Невидимая сторона

Я просыпаюсь ранним утром, разбуженная кошмаром. Мне снилось как Мия зовет меня на помощь, а я вместо того чтобы действовать, закрываю уши руками и стараюсь выкинуть ее умоляющий голос из своих мыслей. С тех пор как всему Бельграно стало известно о ее смерти, спокойный сон мне только снится. Украдкой смотрю на Пабло. Его грудь поднимается и медленно опускается под натиском равномерного дыхания, а его волосы спутаны и взъерошены на макушке. Такой милый и безмятежный. Я борюсь с собой, чтобы не провести рукой по его щеке, наслаждаясь умиротворенным выражением лица мужа. Вчера Пабло опять вернулся за полночь, ссылаясь на сложный бракоразводный процесс, которым он занимался последние месяцы. Не хотелось бы его разбудить вот так глупо. Возможно, это будет кофе в постель, или моя рука, ползущая вдоль линии его пресса… Перекатившись на свою сторону кровати, я пытаюсь подумать о чем-нибудь другом, кроме как о том, какой тяжелый сегодня будет день. После обеда похороны Мии. Ненавижу похороны. После того как я предала земле большую часть своей семьи, похороны словно забирают у меня драгоценное время жизни. Как песок, ускользающий сквозь пальцы. Люди умирают, такова жизнь, но к этому никогда нельзя привыкнуть. А больше всего на похоронах меня раздражают людишки, которые со скорбными лицами будут выказывать свои соболезнования, вспоминая о том, каких хорошим человек был умерший или умершая. Тогда как на самом деле они не разговаривали друг с другом последние лет десять. И даже в те редкие случайные встречи в магазинах или на улицах города сухо обменивались приветствиями и банальным вопросом «что нового?» Так глупо. Как человек, незнающий чего у того в жизни было старого, может интересоваться о переменах? Я встаю с постели, и раздвигая бьющиеся на ветру шторы, выхожу на балконную террасу. На тротуаре, в кронах цветущих деревьев, в воздухе — повсюду отчетливо видны признаки лета: сладковатый запах магнолий, сожженные под палящим солнцем верхушки листьев и солнечные зайчики, играющие в окнах соседских домов. Я вдыхаю тягучий воздух полной грудью и смиренно прикрываю глаза. Мия любила лето, так как загорать и плавать у бассейна было ее каждодневной программой. Если была бы такая работа, Мия Агирре была бы лучшей в своем деле! На меня живо находит собственная обреченность. Теперь я снова буду одна, никаких больше коктейлей в полдник, бесед по душам и бурных обсуждений всего происходящего вокруг нашего захолустного городка… Сегодня пятница и утром в это время мы обычно ходим на йогу, чтобы вместе со всеми поглазеть на горячего тренера и посудачить об его обтягивающих упругие ягодицы, спортивных штанах, в женской раздевалке. Моей подруги больше нет… Мне больно и одновременно легко, оттого что я больше не бесплатное приложение к королеве этого города. За несколько месяцев дружбы с Мией я будто-бы потеряла себя. Перестала чувствовать себя целостной. Словно все это время жила не своей, а какой-то чужой жизнью. Мия была везде, она занимала все мое время. Как знать, может и писать я не могла, потому что просто не имела элементарной возможности побыть одной? Все мои планы на день, все мои походы в магазины, весь мой досуг был выстроен вокруг длинноногой блондинки. Даже в минуты, когда я остро ощущала желание побыть одной, Мия всегда была рядом, даже если я ее об этом не просила. Я знаю, сегодня я похороню не только подругу, я закопаю в землю свою привязанность и отчасти зависимость. Иду в душ, чтобы смыть с себя признаки недосыпа и усталости. Вчера я помогала Мануэлю организовывать похоронную процессию. Было трудно, но я хорошо справилась. Мии было понравились белые орхидеи, которые я заказала в цветочной лавке. Она во всем любила хорошую организацию и тут уж я постаралась на славу. Все было выверено по минутам, прощание в церкви Святой Пилар в двенадцать, а после, скромные поминки в доме у Агирре. — Привет, хотела