— Не стой на пути! С дороги!
Древесный Голем Хаширамы рванул к Мадаре. Сусаноо обнажил лезвие, нанёс поперечный рубящий. Голем, пригнувшись, избежал атаки, рывком подался вперёд и, обхватив торс противника, навалился всем весом. Сусаноо локтём врезал в шею, проехался по хребту и резко метнулся к плечу. Потерявший равновесие Голем, не успел найти опору, получил удар с ноги. Отлетев, сотряс землю.
— На этот раз исход боя будет другим.
Мадара оскалился. Вид Хаширамы, преклонившего колено, не может не радовать глаз.
— Простите, что вмешиваюсь, но это вряд ли, — бесцеремонно влез мерзкий голос, намеренно растягивая слова.
Мадара посмотрел вниз: змеиный саннин. Растрачиваться на ему подобных нет ни времени, ни желания. Катаной Сусаноо резанул воздух. Концентрированная чакра ринулась к Орочимару, взрывной волной сметая преграды. Пыль неприступной стеной отгородила ущербных, укрыла завесью, чтобы дать им время прийти в себя и сбежать. Голем Хаширамы рукой закрыл саннина, и лезвие чакры отделило конечность от тела. Голова дракона рухнула следом.
— Эдо Тенсей!
Всё тот же голос, только громче. Гроб показался. Крышка со скрипом отворилась, подняла столб пыли. Видимость снизилась практически до нуля.
— Это же…
Голос Хаширамы осел до невнятного хрипа. Мадара удивился. Такие звуки для него не характерны. Что происходит? Кого он увидел, что слова застряли в глотке, а чакра всколыхнулась и приостановила поток? Напряжение возросло, и плохое предчувствие охватило сознание. Мадара шаринганом впился в ребро гроба. Мгновение и белый полумесяц бумерангом отсёк руку и стопу Сусаноо. Клинок отлетел, воткнулся в валун, прихватив с собой несколько никчёмных жизней. Конечности с грохотом шлёпнулись рядом.
— Прости, нии-сан, но тело не подчиняется моей воле.
Мадара дрогнул, сердце прахом ухнуло в пятки. Он медленно обернулся. Ничего, лишь пыль, но глаза не нужны — слуха достаточно. Чакра дестабилизировалась, поток хаотичный, словно под воздействием мощного гендзюцу. Сусаноо диким ором распался на части, пламенем растворился в воздухе. Оказавшись на земле, Мадара взглядом встретился с Изуной. Всё те же глаза, улыбчивые, всё тот же хитрый прищур. На лице следы техники.
— Изуна… Этого не может быть.
Мир стих, и всё к чему так яро рвался, уступило место прошлому. Мадара сглотнул, непроизвольно отшатнулся. Ходячий труп не должен чувствовать, но под рёбрами ноет, и паскудная боль рвёт на части, в клочья раздирает пустую оболочку. Воспоминания поглощают, топят в месиве кровавых тряпок и смраде гниющей плоти. Тихие стоны в пустоте помещения, бессвязные обрывки фраз в полумраке. Пот, слёзы, в глазах — мольба. Мадара не замечал, игнорировал всё, что могло пошатнуть решимость. Он выживет — твердило сердце, не мучай его — кричал рассудок. Взвыть сквозь стиснутые зубы, в кровь разбить кулаки, когда разум, ведомый собственным бессилием, занёс кунай над грудью Изуны и оставил на посиневшей коже отметину, но не мог позволить себе ни того, ни другого. Не сдаваться, верить, до последнего. Трое суток Мадара пытал брата болью, в надежде, что после сна его состояние улучшится, пока Изуна не лишил себя жизни, перечеркнув ту рану, что нанёс белый выродок Сенджу. Ошмёток плоти на лезвии куная у правой руки, шаринган в левой ладони и оборванный крест на почерневшем торсе — шрамы, выжженные катоном в Вечном Мангёку.
— Ты знаешь, что делать, — Изуна обхватил рукоять меча, большим пальцем щёлкнул по гарде, обнажил клинок. На лице появилась лёгкая улыбка. — Не дай мне победить, нии-сан.
