***
Он несся быстрее ветра, между прочим, от самого входа так, что врезался в собственного учителя, и так, что учитель, видимо, от шока, потому что на прошлой репетиции его обещали убить за такое, всего лишь оставил его с коллегой репетировать после всех. Коллега Пита, Мистер Барнс, раза в три старше парня, одарил его «благодарным» взглядом и закатыванием глаз таким, каким даже в их школе не умел. Этот мужчина, на самом деле, был полной противоположностью его ассоциаций с театром, и был похож больше на учителя, чем на ученика-актера в театре. А играл он замечательно, а шутил, кстати, тоже. — Что на этот раз? — спрашивает мужчина, с немного угрюмым лицом наблюдая за концом репетиции оставшегося состава. Его неожиданное появление пугает, и Питер вздрагивает. — Незнакомый учитель нарушил правила этики и начал говорить с нами о политике, представляете! Я чуть в окно не выскочил, ну, знаете, я же очень торопился, правда. Пит не замечает, как начинает размахивать руками и нести что-то нечленораздельное. Барнс, сложив руки на груди, внимательно на него смотрит. Глаза его чуть сощурены, что вызывает у парня некую волнительность и неловкость. Из-за этого он замолкает и, открыв рот, начинает утвердительно кивать. — Пойду разгоню оставшихся. — небрежно кидает Барнс и, сделав подобие улыбки, оставляя Питера одного. Парень тут же закрывает лицо руками, ведя ими вниз так, что, кажется, сейчас из «орбит» вылетят глазные яблоки. Ударившись о ближайшую стенку, он успокаивается и идет в гримерку, чтобы надеть свой костюм. Выйдя на сцену, он видит только Барнса и какую-то девушку на задних рядах в зале, совсем не обращающую на них внимания. Учитель, видимо, решил, что они и сами все смогут. Паркер никак не может определится хорошо это или нет. — Хорошо, начали? — Ага, давай. Питер, картинно разозлившись, начинает причитать. — Я честно прошу Вас руки и сердца вашей дочери, как вы можете думать такие похабные вещи! Подумать только, подумать только! Кто Вы такой, чтобы такое говорить?! А ну повторите, мистер! Серьёзность и возмущение Питеру не идут, его надутые губки и нахмуренные брови вызывают смешок у Барнса, и Паркер изнутри немного рвется от волнения и приятного удивления. — Я сказал, что мне не по душе Ваша компания и особенно Вы, мистер Бэлив. Не желаю продолжать этот разговор. Суровые черты лица и грубый голос партнера заставляют парня немного сжаться от напряжения, и он, под этим ждущим взглядом, забывает, что должен что-то делать. Барнс терпеливо ждет и даже подсказывает, ладонями подзывая к себе. До Питера, кажется, не доходит смысл, и он округляет глаза в удивлении: «И чего он сделал? Куда идти, Господь ты мой Бог?». — Ты забыл, Питер? — сдается мужчина, расслабляясь. — О да, да, я не помню. Извините! — мямлит он и кивает головой, поджимая губы в полоску. — Забыл, что там. Что там? О, сейчас посмотрю! Питер кидается к тексту, лежащему на полу, начиная листать его, лихорадочно перелистывая страницы. Барнс его перебивает: — Извини. — вставляет он и, когда парень с вопросом на лице поворачивается к нему, поясняет: — Ты сказал «извините», но можно на ты. Мне не сто лет, Питер. и ты должен подойти ко мне, угрожая, и сказать: «Как вы смеете, Бог ты мой, на кого вы лезете?». А дальше, думаю, можно догадаться. Питер, словно зачарованный, начинает на него глядеть, с детским восторгом в глазах улыбаясь. — А Вы все помните?! — начинает он, но, опомнившись, поправляет себя. — Ой, точнее ты, извините… Ой, извини, пардон, Мистер… — Джеймс, — глупо улыбается мужчина, перебивая начинающееся «Барнс». Питер млеет. — Ага, да, мистер Джеймс! Нам нужно репетировать. — Да, нужно. Паркер собирается и начинает все с самого начала, стараясь не отвлекаться на Мистера Джеймса Барнса, хоть его расслабленное лицо немного отвлекает своей идеальностью. И этой невероятной щетиной. О, да. Когда они доходят до момента, на котором остановились, парень без промедления идет к партнеру и встает ему прямо впритык, смиряя грозным взглядом. Барнс дышит как можно медленнее, тише и вдыхает меньше воздуха, чтобы не сбить напарника, что, похоже, не очень помогает. — Как Вы смеете, Бог ты мой, на кого Вы лезете?.. — проговаривает парень. — Вы, Мистер… — Да? — сразу же чеканит с любопытством Джеймс. Питер пялится на него, а он на Питера. — Зашипперено! — орет девушка с задних рядов.***