от меня сбежать, женушка? — Пабло застает меня врасплох, когда я с закрытыми глазами намыливаю голову шампунем с цветочным ароматом. Шуршание занавески, и вот я чувствую пальцы мужа в собственных волосах. — Ты меня напугал, — я пытаюсь успокоиться, чтобы восстановить дыхание. — В чем дело, тебе есть что от меня скрывать? Я поворачиваюсь к Пабло и ловлю его прямой вопрос прямо в лоб. — Нет, — мои глаза устремляются в его, — а тебе? Муж усмехается, растягиваясь в ленивой улыбке, и скользит по моим ногам оценивающим взглядом. — Я пошутил. Позволь тебе помочь? Пабло, не дожидаясь моего разрешения, берет мочалку и выдавливает на нее внушительную каплю геля для душа. Массажирующими движениями он скользит по коже моих рук, направляясь к груди. Все это время в душе льется вода, отчего темные ресницы Пабло делают его взгляд более выразительным. Он соблазняет меня и следит за каждой моей эмоцией на лице, когда его рука спускается ниже. Мы смотрим друг на друга сквозь потоки воды, но я больше не вижу в Пабло прежнего мужчину. Мужчину, с которым мы познакомились год назад. Он словно чужой мне, но я по-прежнему его люблю и хочу. Мои подозрения усиливаются, когда он резко разворачивает меня в мокрой створке душа и наваливаясь всем телом, входит сзади. Такое соитие исключает любую близость, кроме физической. Только животный секс. Пабло снова и снова использует мое тело, справляя свою мужскую нужду. Понимание этого вызывает в моем теле миллион различных эмоций. Это и дикое желание, и ненависть к собственному телу, неспособному противостоять его умелым ласкам. Но самое яркая из них это обида. Хорошо, что вода все еще льется, потому что Пабло не может видеть моих слез. — Ты со мной, Паула? — он не останавливается, откидывает мои мокрые волосы в сторону и сексуально шепчет мне в ухо. Я сглатываю обиду, но не могу произнести ни слова. — Я не хочу так… — Тебе хочется пожестче? Так лучше? Пабло начинает двигаться активнее, и да, с одной стороны я хочу прокричать еще, ведь мое тело просто требует разрядки, но с другой стороны я понимаю, что мы с мужем говорим на разных языках. Он словно меня не слышит. А может просто больше не хочет услышать… — Тебе нравится… — муж словно гордится собой, и намеренно обращает мое лицо к зеркалу, чтобы я тоже могла смотреть на то, как же мне хорошо. Как я слаба перед ним. Мне хорошо, но внутри я просто умираю. Мы одновременно достигаем пика своего удовольствия, и пользуясь моментом, Пабло разворачивает к себе мое, обмякшее от ласк, тело к себе. Берет мое лицо и зажимает его между своих ладоней. — Я люблю тебя, — он целует меня, но это поцелуй с горьким привкусом собственной никчемности. Я отчетливо слышу в голосе мужа фальшь, которую он так умело пытается от меня скрыть. С таким же успехом, он мог бы произнести «спасибо». Его «я люблю тебя» не больше чем благодарность за возможностью обладать моими мыслями и телом. — Я тоже тебя люблю, — укладывая голову на его плечо, я не могу не думать о том, что совсем не знаю собственного мужа. *** Траурная процессия вот-вот начнется, но стоя у окна в церкви, я наблюдаю за тем, как автомобиль офицера полиции приближается к подъездной дорожке. Детектив Рикардо Фарра лениво вылезает из-за руля, и стягивая с глаз черные солнцезащитные очки, движется к входной двери. Я спешу опередить Мануэля в том, чтобы встретить офицера раньше кого-то из родственников Мии, но Мануэль оказывается быстрее меня. — Добрый день. Сеньор Агирре, нам нужно задать вам пару вопросов. — В чем дело? Я провел в вашем сраном участке последние два дня, черт возьми! — Выяснились новые обстоятельства дела. Детектив указал на полицейский отчет, и оглянулся по сторонам. Церковь была заполнена людьми в одеждах темного цвета. На их осунувшихся лицах была видна горечь и скорбь. Глаза случайных свидетелей тотчас устремились на Рикардо. — Мы можем поговорить с глазу на глаз? — Через десять