Жертва

Холодный воздух обдувает горячие щёки. Я не вижу и не чувствую ничего, что происходит вокруг. Я бегу и бегу, хотя прекрасно понимаю, что от себя не убежишь. В воздухе витает промозглый белый туман, как и в моей голове. Волосы уже полностью мокрые от мелкого противного дождя, но мне плевать. Мысли то тянутся одна за одной длинной гусеницей, то с огромной скоростью сменяют друг друга, то совсем исчезают. Куда я бегу? Понятия не имею. Что со мной? Я разбита. От слёз голова стала тяжёлой, лицо горело от слёз и выпитого алкоголя, прохладные капли дождя приятно остужали его. Я потеряла мать. Мы с отцом потеряли её, и это меня буквально сломало. Теперь я, напрочь убитая горем, бегу куда глаза глядят, пытаясь убежать от тяжёлых мыслей и забыть обо всём. Боль от потери раскалённым ядром пробила дыру в моей груди, оставив страдающую душу без защиты. Сквозь мутные мысли с трудом приходило понимание – её больше нет. Тот, кто сделал это, будто жестоко стёр её с лица земли, оставив кровавые разводы на полу в ванной. Он буквально разодрал её на части и при мысли об этом внутри меня поднималась дикая ярость. Выныриваю из своих мыслей и останавливаюсь. Голова вдруг стала прозрачной, как стёклышко и я осмотрелась по сторонам. Где я? Я бежала по такому знакомому с детства парку, большому, но изученному вдоль и поперёк, а сейчас стою на посыпанной щебёнкой дороге и абсолютно не понимаю, как сюда попала. Впереди дорога уходит в туман, обернувшись, понимаю, что сзади тоже. Я будто на острове – не имею ни малейшего понятия, что делать, чтобы выбраться отсюда. В панике бегу вперёд минут пять, выбиваюсь из сил и понимаю, что ничего не изменилось. Кусты по краям дороги абсолютно одинаковые, дорога тоже. Никаких доказательств, что я двигалась всё это время. Паника, ощутимо поднимается в моей груди. Из горла вырывается крик, ноги подкашиваются и я опускаюсь на землю. Острые камни больно впиваются в колени, но я не обращаю внимания. Горячие слёзы снова текут по щекам, и всё, чего я сейчас хочу – уснуть, забыться. Резко прекратился дождь. Настолько резко, что я удивлённо подняла голову и снова посмотрела на ненавистную дорогу. Казалось, что перекрыли воду, до этого льющуюся из огромного небесного душа и воцарилась тишина, которая пугала меня ещё больше. Среди вакуумной пустоты послышался хруст гравия. Я всмотрелась вдаль и увидела тёмное пятно, едва различимое в тумане. Фигура приближалась ко мне и вскоре я смогла более ясно увидеть её – спокойная уверенная походка мужчины, чёрный, длиной в пол, плащ и капюшон. Неужели, я встретила здесь кого-то? В глубине души зашевелилось подозрение, но я не обратила внимания, вскочила и побежала ему навстречу. Ноги ужасно болели, снова напрягаясь, но я наплевала на боль, бежала вперёд изо всех сил. Через минуту остановилась, что-то было здесь не так. Мужчина всё так же шёл ко мне, не замедляя шага, я на всех парах летела к нему, но расстояние между нами не сокращалось. Сомнение в душе разрослось и вспыхнуло пониманием в моих глазах. В тот же момент прямо передо мной оказалось самое страшное лицо, которое мне приходилось видеть в жизни: один глаз вытек, пустая глазница зияла воспалённой кожей, нос почти полностью разъеден, нет ни ресниц, ни бровей, щёки и лоб в глубоких гноящихся рытвинах, с мокрого капюшона стекает дождевая вода… Вот, к чему я прибежала. Я рывком развернулась и, пустив всю силу в ноги, рванулась назад. Я снова бежала, только теперь в другую сторону, а пейзаж вокруг не менялся: всё те же мокрые кусты и усыпанная гравием дорога. Усилие над собственным страхом, и я оборачиваюсь назад. Ожидаемый результат – мужчина за моей спиной, никакого движения, всё то же металлическое выражение лица, бежать бесполезно. Его рука ложится на моё плечо и я замираю на месте. Медленно он разворачивает меня, заставляя снова увидеть тот ужас, в который превратилось его лицо. - Ничего не бойся, девочка, - его зловонное дыхание и запах из-под плаща душат меня, хочется отвернуться и