Фантасмагория

Саймон не понимает, что он вообще забыл здесь, в этой школе, работая учителем. Ну чему может научить человек, десять лет назад умерший от передоза наркотиками? Наверное, единственное, почему он ещё не бросил эту работу — нелепая влюбленность в своего ученика. Мало того, что он влюбился в парня, который младше него на двенадцать лет, дак ещё и в такого, как Кирен Уокер. " Ты — чертов педофил, Саймон», — думает мужчина. На подростка даже смотреть больно и, естественно, ни о каких отношениях и прикосновениях и думать не стоит. Кажется, если коснуться — парень разобьётся, как бокал, выскользнувший из чьих-то уставших пальцев, и собрать его заново будет невозможно. Кожа у Кирена белая, словно мел, даже почти прозрачная — сквозь неё отчётливо проступают голубые вены. И это в какой-то степени даже мило. (Каждый раз, как мужчина видит это, непроизвольно хмурится и закусывает губы. Его то угольно-черные вены, которые он всегда прячет под рукавами рубашки, выглядят отвратительно.) Запястья подростка слишком тонкие, на них — вертикальные шрамы от ножа, правда, уже превратившиеся в уродливые рубцы. Монро никогда не спрашивал об этом, да и если спросит, Уокер вряд ли ответит. Но даже это кажется Саймону совершенным. Кирен Уокер — его личное божество. Иногда даже кажется, что парнишка фантасмагория, словленная после принятия очередного наркотика. В такие моменты безумно хочется убедиться в обратном — прижать кареглазого к себе, смять губы в жестком поцелуе, чтобы он болезненно зашипел — галлюцинации ведь не могут испытывать боль. Но мужчина никогда не сделает этого, даже при всём своём огромном желании. Потому что он боится сломать мальчишку, боится сделать ему больно. Или всё дело в возрасте и в том, что они оба парни? Он и сам не понимает толком. Очевидно одно — к Рену его тянет. И тянет настолько сильно, что хочется выть. Однако, даже исключая всё вышеуказанное, есть ещё одна «маленькая проблемка». Он — зомби. *** Желудок скручивает резкой болью — как обычно пришлось есть человеческую еду, притворяясь нормальным. Саймон склоняется над раковиной и кашляет кровью, стараясь привести организм в порядок. Черные капли попадают на белый кафель, создавая яркий контраст, оставляя разводы и подтёки. Монро вытирает губы тыльной стороной ладони, а затем его взгляд падает на зеркало. В гроб краше клали, ну честное слово. Мертвенно-бледная кожа (тональный крем он уже успел смыть), бесцветные глаза — на его лице единственным более менее ярким пятном являются бледно-розовые губы. И сейчас эти самые губы искривлены в болезненной усмешке. Пора принимать лекарство. *** Кирен еле переставляет ноги от усталости. Сегодня в школе их загоняли по полной. Две контрольные в один день, забег на 3 километра по физкультуре, да ещё и украшение зала к какому-то празднику… Парень тяжело вздохнул. Ещё и одноклассники привязались — всё уговаривают его сходить с ними на вечеринку в эту субботу. Под уговорами Лии и Бойда (- Хэй, чувак, хватит сидеть дома, пошли с нами.) пришлось сдаться и пообещать, что он всё-таки придет. Хотя идти туда желания нет совсем. *** В квартире слишком шумно — Саймону абсолютно не нравится. Громкая музыка неприятно бьёт по ушам, да и люди вокруг — по большей части пьяные или под наркотой. Он брезгливо морщится, смотря на парня, который беззастенчиво трахает девушку прямо посреди комнаты. От-вра-ти-тель-но. Монро так увлекся созерцанием «прекрасного», что только отменная реакция позволила поймать врезавшегося в него Уокера. Парень смущенно покраснел, неловко улыбаясь и рассыпаясь в извинениях. Что удивительно, его взгляд был абсолютно ясным, и это странно порадовало мужчину. Не слушая, что говорит ему Кирен, Саймон бережно обхватывает его запястье