минут я хороню жену! Мануэль явно дал лишнего, пытаясь успокоить нервы и эти утром перебрал с выпивкой. Его состояние сейчас было близким к агонии. — Это не займет много времени. — Ты что блядь, бессмертный? Мануэль подошел ближе, и как только Пабло поравнялся с ним, чтобы усмирить его пыл, схватив на рукав пиджака, Агирре тут же резко вырвал свою руку. — Я сказал, что хороню жену! — Прошу вас сеньор Агирре не забывать, что вы разговариваете с офицером полиции при исполнении… — Да? А ты знаешь с кем разговариваешь ты? — Мануэль, давай выйдем и успокоимся, — Пабло хотел сгладить острые углы, но вновь наткнулся на агрессию в свой адрес. — Не трогай меня! О чем ты хочешь поговорить со мной детектив… — Мануэль пытается приглядеться к фамилии написанной на значке офицера, — детектив Фарра. О том что моя мертвая жена была беременна? Люди, ожидающие начала похоронной церемонии, заерзали на своих местах, одновременно перешептываясь. — Да я знал! Ману раскинул руки в стороны так, будто бы ему нечего скрывать. — Ее врач позвонил ей в то утро, когда Мию убили. Она оставила мобильный телефон дома, и я взял трубку. Что в отчете, офицер? Ребенок не мой, верно? Рикардо Фарра молчал, подбирая правильные слова в своей голове, чтобы как можно безболезненно сообщить грустную новость. — Да, — Мануэль пьяно усмехнулся, понимая, что оказался прав. — Он не мой. Что дальше? Спросите меня не я ли убил свою неверную женушку? Ну, а что? Чем не мотив? Ревнивый муж узнает, что его благоверная крутит шашни с любовником, чем не причина для убийства? Это классика! Мануэль в одно мгновение перестал быть весельчаком и перешел на раздраженный шепот. — Я ее не убивал. Не успел… Кто-то сделал это раньше меня. Но можете не сомневаться, детектив Фарра, если бы узнал раньше, задушил бы голыми руками. Я ответил на все ваши вопросы?! А теперь прошу меня извинить, — Мануэль поправил своей костюм, запахивая полы пиджака на одну пуговицу. — самое время для скорби по убитой жене. *** Запах в церкви был удушающим. Мне не хватало воздуха, чтобы иметь возможность нормально дышать. Ее фотография, перевязанная черной лентой улыбалась самой чистой улыбкой на свете, и мне вновь стало не по себе. Пока Мануэль что-то городит о том, какая Мия была на самом деле, я задумываюсь о своем последнем слове. Никому в зале церкви не интересны переживания убитого горем мужа, все думают о том, убил ли он свою жену из ревности или это сделал кто-то еще? Они давно уже нарисовали психологический портрет Мии в своем воображении. Дальше их интересуют только грязное белье и не более. Откашливаясь, Мануэль садится на свое место и его мать оказывает ему поддержку, сжимая его ладонь в своей руке. В церкви наступает гнетущая тишина, никто не встает со своих мест, и я понимаю, вот оно. Пришло мое время говорить. По дороге к месту прощания, я тереблю бумажку, с заготовленной заранее траурной речью. Вступая на трибуну, я смотрю в зал совершенно пустым взглядом. Пабло ласкает меня глазами, словно успокаивает. Это придает мне уверенности и я начинаю говорить. Мой голос звучит уверенно, совсем не так, как я чувствую себя на самом деле. — Мия была моей подругой. Я знаю, что дружба проверяется временем, и еще говорят, что друг познается в беде… Но у нас было только два месяца, да и едва ли можно назвать бедой то, что мы обе были одиноки. Одиноки в плане общения, — я нервно усмехаюсь. — Однако, я могу с уверенностью сказать, что Мия единственная кто оказал мне поддержку, когда я только появилась в Бельграно. При всей своей внешней непохожести, мы были родственные души и с полуслова понимали друг друга. У нас были похожие судьбы, мы обе рано остались без родителей, а связь с дальними родственниками не поддерживали. Однажды Мия сказала мне, что всегда мечтала о такой сестре как я, правда она тогда выпила бокал шардоне за обедом. В зале появились одобрительные улыбки. — Да… — я сделала намеренную