вдохнуть прохладного воздуха после дождя, но я даже пальцем не могу пошевелить. Ноги снова подкашиваются и я падаю. Он медленно опускается рядом, хватает меня за волосы и бьёт головой об землю. В висок впивается острый угол щебёнки, в глазах темнеет… *** Я очнулась в темноте, невыносимая боль давит на голову и тянется липкой паутиной по шее и позвоночнику. Смотрю вокруг мутным взором и пытаюсь прийти в себя. Что случилось? Я упала? Ночное небо полностью затянуто чёрными тучами, рядом ни одной живой души. Боль в груди заставила меня закашлять, что удалось мне с трудом. Во рту неприятный соленый привкус… Кровь? Пытаюсь встать, но что-то тянет меня за волосы. Любое лёгкое движение порождает невероятную боль в запястьях и ногах. Опускаю глаза и вижу: руки туго обмотаны верёвками, которые привязаны к крепко вбитым в землю колышкам. То же самое с ногами и волосами. И на том спасибо, что не ладони насквозь, как у Христа… Лежу пять, десять минут, но ничего не происходит. Только это не успокаивает меня, наоборот: в душе нарастает паника от мысли о том, что он может со мной сделать. Воображение тут же начинает рисовать картины из фильмов ужасов, которые как на зло одна за одной начали всплывать в памяти. Дыхание участилось, сердце бьётся с такой силой, что его стук слышен, наверное, за много километров отсюда. Вдалеке появляется уже знакомая тёмная фигура в плаще. К горлу подступает горький ком. Не от страха, нет, от безвыходности и собственной слабости. Он медленно опускается рядом и меня снова обдаёт мерзким запахом гнили. Напряжение нарастает и я начинаю дрожать, последние здравые мысли растворились в безумном страхе. Пересилив себя, заглядываю под его капюшон. Ни одной эмоции на лице. Всё те же изувеченные черты. - Знаешь, почему ты здесь? – спрашивает он и накрывает мою руку своей. Как мерзко… - Не надо, пожалуйста… - шепчу я, но не особо верю, что это поможет. - Я ничего не сделаю, если ты скажешь, где твой отец, - отвечает он спокойно. - Зачем он тебе? – удивлённо спрашиваю я. Да, мой отец не самый хороший человек, я это знаю. Но он – единственное, что у меня осталось. - Ты, наверное, мало что о нём знаешь. Хочешь, я расскажу тебе? Вонь, исходящая от него душила меня. Я помотала головой, чтобы не открывать рот. - Но я всё же расскажу, - продолжил он, достав из складок плаща длинный нож. Глаза округлились от ужаса и я понимаю, что вскоре мои страхи оправдаются. - Ты знаешь, чем он занимается, ведь он никогда не скрывал от тебя этого… - начал мужчина свой рассказ, медленно проводя ножом по моему запястью. Рука теплеет, обливаясь чем-то липким, рана не глубокая, но испуганное воображение услужливо нарисовало раскуроченные вены и оголившиеся кости, - … Ты ведь и сама любишь приходить к нему на кладбище и смотреть, как люди плачут над могилами, в которых нет мертвецов. Закопать пустой гроб и установить памятник живому человеку, тем самым помогая ему сбежать от конкурентов, - работа явно не для белых ручек. Представляешь, сколько людей пытаются отмстить твоему папочке за это? – остриё ножа скользит по моей щеке, оставляя на ней горящую рану. Зубы сжимаются, но я не закричу. Не сделаю так, как хочет он. Будто рисует лезвием на теле кровавую картину, упиваясь моими страданиями. – А ты знаешь, что он делал с могильщиками, которые знали его тайну? - Он ничего не делал, отстаньте от меня! – закричала я, не в силах сдерживать боль от ран, которые он оставлял на моём теле. Они становились всё глубже и болезненнее, заставляя меня думать о смерти как о лучшем выходе. - Не перебивай меня девочка. Ты ведь хочешь это услышать, я знаю. Как только гробовщик давал повод заподозрить себя, он исчезал. Ты спрашиваешь, что потом? Потом его находили мёртвым. С трудом опознавали тело, чаще всего без какой-нибудь части. Или не находили тела вообще. А хочешь, скажу, что твой отец любит оставлять себе на память? Глаза. Чтобы остальным было не повадно, - я заливалась слезами, обжигающими раны на лице. Хоть я и не отвечала