Продолжение

Я верю, мы недолго остаемся мертвы. — Грустно смотреть на эту картину, — говорит Кью при знакомстве. — Могучее боевое судно за ненадобностью идет на металлолом. Время неумолимо, не правда ли? Он бросает взгляд на неподвижного Бонда, затем переводит взгляд на картину и спрашивает: — А что видите вы? Тихий ответ Бонда звучит раздраженно и пренебрежительно. Он собирается встать и уйти, но Кью останавливает его весомым замечанием. Реакция Бонда забавна, он едва ли не груб, но за этими колкостями прячется улыбка. — Кью. — 007. Кью комфортно рядом с Бондом. Есть между ними что-то такое, благодаря чему их общение такое легкое. Это неожиданно. Кью предупреждали о 007, о том, как непросто с ним работать, и что понятие «дисциплина» ему незнакомо. Ничего из перечисленного опровергнуть он не может, но такая легкость в общении сродни чуду. — Удачи, 007, — говорит он после передачи гаджетов. — И, прошу вас, верните все в целости. Засовывает руки в карманы пальто и уходит. Губы сами собой растягиваются в усмешке, когда чуткий слух ловит за спиной тихое бормотание Бонда: — О, дивный новый мир. * * * Моя любовь, лишь ты понимаешь меня. После смерти М Кью ощущает лишь пустоту. Он работает как на автопилоте, пока после непрерывной работы в течение двух суток Мэллори не отправляет его домой. Он не помнит, как добрался до дома — значительная часть поездки прошла как в тумане. Стоя перед дверью квартиры, он долго глядит на ключ, не понимая, для чего он нужен. Когда же наконец отпирает дверь, с порога его встречает грубоватый голос: — Без паники, Кью, это я. Кью не сразу распознает силуэт Бонда на фоне окна. Но спустя несколько секунд почти приходит в себя и спрашивает: — Почему ты здесь?. — Когда я умер в последний раз, МИ-6 продала мою квартиру. А новую мне пока не подыскали. Голос Бонда звучит тихо и приглушенно, и может показаться, что он шутит, но это не так. Его взгляд устремлен на лондонское небо. Кью бросает куртку на кресло и прислоняется к стене. — Гостиница? — Небезопасно, — пожимает плечами Бонд. И говорит о чем-то еще, а на Кью наваливается усталость — он истощен не только физически. — Хорошо. Можешь занять гостевую комнату, — вздыхает Кью. Бонд кивает, что, вероятно, на его языке означает «спасибо». Кью пару минут молчит, затем понимает, что добавить нечего. Но когда направляется в сторону спальни, слышит: — Я не виню тебя, Кью. Кью замирает со слабой улыбкой. Он и не думал, что Бонд станет его винить, хотя мог бы. В конце концов, именно из-за его ошибки Силва сейчас не в подвалах МИ-6. — Ты слишком поглощен ощущением своей вины, чтобы винить меня, — произносит Кью и отворяет дверь спальни. Перед тем как войти, он бросает: — Я слишком устал, чтобы думать об этом, но завтра ты мне расскажешь, как сюда попал. Он злится на Бонда, однако усталость берет свое. Кью знает, что ответа не будет, да и не ждет его. Он не ждет, что Бонд останется — так и происходит, когда почти двенадцать часов спустя он выходит из спальни. Единственным доказательством того, что это ему не приснилось, служат беспорядочно разбросанные диванные подушки и записка под кружкой на кухонном столе. «Подумай о защите своих окон, квартирмейстер». Кью понимает, что улыбается, лишь полкружки великолепного «Эрл Грея» спустя. * * * Наполовину прочтенная повесть — как любовь, брошенная на полдороге. В следующий раз Бонд появляется в его квартире две недели спустя. Вольготно развалившийся на диване с книгой в руках, он выглядит так, будто это его собственный дом. Кью удивляется книге больше, чем появлению самого Бонда. — Никогда бы не подумал, что ты любишь читать, — Кью решает, что злиться на Бонда без толку, и вешает куртку в шкаф. — И правильно, — отвечает Бонд. — Боюсь, доказательство налицо. Бонд усмехается, резко захлопывает книгу и закидывает руки за голову. — Когда был издан «Гарри Поттер», я прочел половину книг о нем. Исключительно из любопытства, конечно же. Они меня не заинтересовали, и я бросил, но теперь, увидев эту книгу на твоей полке, решил узнать хотя бы, чем все закончилось. По пути в кухню Кью невольно улыбается. — Я бы никогда не бросил книгу на середине. — Почему? Кью оглядывается — холодные голубые глаза Бонда следят за ним с какой-то нежностью. Он пожимает плечами и неожиданно смущается. — Не знаю. Это кажется мне неправильным. Как недостроенный дом, что ли? Останешься на ужин? — Все, что угодно, лишь бы отложить доклад. Кью закрывает холодильник и бросает Бонду меню ресторана. * * * Самая главная новость: я начал свое сочинение. Я назвал его секстет «Облачный атлас». Когда пять дней спустя Кью сидит за ноутбуком и, слушая музыку, работает над личным проектом, Бонд входит в окно. В первый раз он объявился, когда Кью уже был дома, и на какой-то миг того охватывает паника. В ответ на раздраженный взгляд Кью Бонд лишь усмехается. — Тебя убьет, что ли, если ты войдешь в дверь? — Я не был уверен, что ты дома, — Бонд раскатывает подвернутые рукава и подходит к Кью. Присаживается на противоположный конец дивана и, развернувшись, опирается спиной о подлокотник. Диван длинный, но Бонд все равно касается ботинками бедра Кью. От этого нехитрого движения по спине бегут мурашки, и он отвлекается, переведя взгляд на недостаточно чистую обувь агента. Бонд закладывает руки за голову и, игнорируя возмущение Кью, спрашивает: — Что слушаешь? С Бондом спорить бесполезно. Только М могла одержать верх в споре с ним, да, пожалуй, еще Мэллори, впрочем, гораздо реже, чем она. — Секстет «Облачный атлас», — не отрываясь от клавиатуры, отвечает Кью. — Никогда о нем не слышал. — И не мог. Это раритет. Я купил его в небольшом магазинчике в центре Лондона. Таких во всем мире только шесть. — А ты ценитель классической музыки, да? Кью косится в сторону Бонда. — Как ни странно, но нет. Я заглянул в магазин лишь потому, что услышал музыку с улицы, и она показалась мне знакомой. Закончилось тем, что я ее купил. Пришлось ее оцифровать, ведь проигрывателя у меня нет. — Слишком много суеты вокруг одной пластинки, — комментирует Бонд и вряд ли ждет ответа, потому Кью молчит. Он снова погружается в работу и едва слышит тихое: — Мне она тоже кажется знакомой. Кью удивленно поднимает взгляд, но глаза Бонда прикрыты. На его лице отражаются и грусть, и наслаждение, и, кажется, немного счастья. Кью улыбается и возвращается к прерванной работе. Ни один из них не произносит больше ни слова. В час ночи Кью замечает, что Бонд заснул. Кью не слышит его дыхания, пока не отключает музыку и ноутбук, хотя видит, как грудь его поднимается и опускается. Ему любопытно, видел ли кто агента таким, особенно после того, как он стал 007. В большинстве случаев 007 не спит в присутствии посторонних, а если и засыпает, то пробуждается от малейшего шороха. Но сейчас Бонд не просыпается даже когда Кью уходит и возвращается с пледом. Сердце Кью трепещет при мысли, что Джеймс Бонд ему доверяет. Укрыть Бонда пледом — задача трудная и чревата последствиями, поэтому он просто кладет его на спинку и уходит в спальню. * * * На данный момент своей жизни я понял одно: нашим миром движут те же невидимые глазу силы, которые заставляют биться и наши сердца. На следующий день Бонд отправляется в Южную Америку. Это его первая миссия со дня гибели М, и, похоже, нынешнему М нелегко. Кью тоже волнуется — ему кажется, что еще слишком рано отправлять Бонда обратно в поле. Внешне кажется, что он в порядке, но после первой ночи в квартире Кью они больше не обсуждали произошедшее в Скайфолл. Бонд держит все в себе, и с этим приходится мириться. За три неполных дня его дважды ранили, один раз почти убили, он собрал огромную коллекцию ссадин и синяков и чудом избежал похищения. Бонд стоит в пустой ванной и перевязывает раненую руку. — Хочешь, чтобы тебя убили? — спрашивает его Кью. То же самое он спрашивал после того, как Бонд прыгнул с высоты и лишь удачное приземление на грузовик помогло избежать переломов. Тогда он был раздражен. На этот раз он действительно спрашивает. Бонд отвечает не сразу. Кью слышит, как он поправляет одежду, прежде чем выйти из уборной, и бормочет: — Королеве и Стране этого уже недостаточно. Кью шумно сглатывает и надеется, что Бонд не слышал. — Тогда возвращайся и уходи на покой. Не позволяй им убить тебя, 007. Агент не отвечает, лишь тихо смеется, и Кью отпускает его. Еще два дня спустя Бонд исчезает во время перестрелки. Когда связь обрывается, Кью замирает в абсолютной тишине, даже не дышит, пытаясь расслышать хоть что-нибудь. Дыхание возвращается с джеймсовым блядь, захлебнувшимся от боли. М пытается успокоить его, напоминая: это же 007, он время от времени пропадает — но безуспешно. Кью старается не паниковать. Он идет домой и честно пытается заснуть, но всю ночь перед его глазами лицо Джеймса. На следующий день он не в состоянии что-либо делать. Остается на ночь, но М в итоге отправляет его домой. У Кью нет сил спорить. * * * Ищи меня под звездами Корсики, где мы впервые поцеловались. Кью снится незнакомый мужчина. Высокий красивый блондин с