паузу и посмотрела на фотографию Мии. — Тогда я промолчала, но я хочу сказать сейчас. Если ты меня слышишь, то знай, я тоже хотела бы такую сестру, как ты. За то короткое время, что я тебя знала, ты всегда была в прекрасном настроении, словно тебя не заботили никакие проблемы вокруг. Ты всегда улыбалась и на все невзгоды смотрела с высоты своих каблуков. Ты была свободной как ветер, и я тоже хотела бы этому у тебя поучиться. Я сделала паузу и снова посмотрела в зал. Затем опять в смятый листок и не поверила собственным глазам, когда я снова кинула свой взгляд на двери церкви. Мия стояла в проходе и улыбалась. Она выглядела беззаботно, как и всегда. Я попыталась сморгнуть свое видение и снова устремилась в написанное. Буквы не складывались в слова, и они просто расплывались перед глазами. Я запаниковала. — Наверное, некоторые люди должны оставаться с тобой на всю жизнь, а другие — просто появляться и уходить… Когда я подняла глаза, Мия сидела на последнем ряду с бокалом красного вина и с заинтересованным видом наблюдала за мной. Мол, говори, я тебя слушаю. Меня со страшной силой силой охватывают воспоминания о нашей последней встрече. Я не двигаюсь и смотрю на вход церкви. Люди в зале начинают оборачиваться, выясняя что же так меня заинтересовало. — Ты спишь с Пабло? — Что? Нет! — она удивлена и шокирована, но для такой актрисы как Мия это лишь дешевая игра. —  Не смей трогать моего мужа! — Но… от этого они не перестают быть любимыми и родными. Мне жаль, что я больше никогда не смогу тебе позвонить, — мой голос дрожит, — и мне ужасно жаль, что окружающие тебя люди не имели шанса узнать тебя такой, какой тебя знала я. Не смей смотреть на него, сука! — вновь голос из прошлого уносит меня далеко далеко от реальности. — Я…я… — Мия улыбнулась и вскинула брови, как бы пытаясь подсказать мне говорить быстрее. — … я уверена, что ты стала бы хорошей мамой, жаль что кто-то вот так просто отнял у тебя жизнь. — Если еще раз ты приблизишься к моему мужу, не сомневайся я пойду на любые меры! Даже самые крайние! — Я буду очень по тебе скучать. И прости, что не уберегла тебя. В конце речи у меня текут слезы. Видения больше нет, но мне все еще неспокойно. Я подхожу к гробу из натурального дерева и смотрю на бледное лицо подруги. Понимаю, что должна поцеловать ее, чтобы подкрепить свои только что произнесенные слова, но понимаю что страх того, что Мия поднимется из гроба и начнет меня душить — велик. Я делаю над собой усилие, но больше ничего не помню… *** Вечером, лежа в кровати с собственной спальне, я молча наблюдаю за тем, как Пабло готовится ко сну. Он с выверенной аккуратностью складывает свои брюки и рубашку в шкаф и плотно закрывает дверцу. В этот момент мы встречаемся с ним взглядом. — Ты в порядке? Я перепугался, когда ты упала в обморок в церкви. — Это все от перенапряжения, — я устало тру глаза и поворачиваюсь на бок. Пабло ложится рядом, укладывая свою руку на мою талию. Он сильнее прижимает меня к себе и целует макушку головы. Мы переплетаем пальцы правой руки, а левой он тянется к лампе, чтобы погасить свет. — Доброй ночи. — Да… — я прислушиваюсь к тишине и смотрю в окно, в котором струится тусклый свет от фонаря. Ветра почти нет, от того кругом все словно замерло на мгновение. На балконное зарождение приземляется маленькая птичка и смотрит прямо на меня несколько секунд. Я схожу с ума, представляя что это все Мия, и таким образом она хочет со мной попрощаться. Тогда я крепко зажмуриваюсь и когда открываю глаза снова, птички уже нет на балконном периле. Там пусто, также как и у меня в душе. Но внезапно меня словно озаряет. Вот оно, чего я так долго искала все это время! — Я не стану ее убивать… — Ммм, — сонный голос Пабло доносится мне в ухо. — Ты это о чем? — я слышу возню по простыням и шуршание одеяла так, если бы муж искал более удобную позицию для сна. — Свою героиню из романа. Я не стану ее убивать…