Первый шаг, второй. Кончик лезвия его катаны всё глубже в разрыхлённой техниками земле. Совсем близко прогремел взрыв, на миг ослепил периферию. Мадара вцепился в рукоять гунбая. Ему придётся противостоять Изуне? Изуне?! Не шутите так. Схлестнуться с тем, кого любил больше жизни, кромсать того, кого хотел защитить от сражений, и неважно, что брата воскресили и тело его бессмертно. Рука не поднимется, дрогнет. Кому… Кому, мать его, пришло в голову проложить тропу к усопшим?
— Тобирама, — сквозь зубы процедил Мадара, чувствуя леденящий след на щеке.
Блядский Сенджу. Эта мразь извлекла его кровь с катаны и сохранила. Как иначе Орочимару смог вытащить Изуну из Чистого Мира?
Лезвие клинка метнулось вверх. Пыль в лицо, песок в глазах. Мадара отпрыгнул. Приземлившись на колено, кулаком упёрся в землю. Гунбай с противным звоном плюхнулся на расстоянии вытянутой руки. Мадара взглядом впился в стопы напротив. Ни этого он хотел, ни к этому стремился. Всё, о чём мечтал — защитить младшего брата, а раз не смог, то создать мир, в котором им обоим будет место. Мир, где смерть и боль чужды, и плевать скольких ради этой цели придётся отправить на противоположную сторону берега.
Ладонь Изуны ударила по земле.
— Паучье Логово!
Техника преисподней. С лёгкостью лишит жизни не только врагов, но и союзников, потому Изуна не показывал её, никому, никогда, даже ему. Мадара поднялся. Взгляд скользнул по знакомой фигуре и остановился на подбородке. Смотреть в глаза Изуне права нет, как и… Огромное количество едва заметных, даже для шарингана, огненных лесок полезли со всех сторон, ввергая поле боя в хаос.
— Бегите!
— Сюда! Нет, стой!
Леска, обвив лодыжку беглеца, стянулась, надрезала сухожилия. С маху воткнулась в бедро и вырвалась из живота. Стежок за стежком, пока не заштопала тело, минуя лишь свисающий глаз, да пустую глазницу.
— … быстрее… по колено!
— Но…
— Руби! Живее!
В одно мгновение полтерритории превратилось в паутину. Нанизанные на неё шиноби обездвижены чакрой Изуны, и пойманы в раннее наложенное гендзюцу. Лески его чакры, слившись с очагом духовной энергии жертв, мощным взрывом разорвали изнутри. Ливень из человечины обрушился на землю. Оторванные конечности, куски плоти, фрагменты костей. На одного из Хьюга шмякнулся скальп, другой, поскользнувшись, свалился мордой в месиво из внутренностей, третьему удалось вырваться из плена техники, но цена за свободу оказалась слишком высокой — глаза, нога и обе руки.
Искажённые страхом лица, крики, всхлипы. Блюющие шиноби — редкость, однако привыкшие к миру и простеньким миссиям, разжиревшие недо-ниндзя неспособны удержать жратву в желудке.
— Орочимару! Что э… Ты погубил пол Альян…
Мадару не задело, лишь в нескольких местах полоснули лески. Мысли его вернулись на полигон, в старое селение Учих, где Изуна, сидя на бревне, обобщённо рассказывал о новых техниках, не вдаваясь в подробности, а на просьбы продемонстрировать, чтобы с умом использовать в сражениях с Сенджу, увиливал, отвечал отказом. Только сейчас Мадара понял причину. Изуна не мог контролировать их, предсказать масштаб и место, по которому пройдутся его техники. Он боялся задеть своих. Если бы… Мадара зажмурился, почти сгруппировался, словно получил мощный удар под дых. Если бы он уделил должное внимание странному поведению Изуны, Тобираме не удалось бы…
— Не позволяй манипулировать собой!
Изуна. Мадара стиснул зубы. Он не может. Не может драться с братом.
— Нии-са-ан!
Крик Изуны позорной оплеухой привёл в чувства. Щека саднит, как если бы ладонь его достигла цели.
— Разорви их в клочья!