Питер садится в автобус, смотря на то, как голубое небо сменяется чуть темным апрельско-майским, и улыбается совсем непонятно чему. Новый фильм о Хане Соло действует на него совсем по-странному. Он так ждал его, и теперь удовлетворение заполняет каждую клетку его тела. Питер стоит, прислонившись к окну, а еще немного думает о Джеймсе. Коллега похож на Хана немного, и от мысли, что хочется увидеть фотографию, где он моложе, становится как-то смешно и по-теплому волнительно на душе. На прошлой репетиции они ушли почти после того, как та девушка выкрикнула «Зашипперено». А Питер гуглил и узнал, что это значит, что человек хочет, чтобы кто-то был вместе, взаимодействовал. Автобус резко тормозит, и парень ударяется о стекло. Двери открываются. Он потирает лоб, и в транспорт заходит мужчина в очках: мускулистый, в толстовке и черном пальто. Питер же сразу узнает в нем Джеймса. Мужчина проходит в заднюю часть автобуса, садится на место, и, не обращая ни на кого внимания, листает какой-то блокнот. Питер борется с желанием подойти: сейчас это его личное время, и, наверное, он не захочет с ним разговаривать. Страх не дает и слова произнести: парень вновь и вновь открывает рот и, тут же его закрывая, делает шаг вперед, но боится заговорить. — При… привет! — сказав половину, он уже пятится назад, но Барнс отрывает глаза от записной книжки и приветливо смотрит. Питер торопится договорить. — Здравствуй. Питер садится рядом, случайно заглядывая в блокнот, и видит исписанные клетки тетради. Сразу отводит взгляд, потому что это, кажется, личное. Барнс разглядывает парня, ожидает чего-то любопытным взглядом, заинтересованным, каким сам Паркер на него смотрит. Только у Паркера это все приправлено неловкостью, стыдом и детской радостью. Питер доволен. — Скоро премьера?.. Парень констатирует факт, но интонацией все равно превращает все в вопрос. Неуверенность настолько поглощает его, что он почти застывает в одной позе и с глупым выражением лица. Барнс выглядит спокойным, и Паркер силится понять, чего ему все равно, или он уверен в себе и в том, чего парень понять не смог. Слишком, слишком странно и сложно. Джеймс кивает. — Послезавтра. Ты готов? — Наверное… — губы растягиваются в улыбке, Питеру приятно, что мужчина тоже улыбается. — А Вы? — он говорит это, ойкает и снова улыбается, потому что на прошлой встрече ему разрешили на «ты». — Вчера мы хорошо подготовились, думаю. Паркеру отчаянно хочется еще что-нибудь сказать, но говорить свое постоянное «в о-общем» не хочется, Джеймс точно сочтет его за идиота. Ну, во-первых, ему наверняка будет неинтересно слушать этот несвязный подростковый бред, во-вторых, за протяжным «в общем» наверняка последует «ну… э-э, ничего?» или тишина. Питер либо замолчит, либо начнет болтать все и сразу. Рядом с мужчиной его мозг как будто настигает паралич. Это нечестно. — Мне пора выходить. — Барнс похлопывает по плечу (и держит руку на нем чуть дольше, чем просто по-обычному). — На репетиции увидимся. Дома Питер находит бумажку с номером, запрятанную в капюшоне. Изо рта почти вырывается писк, потому что («Это его номер! Не может быть!») это так до одури классно, что у него теперь есть номер Джеймса. Особенно то, каким образом он у него появился. Внизу написано: «Близкие зовут меня «Баки». Паркер сохраняет его в телефоне, подписав как «Баки», и чувствует себя четырнадцатилеткой перед первым свиданием.***