и ведёт прочь из толпы. Задумываться над тем, что он делает, Монро не спешил. Несколько долгих минут — и они оказываются на лестничной площадке. Голубоглазый тянет парня к лифту, а тот и не думает сопротивляться — покорно идёт следом. *** На крыше хорошо — ветер приятно холодит кожу, и Саймон довольно жмурится, на несколько мгновений словно выпадая из реальности. Кирен старается осторожно вытащить своё запястье из хватки чужой руки, но у него не выходит — пальцы мужчины держат крепко, не желая отпускать. Они сталкиваются взглядами, и Уокер смущается ещё больше. " Учитель — красивый» — думает парень.  — У вас руки холодные, — Кир не знает, зачем говорит это. Может, чтобы просто заполнить неловкую для него тишину… Монро говорит совсем тихо, еле слышно:  — Зато ты — тёплый. Желание вырвать запястье из плена чужих пальцев сходит на нет. *** За спокойной беседой обо всём на свете Кирен теряет счёт времени, а когда всё-таки отрывает глаза от мужчины и смотрит в небо — оно уже покрыто мерно сияющими звёздами. В сочетании с огнями ночного города это выглядит невероятно, и парень не может сдержать восхищенного вздоха.  — Завораживает, да? — Саймон приобнимает подростка за талию, внимательно следя за его реакцией. Хочется отдёрнуть себя и сказать, как собаке " фу, Саймон, плохой мальчик», но мальчишка так близко и он такой теплый, что сил сдерживаться нет. Уокер медленно кивает и старается успокоить сбившееся с привычного ритма сердце.  — А меня больше завораживает звучание твоего сердца. Моё-то не бьётся уже почти одиннадцать лет. Мужчина ожидает чего угодно — от того, что парень отскочит в испуге (в том, что тот сразу понял, о чём идёт речь, Монро не сомневался), до слов, что это не смешная шутка. Но последовавшие за этим признанием слова Уокера поразили:  — Как вы умерли? Брюнет задирает рукава рубашки, открывая вид на черные метки от игл шприцов.  — Переборщил с героином. А может это был и не героин, чёрт его знает. Хотя, если честно, я хотел, чтобы меня спасли тогда. Или уж не воскресать вовсе. Тёплые подушечки пальцев почти невесомо проходятся по шрамам, которые уже никогда не заживут.  — А у меня всё совсем не так, — шепот едва на грани слышимости, — я не хотел, чтобы меня спасали. Когда отец нашёл меня, было уже слишком поздно. И я бы был рад этому, если бы не пришлось снова возвращаться в мир живых. Саймон ошарашен — подобного он точно не ожидал.  — Но твоё сердце…  — Второе поколение. Думаю, вы понимаете, о чём я. Да, мужчина понимает. Через 4 года после первого восстания произошло второе. Но власти предпочли замять это — им хватило паники и после первого. Поэтому об этом были осведомлены лишь единицы. Но люди не очень хорошо умеют держать рот на замке. В отличие от первых, восставшим второго поколения не требовалось лекарство — они остались в трезвом уме и светлой памяти. Да и организм их функционировал почти так же, как у живых.  — Значит, — осторожно начал Саймон (он решил — либо сейчас, либо никогда), переваривая полученную информацию, — если я сейчас скажу, что ты мне нравишься, ты не сильно испугаешься?  — А у меня есть причина вас бояться? — Кирен вопросительно смотрит на мужчину, слегка улыбаясь. — Кроме того, как можно бояться человека, в которого влюблен уже два года? Саймон закрывает глаза рукой и тихо смеётся. Оказывается, всё было так просто… Уокер тянет мужчину на себя, и убирает его руку от лица. Мгновение — и Рен накрывает губы Монро своими. ***  — Может, хватит уже? — кареглазый обреченным взглядом смотрит на руки Саймона, покоящиеся на его талии.  — Нет, — Уокер уверен, что мужчина сейчас улыбается. — Ты тёплый.  — Я ненавижу тебя, — бормочет Кирен, поудобнее устраиваясь в кольце чужих рук. Хотя это, конечно же, неправда.