В глазах ярость, в голосе — гнев. Мадара запрокинул голову, рассмеялся так, словно напрочь лишился рассудка, и смех горечью осел в почти сгнившей душе. Даже сейчас, мёртвый, на грани беспамятства, младший брат пытается уберечь его от врагов. У Изуны была одна цель — защитить главу клана, и до сих пор он остаётся верен ей, себе. А Мадара… Он предпочёл действиям пустые мечты. Изуна был против мира с Сенджу, но шансы были, они есть всегда. Просрать все возможности. Никчёмный мусор.
— Сколько лет…
Мадара посмотрел на Изуну. Он требует действий и не простит поражения.
— … сколько зверей прошли мимо нас? И, когда один из них, сжалившись, свёл братьев…
Пока Изуна слышит, пока его разум не поддался контролю Орочимару, он достучится, заставит вспомнить.
— … первое, что им приходится делать — это скрестить клинки!
Сусаноо мгновенно приобрёл форму воина и кулаком впечатал Изуну в землю. По инерции вторая конечность вдребезги разбила каменную глыбу слева. Взрывная волна накрыла поле боя. Пыль, песок, мелкие и крупные камни. Толпу зевак Альянса отбросило двумя мощными порывами, менее способных и быстрых насадили каменные пики. Завидев ещё не восстановившееся тело брата, Сусаноо Мадары рванул к Изуне, наступая на потерявших сознание шиноби. Паника, крики, предсмертные агонии — ничто по сравнению с тем, что испытывает он. Сконцентрировав чакру в ладони, придал ей форму катаны. Скелет укрыл Изуну и сформировавшаяся рука ударила по земле. Трещина ринулась под ноги Сусаноо Мадары и прежде, чем он успел потерять равновесие, клинок резанул от бедра до подмышки. Нижняя часть рухнула, растворилась в порывах ветра. Верхняя, пробивая собой скалистые возвышенности, метнула четыре меча в Сусаноо Изуны. Два отлетели, столкнувшись с лезвием чакры, вскользь полоснули по Обито в форме джинчуурики десятихвостого. Третий вонзился в грудную клетку, последний, разрубив голову от уха до темени, воткнулся в миллиметре от Тобирамы, отсёк ему руку. Промазал, ни один не попал по Изуне.
Мадара поднялся, развеял остатки Сусаноо. Взгляд скользнул по технике брата: белый воин с внешностью самурая, без шлема и доспехов, с длинными волосами. Две катаны, без гард и рукоятей, будто продолжение его рук. Он меньше, но гораздо быстрее. Как достать, если ощутимо проигрываешь в скорости? Никак, только… Мадара ушёл в шуншин. Появившись над головой одного из шиноби, оттолкнулся и метнулся к Сусаноо Изуны. Покрыв себя лишь рёбрами и мгновенно сформировав руки, со всей мощи ударил по земле. Столб пыли взрывом взметнулся вверх. Ударная волна от сражения на другом поле боя замостила песчаным туманом всю территорию. Снизить видимость, чтобы отвлечь. Теневые Клоны.
— Изуна-а-а! — прокричал имя брата Мадара, в попытках выпустить скопившуюся под рёбрами боль, в надежде, что станет легче. Но легче не стало. Бой с отото — пытка, и даже поддержка в его глазах не унимает дрожь в руках.
— Так-то лучше, нии-сан, — проговорил Изуна одними губами.
Сусаноо Мадары завыл подобно раненному зверю, яростно блокировал рубящий сверху и, вывернув конечность противника, отсёк катаной. Уменьшив количество чакры на поддержание техники, перенаправил её поток в ладонь. С разворота резанул вторым лезвием по голове. Скальп с белого Сусаноо отлетел и куройбо* пробил Изуне горло.
—
Яд в
молоке матери Учих погубит
Инузука быстрее, чем острый
клык голодного хищника, — выпалил Мадара, выделяя значимые слова интонацией.
Глаза Изуны расширились. Он помнит — заключил Мадара, опираясь на реакцию брата. Помнит детство, тренировки, помнит миссии по спасению Учих от Сенджу.
Изуна улыбнулся уголками губ. Молниеносно обхватив запястье Мадары, заломил, ногами вцепился в шею и, перекинув через себя, скрутил руку. Завершил связку ударом с колена в лицо. Мадара отлетел, пропахав не один метр, спиной врезался в уцелевший валун. Не имей он такого тела, лишился бы левой руки.