ни на один его вопрос, мужчина продолжал свою историю голосом маньяка, который загнал свою жертву в ловушку и рассказывает ей всё, зная, что бедному существу осталось не долго. – Посмотри на меня. Это тоже его рук дело… Я хочу, чтобы он почувствовал всё, что совершал. Узнал, как это – очнуться в одиночестве в комнате пыток, плескаться привязанным в ванной с кислотой, грызть зубами верёвки от невыносимой боли, прожигающей всё тело и молить пустоту о пощаде, зная, что это не поможет. - Нет, он не делал этого… - шепчу я слабым голосом. Всё тело в крови, она заливает глаза, длинные глубокие царапины буквально распарывают меня заживо и я уже тихо молю его убить меня. - Нет, девочка, ты останешься жить. Ты расскажешь мне, где твой отец. Моё уважение – скрываться он умеет. Так что, может ты решишься? - острое лезвие проходит по моей коже, вонзаясь глубоко в плоть. Я чувствую, как разрываются сухожилья. Выражение его лица не меняется. Такой же холодный взгляд единственного глаза, в нём нет ни сочувствия, ни радости. Только жестокость. Нажимает на рукоятку ножа сильнее, с удовольствием глядя, как по гравию растекается темная горячая жидкость. Он медленно убивает меня. Убивает со вкусом, наслаждаясь каждым криком и каждым стоном. Уже в полуобморочном состоянии, когда единственная капля жизни – слабый огонёк внутри меня, я медленно киваю головой. Слова, перемежаясь с прерывистым дыханием, тихо доходят до его слуха. - Вторник… Приезжает во вторник… - произношу я, готовая наконец-то обрести свободу и умереть от острого ножа, замершего на пульсирующей сонной артерии. - Хорошая девочка, - улыбается он, хватает меня за волосы и резко ударяет о землю. В глазах резко темнеет и я наконец-то обретаю покой. *** Издалека доносится звук сигнала машины. В спину что-то сильно давит, кости ломит и шевелиться очень больно. Я открыла глаза и прищурилась от яркого восходящего солнца. Свежий ветерок заставляет меня поёжится, тело покрывается мурашками. Принимаю вертикальное положение и пытаюсь разобраться в затуманенной голове. Надо же было столько выпить, заснула прямо на лавочке под подъездом. Как же трещит голова… Вспоминаю свой сон. Смутно вылавливаю из памяти то, что видела, но тут же бросаю это дело – никогда не придавала снам большого значения. Надо подниматься домой, пока отец не пришёл с кладбища. Дежурит у маминой могилы сутки напролёт, как же мне жалко его. И себя… Я поднимаюсь на третий этаж, вытаскиваю из почтового ящика почту и захожу в квартиру. Пойду сделаю себе горячего кофе, хоть немного освежусь. Опять эти счета. Мало того, что похороны обошлись не за копейки, так ещё и эта бытовуха. Электричество, вода… «Помни о вторнике, девочка!» Листок выпадает из руки. Только сейчас я заметила глубокие, но аккуратные порезы, покрывающие всё тело. Резко пришла боль и яркие воспоминания о вчерашнем вечере. Медленно прижимаюсь к стене и сползаю на пол. Нет, это был не сон… *** Папа, не приезжай, пожалуйста, папа… Звонок в дверь. Безумные мысли о том, что я увижу его сегодня в последний раз, преследовали меня все эти два дня. Сегодня вторник, время настало. С трудом поднимаюсь с кровати и иду открывать дверь, морща лоб от громкой трели звонка. - Привет, солнышко… - всё те же красные глаза, уставшее осунувшееся лицо. Винит себя, считает, что это из-за него её убили. Но ведь он не виноват, он ничего не делал, я же знаю! Обнимаю отца и ухожу в свою комнату. Хоть бы не заметил порезов и страха в глазах… Поскорее бы заснуть. Чтобы не знать, что будет дальше, не слышать ничего, если этот человек придёт в наш дом. Но организм будто специально сопротивляется всем моим стараниям, мысли свежие и снова рисуют ужасные картины расправы. Что он может с ним сделать? Да, он же говорил. Что-то там про ванну с кислотой и отрезанные конечности… Нет, это не для моей раздавленной последними событиями психики. Достаю из аптечки снотворное и выпиваю три таблетки сразу. Медленно окутывает сонливость и откидывает мою голову на подушку… Проснулась