Питер ойкает, когда кто-то тыкает его в бок. В зал входит Мистер Нико и с ним какой-то мужчина в пальто с волосами под каре. Парень видит щетину и намек на улыбку и с этого момента не сводит с мужчины своего внимания, слыша, как учитель его представляет и разглагольствует о новом спектакле. Питер глядит на мужчину и застывает от шока, услышав, что он будет играть в спектакле тоже. Новый коллега представляется Джеймсом Барнсом уже после того, как представляется Паркер, смущенно улыбаясь. Барнс не выглядит заинтересованным, но внимательно смотрит на парня. Питеру льстит. На следующий день, то есть на первой репетиции, Джеймс состригает волосы, зачесывает их назад и прекрасно читает свои строчки. Его голос такой прекрасный, и дома Паркер понимает, что залип, и так странно, что это вызывает такой эффект. Два слова вроде «я заинтересован» кажутся смешной карой, и такого ведь раньше не было, а сколько Джеймсу лет-то? Питеру семнадцать, и это супер странно — чувствовать что-то теплое и неловкое к мужчине, старшему на десяток, наверное, лет. Джеймс ни разу не опаздывает, Питер — наоборот, приходит на десять минут позже уже на третью репетицию и после взахлеб рассказывает коллеге об олимпиаде, из-за которой он задержался, и вопросах в разделе физики. Джеймс слушает молча, губы изредка изгибаются в полуулыбке, и они доходят до остановки. Парню просто хочется провести ещё немного в компании мужчины, но приезжает его поезд.***
Репетиция кончается быстро, и все разбегаются по гримеркам тут же: Питер и выдохнуть не успевает, как зал заполняется зрителями, кулисы — волнующимися и торопящимися актерами, а его легкие — запахом косметики, пудры и одеколона. Парень морщится, вдруг начало объявляют, и музыка заполняет голову. Джеймс становится рядом, и Питер здоровается, не подавая виду, что рад. Сейчас нужно собраться, вспомнить все свои строчки, не залажать и хорошо сыграть. Тетя Мэй сидит на первом ряду, и за хороший спектакль ему в прошлый раз дали больше карманных. Возможно, в этот раз он потратит деньги на более нужную вещь (Питер слышал, скоро у Джеймса день рождения и…). Он поворачивается, собираясь походить вперед-назад, как сталкивается с Барнсом (Хочется назвать его «Баки», но они же не друзья, кажется. Или меньше, или больше?). Тот выглядит расслабленным, на удивленный взгляд Питера смотрит заинтересованно и со смешком в глазах. Даже смешно и самому парню: ему номер подсунули, он порадовался, и они ведут себя, словно ничего не произошло. — Ой. — Тетя в зале? Питер открывает рот и пытается вспомнить, говорил ли он Барнсу о своей тете и о том, что она придет посмотреть на них. — Да, говорил. — словно читая его мысли, сообщает мужчина. Питер боится думать. Неожиданно их застает и прерывает учитель, поэтому они идут на сцену, чтобы отыграть свою роль (Питер хочет, чтобы не получилось как в прошлый раз, но на сцене упорно щурится, изображая мыслительные процессы героя. Он видит, что Джеймс, повернувшись полуоборотом к сцене, смотрит на него и поднимает один уголок губ). Паркер заглушает мысль, что это со стороны выглядит вообще по-бредовому. Они просто улыбаются друг другу и все. Даже сам Питер не может понять, как это работает. На электромагнитной тяге? Да-да, Питер смог это сказать и подумать об этом.***
К окончанию спектакля настроение поднимается вместе с громкостью аплодисментов и улыбкой тети Мэй, что первая встает и дарит актерам цветы. Питер заходит за кулисы, ища коллегу, чтобы его поздравить с удачной работой (Звучит глупо, Питер даже по лбу ладонью проходится. «Баки-Джеймс, ты прекрасно играл!»). Выйдя из-за непроходимых джунглей-штор, парень надвигается к гримерке, вдруг брынькает телефон. «Жду тебя у входа;) Сыграл великолепно!» — гласит СМС-ка, отправленная любимой Мэй. Питер хмыкает и идет вперед, набирая ответ. — Питер, аккурат… Перед ним появляется Джеймс, что выставляет руки вперед, под ногами, словно подосланная ангелом-пранкером, из неоткуда возникает доска, и Питер спотыкается, влетая прямо в мужчину. Барнс, не выдержав равновесия, падает назад вместе с Питером, и в следующую секунду они лежат вместе на полу, смотря друг на друга огромными глазами. Питер вздыхает, говорит: «Баки-Джеймс, прости!» и тянется к его губам, но поздно понимает, что чужие губы уже сжимают его собственные, смакуют, и рука оказывает на затылке. Барнс отрывается, внимательно смотрит, а Паркер пытается вдохнуть, все ещё лежа на Барнсе. — Это… афигенно. Лицо его остается спокойно-удивленным, и мужчина подыгрывает. — Позволь продолжить? — Я заинтересован. — Мистер Барнс, Мистер Паркер, не могли бы вы встать и уйти с дороги?***
