Невидимая сторона

Если вы вам не знаком термин безумие, то вам непременно нужно побывать здесь, в психиатрической лечебнице Святой Пилар на окраине Буэнос-Айреса. Здесь все пропитано безумием: обшарпанные стены, с облупившейся серой краской у основания потолка, воздух, наполненный запахами лекарств и криками сумасшедших, и даже люди, приговоренные быть запертыми в этих унылых стенах, с навешанным им ярлыком, «душевнобольные». — Мариса, — медсестра, которую я больше всего ненавижу в этом гиблом и богом забытом месте, зовет меня по имени. И все потому, что именно она делает уколы, после которых, я едва ли могу отличить реальность от моего разыгравшегося больного воображения. Я не сразу откликаюсь, и молча, стараясь продавить, продолжаю упираться лбом в оконное стекло, как-будто совершаю маленькое преступление, — бегу из этого места подальше. Мои ощущения вполне себе реальны, я даже могу почувствовать, как мои босые ноги, увязают в пожелтевшей траве. Чувствую запахи вокруг. Манящие запахи свободы. — Мариса, — на этот раз медсестра говорит и действует настойчивее, чем в первый. — К тебе посетитель. Только возможность поговорить с кем-то нормальным, вселяет в меня новые силы. Мне даже не нужно времени, чтобы собраться. Я просто приглаживаю взъерошенные волосы перед зеркалом, стараясь, не замечать впалые глаза. По местным меркам я красотка, даже один придурок из соседней палаты, не упускает возможности «потрогать себя» на сеансе групповой терапии, сверля меня своими безумными глазами. Совсем не сложно выделяться на фоне остальных девушек, если учесть, что одна из них побрита на лысо из-за своей болезни, а остальные едва ли самостоятельно найдут применение расческе. Бабульку на инвалидной коляске, вечно ворчащую себе под нос и зацикленной на чистоте вокруг, я в расчет не беру. Она не в том возрасте, чтобы бороться за пальму первенства «мисс душевнобольная». Пока я иду по коридору, в котором как в улье жужжат люминесцентные лампы, из некоторых палат раздаются крики некоторых обитателей этой тюрьмы. Не иначе, как утренний обход, время принимать таблеточки и получать болючие уколы к задницу. Черт, у меня там уже один сплошной синяк. Когда медсестра открывает железный засов, провернув ключом в замочной скважине, я вижу лицо, которое снится мне и днем и ночью. Лицо мужчины из той жизни, когда я была нормальной и неопасной для себя и для общества в целом. — У вас двадцать минут, — перед уходом медсестра ставит на стол песочные часы, словно в этом заведении не существуют электронного отчета для времени, и перебирая в руках связку, при этом напевая себе под нос какую-то неизвестную мелодию, уверенно движется в сторону железной двери. Как только в комнате начинает царствовать тишина, Пабло встает со стула и в нерешительности замирает: — Привет, — пока его губы дрожат, он тянет улыбку и старается не заплакать. — Привет, — а вот я уже плачу. Вернее, слезинка зарождается в самом уголке правого глаза, и как только я пытаюсь ее сморгнуть, она быстро катится, и дойдя до подбородка, мертвым грузом падает на пол. — Как же я скучал, — его объятия самое теплое место в этом мире, место, где я хочу остаться навсегда. Я обнимаю его за широкие плечи и ласкаю пальцами нежный хлопок его рубашками. Руки тут же чувствуют, напрягающиеся мышцы. Стараюсь запомнить его запах и глаза, выражающие невообразимую тоску. — Почему ты так долго меня не навещал? — Ты же знаешь, это не от меня зависит. Если бы я мог решать, я бы лежал рядом с тобой, в твоей палате. Он говорит, и я ему верю. Его слова словно созданы для того, чтобы меня успокоить. Мы садимся рядом, Пабло перебирает мои руки, поочередно целуя каждую ладонь. — Как ты? Твой врач говорил, что на днях у тебя был очередной панический приступ. — Я не сумасшедшая, — я возвращаю свои руки себе и глазами стараюсь найти в комнате предмет, на который я могла бы отвлечься. Пабло целует мои волосы и зарывается носом в самую макушку. Его дыхание такое теплое и такое родное. — Знаю, — шепчет