— Остальное за вами, — прохрипел Мадара, подбирая катану.
Было бы проще донести информацию с помощью гендзюцу, но на Изуну его иллюзии не действовали, никогда.
Мадара поднялся, завёл меч за левое бедро, пальцами коснулся ребра лезвия. Затягивать сражение не в его интересах. Техник, подобных Паучьему Логову в арсенале Изуны предостаточно. Ещё одна выкосит Альянс, а это пагубно отразится на его планах. Втянуть в ближний бой, чтобы ограничить брата в действиях.
Белый полумесяц сверху по диагонали отразил резким взмахом.
Клоны Мадары шуншином добрались до основного поля боя, глазами окинули территорию. Каге с Наруто противостоят Обито. Справа от них, метрах в пятидесяти, суетится Орочимару с приспешниками. Клоны рассредоточились по периметру и одновременно метнулись к противнику:
— Стихия Огня: Большой Огненный Шар.
— Огненная Стена.
— Великое Огненное Разрушение.
— Песнь Драконьего Пламени.
— Адский Пепел.
Разъярённое пламя обрушилось на Орочимару со всех сторон. Жар, скорость, устрашающая мощь. Ускользнуть не выйдет, даже с его природной изворотливостью. Мадара скрылся в пепле, и рука Сусаноо пробив землю, рывком выдернула саннина. Наложенное гендзюцу сработало моментально.
— Крыса, Бык, Обезьяна, Тигр, Дракон, Кабан… Кай!
Теневой клон развеялся. Второй с прыжка рванул на Орочимару. Лезвие его клинка заблокировал кусанаги. Сталь подобранного меча разлетелась. Мадара цокнул, на излёте поймав осколок, воткнул в шею Орочимару и, не мешкая, вонзил куройбо в подбородок. Остриё пробило затылок. Краем глаза уловил разрастающуюся технику девятихвостого. С разворота врезал пяткой в челюсть, отправил в полёт, прямо к Ветряному Сюрикену Наруто, который тот запустил в Обито. Саннина разрубило от промежности до головы. Тело Орочимару разлетелось, слизь забрызгала одежду. Клон Мадары отшвырнул обломок меча, развеялся глухим хлопком.
Оригинал, получив знания клонов, увернулся от лезвия катаны, коленом пробил в грудь. Яркий свет окутал тело брата. Лицо его показалось, и Мадара замешкался, не потому, что сомневался в правильности или неправильности принятого решения, а потому что впервые увидел родное, нетронутое нечестивой техникой.
— Изуна!
— Змея, Коза, Кабан, Собака, Тигр!
Несколько храбрецов решили испытать удачу, проткнули со спины. Мадара зажал лезвия клинков, Сусаноо отбросил троих, двое украсили унылую почву разноцветными кляксами.
— Учиха…
Уже здесь? Мадара обернулся на голос. Синие доспехи, придурковатый воротник и ненормальный шлем. Раздражает в нём всё, от засечек на морде до одежды.
— Давно не виделись, Тобирама.
Голос Изуны прозвучал привычно, певуче, с толикой издёвки. До боли знакомая спина, собранные в низкий хвост волосы и мон Учиха на чёрном балахоне. Больше Мадара никому не позволит использовать брата как инструмент, оружие, чтобы воздействовать на проблемного врага. Один уже поплатился жизнью, с остальными он расквитается не торопясь. Время есть, пока остатки Альянса не лишат Обито джууби.
— Смотрю, уже разорвал контракт… А я надеялся, упокоишься с миром.
И без того узкие глаза Тобирамы, сощурились так, что больше напоминают прорези от ножа.
— Если имел такие техники, почему не использовал?
Мадара хмыкнул. Хаширама появился слева от Тобирамы. Как и много лет назад они стоят друг напротив друга с обнажёнными клыками, разница только в одном — все четверо бессмертны.
— Глупые вопросы задаёшь. Сам же видел последствия, — Изуна коротко взмахнул клинком так, будто стряхнул с лезвия капли крови. — Жизнь моих собратьев ценнее ваших трупов.
Мгновение и Изуна блокировал катану Тобирамы.
— Знакомый выпад, но не думай, что я попадусь на один и тот же трюк дважды, Сенджу Тобирама.