Питер щурится и забирает солнечные очки у Баки прямо с лица, потому что кто-то не хочет закрывать шторы, но лежит лицом к окну и тянет к себе: за руку, медленно, словно лишь предлагая прилечь рядом. А солнце все светит и светит. Питер ложится рядом, слушая звуки, которые издаются в квартире Баки, немного пустой и просторной, но уютной. Мужчина пригласил его домой, ибо парень жуть какой болтливый и ещё по-невинному прекрасен (Он не видел его в ванной перед зеркалом). А еще это творенье громко на все реагирует и комментирует, поэтому говорить ему что-то об отношениях и волнениях на улице просто невозможно. Но перед этим нужно побеспокоиться: — Тетя знает, что ты не ночуешь дома? — Питер снимает очки, смотря своим невинным взглядом. Баки отводит взгляд, делая раздраженный вид случайно, но тут же небрежно фыркает. — Да, Питер, по тебе видно, что ты хочешь остаться. «Чего только твой взгляд вниз и случайные движения стоят» — хочет сказать он, но молчит. Питер меняется в лице, привстает и поджимает губы. Слов из его уст не вырывается, но мужчина уверен, что в голове их предостаточно. У Питера сумасбродные тараканы в шестеренках, и Джеймс не хочет их задеть. — Я хотел поговорить. Парень приоткрывает рот, и глаза его, такие внимательные, ищут чего-то, не отрываясь, язык быстро проходится по губе. Баки слышит, как тот думает. — Да? О чем? И что ему, спрашивается, говорить? «Питер, мне тридцать, а тебе семнадцать. Не думаешь, что это странно?»; «Странная ситуация, не поверишь, малой, у меня на тебя встает, что мне делать?»; «Питер, тебе нравится целоваться со стариком, или ты просто любишь постарше?»? Кажется, доходит до маразма. — Понимаешь, есть такая заминка между нами… — Я Вам не нравлюсь, и Вы решили использовать меня как способ достижения сексуального удовольствия? — выпаливает Питер, глядя прямо в глаза. Джеймс хватает его за руку, открывает рот и мотает головой. Господи, думает, что может забрести в голову этому подростку. — О чем ты говоришь, нет, боже, Питер. — Я простой подросток, который влюблен. В смысле, влюблен в Вас, и меня можно использовать в любых целях. Руки его потеют, а он неотрывно смотрит на мужчину с этой детской грустью, сомнением, и он чуть хмурится и поднимает брови: на лбу образуются маленькие полосочки, выражение лица становится как будто напуганным — он ждет, что скажет Баки. И здесь сказать — это навредить. Понимая это, он говорит лишь одно. — Нет. Притягивает к себе за руку аккуратно к груди, смотрит не в глаза — ну разве в эти крупицы отчаяния, появившегося вдруг (Или хранившегося. Джеймс видит, что это грусть сомнения, но он не знает. Он не уверен, потому что в их ситуации это странно. Как и все, что происходит), смотрит в окно и хмурится. Встает, протягивает руки и сажает за стол на кухне. Питер выглядит немного удивленным, у Джеймса внутри все бушует, разрывая границы сердца и выходя за тело. Поэтому на лице — вопрос, у Питера внутри — волнение. — Питер, я просто хотел спросить, я действительно тебе нравлюсь? Джеймс садится напротив и смотрит через Питера, чтобы не задеть; словно это обычный вопрос вроде «Как дела?». Потому что это странно. Получать взаимность на другом уровне, иметь право дотрагиваться (Питер в тот вечер сказал — «Можно еще раз?») после того, что недавно номер в капюшон закидывал и касался лишь плеча. — Мистер Джеймс. — Питер наклоняется вперед и привлекает внимание мужчины. Глаза сверкают. — Вы мне действительно нравитесь. Извините, мне просто хочется называть Вас на «Вы». Это неизлечимо. Джеймс смеётся. Это наверняка выглядит нелепо, потому что Питер тоже улыбается, и внутри расцветает все. Сложно дышать, это детское чувство радости, и оно захлестывает полностью. Тем не менее, Питеру семнадцать. Это «нравитесь» может продлится недолго. Понимая это, Джеймс думает слишком о многом. — Мне тридцать. — А мне семнадцать. Увлекательный процесс. — И тебе ничего не кажется странным. — Абсолютно. Джеймс кивает. Наверное, можно наплевать на все странности и попробовать? («Попробовать что? Совратить Питера своими прикосновениями?»). — А я Вам нравлюсь? Джеймс кивает, спрашивает «Можно?» и целует.