он, и я снова верю. — Когда меня выпишут? Мне правда лучше! Я не причиню никому вреда, клянусь. Все хорошо. — Ты здесь, потому что у тебя была затянувшаяся депрессия, в связи с утратой матери. Ты изводила себя, едва не покончив с собой. Помнишь? Ты придумала себе несуществующую личной и назвала ее Паулой, чтобы справиться со своей болью. — Перестань говорить со мной словами моего психиатра. Я здорова, я хочу домой. Хочу жить нормальной жизнью вместе с тобой. Хочу увидеть друзей и снова писать книги. — Пока ты не готова к этому. Я высвобождаюсь из его объятий и начинаю метаться по комнате. — Откуда тебе знать??? Ты ведь не понимаешь, каково мне здесь. Я умираю в этих стенах, пойми же. Мне здесь невыносимо! — Ты ничего не помнишь? Я моргаю, стараясь, скрыть от Пабло правду. — Это не имеет никакого значения. — Имеет, потому что ты едва не убила человека. Ты больше не могла справляться с собой, со своими навязчивыми идеями и мыслями. Ты приняла таблетки… — У меня была постоянная мигрень, — я ищу себе оправдание, — обезболивающее было мне необходимо! — И именно поэтому ты запила все водкой? Я хватаюсь за голову, и тру лицо в полном неверии: — Почему я этого не помню? Почему? — Успокойся, прошу. Иди ко мне. Я начинаю рыдать на груди Пабло, пока его рубашка не пропитывается моими слезами. — Клянусь как только, тебе станет лучше, мы все начнем сначала. — Я выздоровею, — слетает с моего рта, как обещание. Он зажимает мое лицо между ладоней, и глядя мне прямо в глаза, тянет улыбку: — Я верю. Помни об этом, — его губы накрывают мои, и я чувствую непреодолимое желание почувствовать что-то большее. Снять напряжение внизу живота. — Время истекло, — назойливая медсестра прерывает наши нежности. Я не хочу отпускать от себя Пабло, поэтому, словно изголодавшаяся по ласке кошка, с закрытыми глазами продолжаю тереться носом о его колючую шею. — Вы должны подписать бумаги, доктор просил вас зайти к нему в кабинет перед уходом. — Я должен идти, — Пабло снимает с себя мои руки и отпускает, на весу целуя каждую из них. — Подожди меня здесь, ладно? Я зайду попрощаться. Я молча киваю головой и неуверенно присаживаюсь обратно на стул. Медсестра пронзает меня своим подозревающим взглядом и молча запирает за Пабло дверь. Пытаясь найти себе занятие, я глазами нахожу телефон, забытый на столе рядом с песочными часами. Он вибрирует, сигнализируя о новом сообщении. Я долго борюсь с собственным любопытством, но в итоге оно меня побеждает. Ты скоро? Я устала ждать тебя в машине. Не могу поверить в написанное, потому что, приславшая это короткое смс, записана как «Куколка». Я даже не знаю, что из этого больнее всего меня ранит. В надежде найти правду, я начинаю лезть в историю сообщений, но там пусто. Когда я захожу в галерею, чтобы просмотреть последние фото, телефон начинает вибрировать, а на экране появляется снимок девушки, стоящую в обнимку с Пабло. И эти двое явно не просто друзья, тут даже сумасшедшая разберется. Это настолько меня шокирует, что я роняю телефон на пол. Прижимая руку ко рту, я закусываю кожу, стараясь не закричать от собственной боли. — Мариса, пора возвращаться в палату. — Нет, — я поднимаю свои глаза и снова вижу медсестру. — Я должна поговорить с Пабло, он должен мне все объяснить! — Он еще в кабине доктора Фарра, и вернется не скоро, а тебе пришло время принимать лекарство. — Фарра? Рикардо Фарра? Медсестра закатывает глаза, — ну конечно, кого же еще, ты за все это время, проведенное здесь, не запомнила имени своего лечащего врача? Давай, Мариса, — медработница заметно раздражена, — не заставляй давать тебе успокоительное. — Что здесь происходит???? Я растерянно блуждаю глазами по стенам вокруг. — Я ничего не понимаю… — Пойдем со мной. — Нет, — выставленный вперед палец служит нам преградой. — Прежде, я хочу поговорить с Пабло. — Не упрямься! — Пожалуйста, — я падаю на колени, и меня накрывает истерикой. — Пожалуйста, — я еще раз прошу, только уже шепотом, потому что голос срывается из-за накрапывающих