Искры от трения металла, звериный оскал на лицах давних противников и неконтролируемый выброс чакры. Изуна ладонью ударил по тыльной стороне лезвия, отбросил Тобираму. На этот раз он справится. Больше ему не нужно оглядываться на соклановцев, бояться, что родная кровь падёт жертвой его техник.
— Что ты намерен делать теперь, Мадара? — подал голос Хаширама, отвлекая от боя Изуны.
Мадара перевёл взгляд. В глазах Хаширамы страх и неуверенность в победе. До этого момента в них отчётливо читалась непоколебимая решимость. Мадара ухмыльнулся.
— Что такое, Хаширама? Взгляд твой изменился.
— Ты всё ещё хочешь привести план в действие?
— Хватит болтать. Мы оба знаем, что мордобой красноречивее слов.
Хаширама, стиснув кулаки, призвал Голема. Мадара посмотрел в небо и замер. Ясное, с миллионами звёзд, сегодня ближе, чем когда-либо. Давно он не видел такой красоты, не слышал дуновения ветра, не чувствовал умиротворение, кажется, со смерти Изуны. Слепой, глухой, с цепями на груди, в клетке, выкованной из ненависти. Звенья зазвенели, треснули, падая на землю. Дверца темницы приоткрылась и пленённая птица, расправив крылья, вверила себя в руки ветру. Наконец-то он свободен, от ненависти, злобы и гнева, от вины и боли. Дышать полной грудью, будучи мёртвым. Ирония. Его крылья — Изуна, он же и свобода.
— Мадара-а-а! — окликнул его Хаширама.
Мадара обернулся и впервые улыбнулся, искренне, от души.
***
Последний стержень вонзился чуть ниже горла, приковал Хашираму к скале. Мадара выпустил рукоять гунбая, медленно отошёл. В глазах Хаширамы поражение, но не отчаяние.
— Не пошевелиться.
— Ты не сможешь продолжить бой и защитить то, что тебе дорого.
— Не смогу защитить, говоришь… Нас здесь быть не должно, они и без меня справятся.
Мадара промолчал. Незачем переубеждать. Всё очевидно и без слов. Третий, Четвёртый Хогаке выбыли, как только Орочимару развеял Эдо Тенсей. Тобирама с Хаширамой скованы куройбо, а всеми любимый Наруто в одиночку не выстоит, о Саске говорить нечего.
— Твои глаза… они наконец-то ожили.
Мадара удивился, услышав слова Хаширамы, хоть и чувствует себя живее, чем при жизни. Противоречивая ситуация, с какой стороны ни посмотри, а может дело вовсе и не в ней.
— Я мёртв, Хаширама.
— Нет, уже нет. Мадара, Коноха.
Эти глаза… Как же раздражает такая позиция, но отчасти Мадара понимает его.
— Ничего с ней не станет. Пока я здесь, твоё наследие не тронут.
Слова вылетели быстрее, чем Мадара успел переварить услышанное, а после и сказанное, но даже, если не собирается выполнять обещание, не жалеет, что в какой-то мере успокоил Хашираму.
— Не моё — оно наше.
Последние, что Мадара увидел перед тем, как тело Хаширамы рассыпалось — его улыбку.
— Ани-чан!
Крик Тобирамы резанул слух. Мадара прищурился. Ему знакомо чувство утраты, однако то, что переживает сейчас Тобирама не сравнить с тем, что испытывают живые.
— Нии-сан.
— Изуна, посмотри мне в глаза и постарайся не развеивать гендзюцу, — приказным тоном велел Мадара, когда Изуна сравнялся с ним.
Томое развернулись и план последующих действий достиг отото.
***
Мадара аккуратно извлёк шаринган из глазницы Обито. На ресницах слева прилипли нервные волокна, сосуды. Зецу вырвал риннеган в спешке, не особо заботясь о сохранности додзюцу.
— Убил союзника, выдрал глаз.
Мадара посмотрел на Тобираму. Прибитый стержнями к земле животом, он едва способен держать голову. В глазах гнев и желание размазать ненавистных Учих. В отличие от Хаширамы он не сможет отыскать дорогу к вечному покою.
— Чего ты добиваешься?