заразительной улыбкой. Кью видел его несколько раз, в разных местах, но неизменно что-то читающим. На таком значительном расстоянии трудно разобрать написанное, но в одном Кью уверен — это письма. В последний раз он видит его в пустой комнате, одежда и руки — в крови, и он снова читает письмо. Слезы катятся по перепачканному кровью лицу. Отчего-то Кью знает, что это его вина. Он делает шаг вперед и обнимает незнакомца за плечи, крепко-крепко. — Все хорошо, — шепчет он. Слова приходят ниоткуда, но он знает — они правильные. — Это еще не конец, вы снова встретитесь. Кью медленно просыпается. Свет ослепительного полуденного солнца бьет в глаза, и вместе с ним в сознании поселяется спокойствие, несмотря на тревожный сон. — Хочешь чаю? Кью распахивает глаза и приподнимается на локтях. Джеймс сидит на кровати — он ранен и весь в бинтах, но живой. — Ты жив! Вопреки ожидаемой насмешке, Джеймс просто улыбается. — Слышал, ты волновался обо мне. Кью не знает, что сказать, и тянется к чашке на тумбочке. Чай едва теплый, но каким-то чудом Джеймс сумел заварить его любимый «Эрл Грей». Дождавшись, пока кофеин наполнит тело, он вдыхает аромат бергамота и спрашивает: — Что ты тут делаешь?.. — Тут — в смысле, почему я в твоей постели или в твоей в квартире вообще? — И то, и другое — не задумываясь, отвечает Кью. — Как я уже сказал ранее, слышал, что ты беспокоился за меня, — все же ухмыляется Джеймс. — И… все? И ты лично решил удостовериться, что я не потерял сознание от почечной недостаточности? — Что-то вроде того. Что касается постели... — Бонд резко разворачивается и сжимает коленями его бедра. Он так близко, что Кью чувствует его дыхание на своих губах. — Ты можешь проверить сам. Кью ахает, когда Джеймс целует его — язык Бонда скользит по его зубам, и Кью кажется, что он тает. Он едва замечает, как кружка исчезает из его ослабевших пальцев, в следующую секунду по волосам скользит чужая мозолистая рука, и он вцепляется в спину Джеймса. Джеймс. Когда он — Бонд, агент 007 — успел стать для него Джеймсом, проведя в его доме лишь какое-то время? Джеймс отстраняется через несколько минут — потемневший взгляд, сбитое дыхание. — Как давно я об этом мечтал, — у него хриплый, сексуальный голос, и Кью теряет остатки разума. — Почему же не делал? — выдыхает Кью, а затем добавляет увереннее: — Черт возьми, ты целуешь всех, кто тебе нравится. Бонд смеется, но ответ звучит серьезно: — Только не с тобой. Тут нужны усилия посущественней. На языке вертится тысяча и один вопрос, но Кью тянется к Джеймсу и крепко обнимает его. Джеймс прижимает его к себе и тянет на середину кровати. Это как встреча после очень долгой разлуки, словно прошли годы, а не пара дней. Это не начало, это — продолжение. Кью чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, и пока они еще не проложили на его щеках соленые дорожки, он тихо шепчет: — Ты не заводишь отношений, Джеймс. Джеймс целует его шею, вздыхает, ощущая легкую влагу, и признает: — Хм. Так и есть. Тогда мы назовем это как-то иначе. Кью смеется и увлекает Джеймса в новый поцелуй. * * * В такие мгновения я слышу твое сердце так же четко, как свое, и понимаю, что разлука — это иллюзия. На следующее утро голова Джеймса покоится у Кью на груди, над самым сердцем, и Джеймс рассказывает об М. Все — начиная с первой встречи и до самой ее гибели. Кью не перебивает, только осторожно водит руками по спине и волосам Бонда. Он знает, Джеймсу нужно, чтобы его выслушали, и он слушает. Когда Джеймс заканчивает рассказ, несколько минут они лежат в тишине. Затем Кью целует Джеймса в лоб и тянет за собой в душ. Джеймс не завершил свою миссию. М позволяет ему отдохнуть всего один день и снова отправляет в Аргентину. Когда Джеймс выходит из самолета, в наушнике — через полмира от него — раздается голос Кью: — Готов? — Да, — уверенно отвечает Джеймс, и Кью верит. Дух М отпустил его, и у Джеймса новое направление, заданное Кью. — Береги меня, Кью. — Как всегда, 007. Они оба знают, что это обещание, которое сдержать невозможно. В поле нет никаких гарантий даже для такой пары как Кью и Джеймс Бонд. Обещание доверия. Важно просто то, что Джеймс может доверить ему свою жизнь. И что не упрекнет, если тот подведет. Когда пару дней спустя Джеймс входит в отдел Кью вернуть то, что осталось от гаджета, тот приветствует его простым: — С возвращением. Джеймс отвечает ему легкой улыбкой — он знает, что настоящий конец для них не настанет. * * * Я верю, что нас ожидает другой мир; лучший мир. И я буду тебя там ждать.