слез. — Гвидо! Гвидо! — медсестра зовет кого-то из медбратьев себе в помощь. — Срочно в комнату для свиданий, код синий, — она передает по рации, а сама наполняет шприц неизвестной мне инъекцией. Код синий, код синий, — раздается в моей голове словно колокол, а я, чтобы унять звон, сжимаю ее двумя руками и продолжаю кричать: — Пожалуйста, помогите мне. Я должна знать, должна знать!!! Я вскакиваю с колен и лечу к медсестре, одержимая собственными мыслями. На пути я случайно переворачиваю столик с всевозможными медицинскими препаратами, и все его содержимое, разбиваясь на сотни осколков, летит на пол. Когда медсестра пытается сделать мне укол, я перебарываю ее руки и инъекцию получает она, а не я. Дергая глазами, она медленно сползает передо мной по стене, пока ее глаза окончательно не закрываются. У меня нет времени, чтобы рассуждать разумно, поэтому я действую по наитию. В этот самый момент меня ведет слепая агония. Я хватаю связку ключей и бегу в сторону, где как мне кажется, должен быть выход. Преодолев несколько железных дверей, я попадаю в помещение, откуда веет холодом. Свобода уже совсем близко. Еще один засов, и я вдыхаю свежий воздух обеими ноздрями. Свобода настолько опьяняет и сбивает меня с ног, что я обессиленно падаю на асфальт. Среди серого полотна, боковым зрением замечаю, как пожелтевшая трава, пробивает себе путь сквозь плотный слой асфальта. Я тянусь руками и трогаю ее на ощупь, вдыхая увядающий запах природы. Боже, это даже лучше, чем я могла себе представить! Поднимаюсь с ног, и нахожу в себе силы бежать дальше. Бежать дальше от места, где я никогда не чувствовала себя живой. Свобода!!!!!! Мы не ценим её, когда живем в реальном мире, но как только мы ее лишаемся, это не сравнимо ни с каким другим чувством на свете. Сво-бо-да!!! — поет мое сердце, готовое вырваться из груди. *** Когда я открываю глаза, мой взгляд затуманенный. Сколько я вчера прошла пешком неизвестно, но этого хватило, чтобы добраться до дома моей близкой подруги. Пришлось ночевать прямо на улице, потому что Лауры не оказалось дома. Заметив вдалеке знакомый силуэт, я пытаюсь протереть глаза кулаком, чтобы действительно поверить в реальность происходящего. Все-таки, я лежала в лечебнице для психов, кто знает, может я безумна на самом деле? Когда блондинка приставляет к двери домофонный ключ, я осторожно кладу руку на ее плечо. Она оборачивается и ее глаза расширяются: — Мариса??? — Привет, — я падаю ей в объятия и пытаюсь не разрыдаться до такой степени, чтобы не привлекать к нам излишнего внимания. Лаура была моей подругой с тех пор, как я научилась говорить, и уж если не ей, то кому еще в этой сраной жизни я могу доверять? Дома у подруги мне впервые за долгое время становится спокойно на душе. Привычки все время оборачиваться и вздрагивать от какого-то лишнего шороха больше нет. Согреваясь чаем, я отвечаю Лауре улыбкой на улыбку. — Прости, что не навещала. Пабло сказал, что доктор запрещает все визиты, потому что они негативно отражаются на твоем состоянии. — Все в порядке. Лаура, ты должна мне помочь… — Конечно, я помогу, — это именно тот ответ, что я и ждала. — Скажи, ты помнишь как и почему меня упекли в психушку? — Да, после смерти матери, ты впала в депрессию и стала сама на себя не похожа. Забывала поесть, совсем перестала пИсать. Никому не звонила, стала замкнутой. А потом Пабло сообщил мне, что ты попала в больницу, потому что пыталась убить человека и покончить с собой. Лаура пожала плечами, — это все что мне известно. — А ты сама замечала за мной какие-то странности или вспышки агрессии? — Нет, ты просто стала замкнутой и не выходила на связь. В те редкие встречи, что нам выпадали, ты казалась подавленной, но я бы никак не назвала тебя сумасшедшей. Я протянула руку и сжала ладони подруги: — Я не сумасшедшая, Лау. Ты веришь мне? — Конечно верю, — она накрыла наши сцепленные пальцы своей второй рукой. — Я помогу тебе во всем разобраться. *** Уже прошла целая неделя, как я дышу свободой. Свобода внутри