я, когда уже стемнело. Даже в очень хорошем настроении, как не странно. Наверное потому, что пока не осознала, что это всё не сон. Вот уже дошло, что всё происходило на самом деле и я лежу на кровати, прислушиваясь к каждому шороху. В комнате отца тихо работает телевизор, свет везде выключен. Похоже, он снова заснул в кресле под детскую передачу, как это обычно бывало. Вот только в душе толстой чёрной змеёй продолжало шевелиться воспоминание о вторнике. А может и вправду сон? Снова смотрю на покалеченные руки и буквально чувствую, как умирает последняя надежда. Так не хочется его потерять, отец – единственный, кто остался у меня. Тем более он же ни в чём не виноват… Вдруг, тот человек в плаще всё-таки это понял? Нужно пойти и разведать обстановку. Достаю из-под подушки длинный мясной нож, припрятанный накануне и бесшумно иду на звук. Сердце бешено стучит в висках и я боюсь даже дышать. Я замерла у выхода из комнаты и приготовилась. Пора. Резко включаю свет и вбегаю в ярко освещённую комнату, сжимая в руках нож… Но ничего не происходит. Пустое кресло, включенный телевизор и никого вокруг. Это пугающе странно... Я поворачиваю голову и замечаю несколько аккуратно сложенных в углу мусорных пакетов, туго набитых неизвестно чем. Рядом скомкана непонятно откуда взявшаяся здесь клеёнка, на ней нож, чем-то похожий на мой. Только одно отличие – весь в ярко-красной крови, капавшей на паркет… И тут я медленно начала осознавать, чем заполнены те пакеты… - Я постарался не насорить, - произнёс тихий голос сзади меня. Я вздрогнула и медленно развернулась, не в силах даже закричать. Огромными глазами смотрю на уже ставшую знакомой фигуру мужчины в чёрном плаще, мысленно представляя, как ему удалось бесшумно разделаться с отцом, не разбудив меня, но полностью насладившись его мучениями. - Ты… Ты убил его! Как можно быть таким жестоким?! – кричу я ему в лицо. Никаких эмоций, убийце явно всё безразлично. - Да, и это было всё, что мне было нужно. Я отомстил ему за всех. И теперь разрешаю тебе меня убить… Если сможешь, конечно, - сказал мужчина всё тем же отрешенным голосом. - Зря ты думаешь, что я не смогу этого сделать! – злобно воскликнула я, - ты лишил меня всего, ты заслужил это! Немного совестно убивать человека, когда тот даже не сопротивляется. Но при мысли о том, что тот сделал с моими родителями, забываю обо всём. Я поудобнее схватила нож и занесла над собой. Наконец-то хоть одна эмоция на изуродованном лице. Но не страх, нет, радость. Он искренне радуется. То ли тому, что наконец избавится от ужасного тела, то ли скорой потере всех воспоминаний о своей жизни. Не хочу ни в чём разбираться. Сильный удар и нож по самую рукоятку застряёт в груди мужчины. Кровь огромным пятном расплывается по плащу и убийца медленно падает на пол. Всё кончено. *** Я стою посреди пустой комнаты в окружении пакетов с останками отца. Под ногами распластался мужчина, виновный в самой большой трагедии моей жизни. Кровь из разрезанной груди заливает паркет. Тихо работает телевизор – единственное доказательство того, что время ещё идёт. Пора сделать самое главное. То, чего я всегда так ждала при расправе с врагами. Наверное, это можно уже считать моей визиткой… С усилием вытаскиваю из мёртвого тела воткнутый нож и вытираю о ткань его плаща. Всё должно быть красиво. Медленно склоняюсь над изуродованным лицом и заношу нож. Чёрт, а ведь глаз-то у него только один… Ну ничего, сойдёт и это. Уже знакомым движением вырезаю белое яблоко, оставляя пустой вторую глазницу и двумя пальцами ложу глаз в спрятанную под креслом банку с раствором. Вот теперь дело сделано. Осталось только прибраться. Довольная возвращаюсь в свою комнату и ставлю банку на одну из бесконечных полок, заполненных таким же содержимым. Вытираю руки о штаны и прыгаю на кровать, счастливо улыбаясь. Чувствую, как душа наконец-то получила то, чего так долго ждала. Какой же всё-таки глупый этот уродец, не догадался, что мой отец действительно ни в чём не виноват…