Мадара поднялся, взгляд скользнул по Обито. Этот пацан, как и он сам, не смог справиться с утратой, отойти от шока. Нет, он жил в состоянии шока. Каждый день, каждую минуту, каждую проклятую секунду возвращался к тому моменту, что лишил его рассудка, всё больше погружался во тьму, собственноручно сковывал себя цепями. Ад. Единственный выход избавиться от пожирающей ненависти — получить то, о чём молит сердце.
— Подчищаю за собой. Этого монстра создал я, а значит, и разбираться с ним тоже мне.
— Подчищаешь? Не смеши! Вы вырезали Альянс, собрали биджуу…
— Ты ещё не понял, Тобирама, — Мадара прервал гневную тираду на полуслове, — я получил, что хотел.
— И всё? Так просто? Все эти жизни…
— Всегда есть жертвы. Тебе ли не знать?
— Гори в аду чёртов Учиха!
— Я уже был там, жил в его недрах.
Мадара взглядом встретился с Изуной. Он и правда — здесь. Осталось лишь вдохнуть в него жизнь.
Посторонняя чакра полоснула по сенсорике. Мадара обернулся. Пространство перед Тобирамой размылось и шиноби, бывший друг и сокомандник Обито, плюхнулся на землю. Какаши. Так вот где ты был.
— Я искал тебя, Какаши. Пришло время вернуть то, что тебе не принадлежит.
***
— Ты вспомнил?
— Как я мог забыть? Мелкий для твоих тренировок, мешался, как только мог, вот и получал нелепые от тебя и отца миссии по спасению Учих от Сенджу, — Изуна хихикнул. — Запомнить печати и написать, с чем они у меня ассоциируются.
Мадара улыбнулся, вспоминая довольного собой Изуну, с измазанной чернилами моськой.
— До сих пор не могу понять, почему кабан у тебя ассоциируется с матерью Учих.
Он не раз спрашивал, но так и не получил внятного ответа, а когда подросли, времени придаваться воспоминаниям не было. Самосовершенствование, вскоре и заботы клана на плечах, а там болезни, голод и война с Сенджу.
— Кабанов приносили охотники, и мясо их помогало клану выжить. Они напоминали мне о жертве, которую приносят матери ради своего дитя.
Мадара потрепал брата по волосам, всё больше удивляясь ходу его мыслей и глубине понимания. Сам он никогда не рассматривал кабанов с этого ракурса, видел в них лишь мясо.
— А что делать с этой штуковиной? — спросил Изуна, кивая на Гедо Мазо.
— Она больше не нужна, как и хвостатые.
— Оставим так?
— Статую призову в Камуи, когда научишься пользоваться шаринганом Обито, — выдохнул Мадара, завязывая волосы оторванным лоскутом, — а хвостатые разбредутся кто куда, как только развеется гендзюцу. Собрать их самостоятельно Зецу не сможет, так что будет выжидать время и искать марионеток.
— Он ведь прихватил с собой риннеган.
— Только один. Не бери в голову. Лишь трое могли пользоваться риннеганом, но все они мертвы.
Первый луч солнца озарил поле боя. Оба обернулись. Панорама не обрадовала. Усеянная трупами территория никого не осчастливит, да и заразы от них немерено. Сложив печати, Мадара воспользовался мокутоном. Лес Смерти, так бы он назвал это место, несмотря на всю красоту, что создал. Когда-нибудь, возможно перед кончиной, он придёт сюда, чтобы выпить саке, и почтить память усопших, ведь все они шиноби, пусть и сражались по разные стороны, каждый за свои идеалы, мечты. Поблагодарит за подаренную возможность, хоть и знает, что не единожды проклят ими.
Мадара сел на утёс и, подогнув ногу, локтем упёрся в колено. Ветер унёс смрад сражений вдаль, оставив свежесть утра и запах леса. Изуна опустился рядом.
— Нии-сан, как-нибудь придём сюда с бутылкой саке?
Связь… Порой тоньше нитей чакры и прозрачнее воды, но какой бы незаметной и мимолётной ни казалась — она есть.
— Обязательно.
Даже сквозь адское пекло, даже сквозь поток времени, узы, будь то кровные или сотканные, не разрушить словами, не разорвать действиями, не разрубить клинком. Никогда.