меня. Я не хотела подкидывать Лауре проблем, поэтому, заручившись ее материальной поддержкой, под вымышленным именем, я сняла номер в одном захолустном отеле. Здесь бы мне никто не помешал разобраться в правде. Ночью мне приходили видения о том, как я жила в прошлом. Короткие воспоминания о той жизни, которую я напрочь забыла. Но мне все не давало покоя одна мысль, почему я ничего не помнила? Ни о своем странном поведении, ни о своем суициде, не о том как пыталась убить человека. В поисках ответов я направилась к даме, на жизнь которой, по словам Пабло, я покушалась. Правда меня уничтожила. Бывшая соседка переехала в другой квартал, но с помощью интернета мне легко удалось ее разыскать. Из разговора с сеньорой Эрнандес, я поняла, что она ни сном ни духом не ведала о том, что я пыталась ее убить. Более того, она рассказала, что мы очень дружили и много разговаривали после смерти моей матери. Она пыталась помочь мне оправиться от этой страшной трагедии, но Пабло почему-то ужасно бесили наши разговоры и встречи. Все потихоньку начинало вставать на свои места. А когда ночью меня вновь посетили призраки из прошлого, я окончательно убедилась в том, что никогда не была безумной. Мое честное имя опорочили, и кто? Человек, которому я была готова доверить свою жизнь! Любовник не имеет никакого преимущества перед мужем, он пользуется его женой, а тот — его любовницей, это, пожалуй, обидней. Блондинка, державшая перед собой книгу, говорила в микрофон, после чего резко застыла на стоп-кадре. Я перемотала на начало, и она вновь повторила: Любовник не имеет никакого преимущества перед мужем, он пользуется его женой, а тот — его любовницей, это, пожалуй, обидней. Мануэль никогда не был тем, кем казался на первый взгляд. Добропорядочный муж, честный судья, и хороший друг без труда обыграл все так, как ему было удобно. Когда пришли результаты теста днк моего ребенка, полиции, узнавшей о том, кто его настоящий отец, не составило особого труда выписать ордер на проверку улик в доме Бустаманте. Разумеется метадон, убивший меня с первого нажатия на кнопку ингалятора, был найден в рабочем столе Пабло вместе с моим дневником. И даже здесь я промахнулась! Благодаря своим связям Мануэль провернул все так, что Пабло якобы хотел подставить его, используя записи в моем дневнике. Кто знает? Может мы оба получили по заслугам? Мы всегда мечтали о богатствах, деньгах, признании и известности. И посмотрите что вышло, наши имена у всех на устах… Экранная Мия загадочно захлопнула книгу, взяла небольшую паузу и придвинулась к микрофону: А если хотите узнать больше о том, что произошло с главной героиней этого романа, ищите его на полках в книжных магазинах вашего города. Ее смех, отплясывал румбу на моих барабанных перепонках. Господи, эта дура, укравшая мой роман, даже не удосужилась изменить название и имена главных действующих лиц. Скажите, а почему вы назвали героиню «Невидимой стороны» собственным именем, — прозвучал один из вопросов журналистов на презентации, когда я вновь нажала на «play».  Когда я писала эту историю, то пропускала ее через себя. Описывая каждое слово, я не просто погружалась в этот детективный роман, я в нем жила. Я щелкнула мышкой по экрану и закрыла вкладку ютуба. Хватит с меня этого бреда. Пришло время действовать. *** Девушка готовилась ко сну, намазывая на лицо увлажняющий крем. Краем уха она услышала посторонние шумы в доме, но не предала этому факту особого значения. Вновь уловив собственное отражение в зеркале, похлопывающими движениями, она разгладила кожу возле глаз, и хорошо рассмотрев лицо на наличие новых мимических морщинок, направилась к кровати. Ее светлые локоны разметались по подушке, едва она только коснулась постельного белья из натурального шелка. Поставив телефон на зарядку, она еще раз убедилась, что завела будильник на восемь утра и, натянула на глаза солнцезащитную повязку. В коридоре послышался звук захлопывающейся двери, и этот факт заставил девушку немедленно отложить свое отхождение