как потом сообщила в СМИ полиция. Меня нашли в десяти метрах от дома в обломках, а вот останков Майлера нигде не оказалось. Наверное, это один из самых больших грехов, который я совершил, пусть и неосознанно, и, когда придет моё время, я вновь встречусь со Стефаном, оказавшись после своей смерти в Преисподней. Если только ошалевшие от радости демоны и темные боги не успеют меня разорвать к тому времени на сувениры.       Ведь в тот момент, когда я понял, что умру в заброшенном доме по вине друга, одержимого духом, во мне что-то сломалось и Ад распахнул врата, забрав с собой моего первого друга и даровав взамен посмертие в своих теплых землях.