ко сну. Настороженно пробираясь по полу босыми ногами, девушка приоткрыла дверь кабинета, попутно произнося: — Кто здесь? Я вызываю полицию! Пабло, это ты? На столе зажглась лампа, ослепляя своим светом глаза девушки. Мариса развернулась на высоком кресле с колесиками у основания, и протянув книгу в развернутом виде, ехидно улыбнулась: — Не подпишете? Для самой преданной читательницы, — наигранная любезность и располагающая поза не смогли усыпить бдительность Мии. Она попыталась быстро вернуться обратно в комнату, но менторный голос Марисы остановил ее в дверях: — Не торопись! — девушка уложила на крышку деревянного стола черный револьвер. — Ты ведь за этим побежала? Присядь, — она словно убаюкивала ее своим спокойным тоном, — я ведь просто хочу поговорить. Мия нервно сглотнула и присела на кресло, стоящее прямо напротив письменного стола, решив что лучше не гневить Бога. — Признаться честно, ваш план был поистине блестящим! Я аплодирую стоя. — Мариса отодвинулась на стуле чуть назад и демонстративно стала осыпать овациями Мию. — И все ведь так складно и ладно, что комар носу не подточит. Кто все это придумал? Ты? Вскинув подбородок, Мия гордо предпочла смолчать. — По глазам вижу, что ты. Пабло на такие махинации не способен. Кстати, — Мариса вновь обратилась к книге, — на тридцать первой странице есть опечатка. Даже поцелуй бывает опасен, при условие, что он настоящий. — Уволь своего редактора, при условии пишется через «и». И еще у меня есть парочка замечаний по поводу Марисы. Почему ее так мало в романе? А в последних главах, ты совсем про нее забыла? Хороший автор так не поступает. — Чего ты хочешь? Присвоить себе свою книгу? Вписать туда свое имя? Так пожалуйста, — Мия всплеснула двумя руками в воздухе, — забирай. — Нет, родная, — прицокивая Мариса медленно помотала головой, — «присвоить», этот глагол относится только к тебе, а мне бы больше подошло словосочетание «вернуть украденное». Потому что это мое, — девушка ударила себя в грудь. — Ты забрала мой роман, забрала моего мужчину, последнее кстати не так страшно, как первое. Совсем забыла, как тебе член моего мужа? — Мариса спросила совершенно невинным голоском. — И где он??? — Он в деловой поездке. — Ответ не правильный! — девушка весело захлопала в ладоши. — Так он сказал тебе, а на самом деле он… А чего это… лучше сама посмотри, — Мариса кинула через всю комнату свой телефон, и Мия словила тот прямо на лету. На экране замелькали фотографии Пабло в обнимку с какой-то красоткой. — Кстати, ее зовут, Сол. Мне тоже ее имя не нравится. Ты расстроена? — издевательски произнесла Мариса. — Неужели ты и правда думала, что Пабло тебя любит? Правда думала? — распознав в глазах Мии сожаление, девушка жалобно протянула, надувая губки. — Как мииило… — Да, мужчины коварны, и что еще хуже, они делают нам так больно своими изменами. Забыла сказать, видела твою презентацию «Невидимой стороны» и крайне не согласна с тем, как ты раскрыла читателям главный посыл романа. Эта история ни о том, что нас разделяет, а наоборот о том, что нас на самом деле объединяет. История о женщине, которою вы с Пабло обманули, запихнули в психушку… — Мариса вспомнила о наболевшем. — Знаешь, а ведь первое время я действительно считала себя сумасшедшей, но потом мои глаза словно открылись. Я благодарна вам с Пабло за то, что своими попытками свести меня с ума, вы породили необычайно-удивительную и поистине красивую историю в моей голове. Сами того не желая, вы стали участниками этого романа, а я все это время думала, что моя фантазия просто безгранична, тогда как на самом деле я писала о том, что происходило в моей реальной жизни. Чтобы обезопасить себя, мой мозг придумал себе образ Паулы, но это ведь я, — Мариса вдруг остановила свой рассказ. — Я видела вас вместе, ты садилась в машину Пабло. Это случилось на следующий же день после похорон мамы. Я все тогда поняла, но вы оба играли мной как марионеткой. Вы заставили меня думать, что мне все это показалось. Вы опоили меня таблетками и дали запить все ударной долей алкоголя, и зачем? Чтобы упечь меня в психушку??? Почему бы ему было просто не уйти от меня? Почему Пабло так поступил? Ты знаешь как это страшно? Глаза Мии засверкали от слез: — Я не знаю, — прошептала она, утирая слезы. Вдруг в коридоре послышался звук проворачивающегося ключа в замочной скважине. Глаза обоих девушек сосредоточились на двери. — Пикнешь, и я тебя пристрелю, — угрожающе процедила Мариса, сквозь зубы, указывая при этом, направленным в голову Мии, револьвером. — Мия, я дома! Ты спишь? — Зови его сюда, — Мариса перешла на шепот, и Коллучи ей сразу подчинилась. — Я в кабинете! — Что ты тут дела… — Пабло прервал свой вопрос на полуслове, когда увидел, направленный в свою сторону пистолет в руках Марисы. — Здравствуй, любимый, — она в милейшем жесте уложила голову набок, — а мы тут тебя уже дождались… — Э… — Ты что язык проглотил? — как-бы искренне удивилась Мариса. — Мариса, я прошу тебя, дай мне все объяснить, — Бустаманте пытался успокоить ее руками, но выходило только хуже. — Стой там, где стоишь! И мне не нужны твои пустые блеяния о том, как ты сильно меня любил и страдал все это время. — Прошу… — Пабло стал двигаться на нее очень уверенно, — я могу все объяснить. Мариса стала нажимать на курок, но пистолет каждый раз давал осечки. — Хватит, — вырвав из рук девушки черный револьвер, Бустаманте усмехнулся, — в этом вся ты… Видишь только то, что тебе показывают. Нашла пистолет, убедись, что он заряжен. Вот я, — он достал из внутреннего кармана своего пиджака похожий калибр, — свой всегда держу наготове. Особенно с тех самых пор, как моя безумная женушка сбежала из психушки. Дай, думаю куплю на всякий случай, — Пабло резко взвел курок, — пришло время встретиться с мамочкой, Мариса. Девушка не хотела верить в происходящее, и отчаянно мотала головой из стороны в сторону. — Почему? — вымученно произнесла она на полустоне. — Почему Пабло, почему ты так со мной поступил? — Не знаю, просто разлюбил, но ты была такой жалкой, что если бы я от тебя ушел, сразу после смерти Сони, то ты бы определенно сделала с собой тоже самое. Я слишком хорош, чтобы быть кому-то причиной для суицида, — произнес Пабло с самодовольной улыбкой, — а в психушке, ты всегда была бы под присмотром врачей. — И мои деньги стали бы твоими деньгами, — понимающе пропела Мариса, в ответ на что, Бустаманте не стал отнекиваться и честно признался: — Не без этого… Ладно, пришло время для прощальных слов. Хочешь что-нибудь сказать напоследок? — Отправляйся в ад! — выплюнула из себя Мариса, готовясь к худшему. — Только после тебя, милая, — Пабло возвел руку к выстрелу, уткнув дуло прямо к ее виску. — Стой! — прокричала Мия, все это время, находившаяся в стороне от эпицентра основных событий. — Дай мне это сделать. — Ты правда хочешь? — Всегда мечтала… — Мия уверенно перехватила пистолет, и направив его в упор головы Марисы, резко изменила направление и произвела выстрел, попав в сердце Пабло. Когда Мариса открыла глаза, она посчитала, что уже одной ногой на небесах, но увидев перед собой окровавленное тело мужа, замерла на месте. Она медленно перевела взгляд на Коллучи. Мия, дрожавшая всем телом, спокойно опустила трясущуюся руку. Пистолет с грохотом упал на землю. Она переступила через окровавленное тело Бустаманте, и молча пошла к столу, где лежал телефон. Набрав номер словно по памяти, она вдруг переродилась, облачаясь в совершенно другое состояние. — Пожалуйста, помогите!!! Бывшая моего парня угрожает мне пистолетом, она стреляла в него на моих глазах. Господи, на помощь!!! Умоляю! Мариса не успела и рта раскрыть, как Мия, вновь изменившись в своем лице до неузнаваемости, подняла пистолет, и прицелив один глаз, произвела точный выстрел. Капельки крови, словно бисер, запечатлели себя на последней странице, упавшего на пол романа, где одинокий эпиграф красовался среди белоснежного листа: Нет ничего более ненужного на свете, чем любовь женщины, которую ты больше не любишь.

Мия Коллучи