Valentine

Звон будильника, черт, очередной понедельник. Поборов желание уснуть обратно, кудрявый протер глаза, подходя к календарю. Зачеркнув очередной квадратик, он посмотрел немного вперед и ругнулся. День тупых розовых открыточек уже был в пятницу. Эштон никогда не понимал этого праздника. Зачем нужен один день в году, чтобы показать кому-то свою любовь глупой бумажкой в форме сердечка или розовым медведем? Он вздохнул, ну, его хотя бы не заботит выбор подарка своей второй половине, как его лучшего друга, который сейчас в школе только и будет, что говорить о волшебной-прекрасной-хорошей Ви. Иногда кудрявому казалось, что благодаря этой особе он теряет друга. По дороге в школу, Эштона чертовски тошнило, потому что все витрины магазинов уже пестрили красными и розовыми праздничными упаковками с надписями «я люблю тебя». Ирвин так сильно закатывал глаза, что казалось, они не вернутся обратно. Школа ничем не радовала: все уже было завешано розово-красным серпантином, а девочки из младших классов продавали печенье в форме сердечек за доллар. Все девушки вокруг обсуждали, что они хотят получить и кому будут отправлять свои валентинки. — Эш, — окликнул кудрявого знакомый голос. Эх, ну хоть лучший друг развеет эту розовую тоску. — Кэл, вытащи меня из этого розового дерьма, — жаловался парень, обнимая друга и пожимая его ладонь. — Да брось, это довольно мило, — усмехнулся парень, пока они направлялись в класс. — Это довольно противно, — буркнул кудрявый. — Эштон собирается быть букой до конца недели, потому что у него нет пары, бу-бу-бу, — дразнил кудрявого Худ, за что получил по затылку. — Совсем не поэтому! — оправдывался кудрявый, точнее, это выглядело как оправдание, но Ирвина этот праздник раздражал и, правда, не из-за того, что он был один. Даже если бы у него был кто-то, это бы вряд-ли что-то поменяло. — Да, да, да, — смеялся Калум, плюхаясь за соседнюю парту. — Если я не найду тебе никого до пятницы, то подарю тебе розочку, потому что я люблю тебя. — Конечно, а потом твоя девушка утащит тебя в какое-нибудь розовое логово, — подметил кудрявый. — Не ревнуй, бука, моей любви хватит на обоих, — утверждал Худ, а потом резко обнял кудрявого, теребя за щеку, что тот рассмеялся. Хорошо, Калум Худ определенно умеет поднимать настроение. Брюнет считал, что самое хорошее для мира, что он может сделать, это заставить Эштона смеяться, потому что его смех это что-то прекрасное. Уроки прошли довольно неплохо, но самая ужасная пытка началась в кафетерии, когда Ирвин даже не ждал ее. Ви, черт ее возьми. Девушка сияла, подсаживаясь к Калуму и обнимая его, как будто она прилипла к нему. Казалось, что Худ накачал свой пресс только из-за того, что она постоянно виснет на нем. — Милый, — протянула она. — у нас уже есть какие-то планы на праздник? — Эштон захотел выплюнуть салат, праздник блин придумали. — Привет, Ви, — выдавил кудрявый приветственную улыбку, когда девушка повернула свой взгляд на него. Она не ответила, но да Эштон и не особо ждал. — Конечно, — улыбался Калум, обнимая ее в ответ. — Это какой-то ресторан, да? — заулыбалась девушка. — Это сюрприз. — девушка чуть не завизжала от ожидания своего долгожданного подарка. Как будто это был ее день рождения, а не глупый день Святого Валентина. Эштон только фыркнул со смешком, потому что на самом деле Худ еще вчера ему говорил, что без понятия, что можно сделать. — Знаешь, я совершенно случайно узнала, что Джейкоб подарит Мэри кольцо из магазина на центральной улице! — буквально воскликнула она, добавляя «милые» смешки. Это, конечно, был не намек. Этот магазин на центральной улице был самым дорогим ювелирным в городе. — Он собирается сделать ей предложение? — приподнял бровь Худ, а Эштон хмыкнул его доверчивости. Иногда Ирвин, правда, не понимал, как Калум может на замечать или отрицать так много. — Нет! — тут же как будто испугалась девушка. — Почему если кольцо, то сразу предложение? Можно же дарить кольцо и просто так. — хмыкала девушка, Худ только пожал плечами, сдвигая брови. Он, кажется, начал думать над ее словами. — В общем, я уже не могу дождаться, пока, сладкий, у меня тренировка. К всеобщей радости, наверное, она ушла. — Черт, Эш, я понятия не имею, что делать и дарить. — безнадёжно плюхнулся головой на стол брюнет. — А что бы понравилось тебе? — улыбнулся кудрявый. Сначала он находил эти отношения забавными, но потом ему стало жалко Худа. — Не знаю, мне ничего не надо, — пожал плечами Худ. — но посмотри, я же не могу ничего ей не подарить. — вдыхал брюнет, начиная есть картошку Эштона с задумчивым взглядом. — Ты же и так даришь ей свое время, что ей еще нужно? — Черт, может, кольцо не такая безумная идея? — Нет, это очень безумная идея. Мне кажется, что она будет плакать, потому что теперь у нее будет такой же подарок как у Мэри, — приметил Ирвин. Ему очень хотелось засмеяться по этому поводу, но Калум уже говорил ему не делать этого. Ну, а кудрявый уважал слова Худа, хотя не уважал вкусы. По-крайней мере, в людях. — Мне казалось, что сейчас это был намек, — почесал затылок кареглазый, задумчиво прикусывая губу. — Это был намек на то, что твой подарок должен быть лучше, — усмехнулся Эштон. — Ебать, ты понимаешь девушек гораздо лучше меня, почему у тебя все еще ее нет? — наклонил голову Худ, выглядя немного потерянным. Кудрявый только хмыкнул, пожимая плечами в ответ. *** — Давай, я не уйду, пока ты не отправишь кому-то эту несчастную валентинку! — настаивал Худ, пока они стояли у ящика «Писем любви». Это была такая идиотская затея. — Кому я ее должен отправить, а? Если я захочу кому-то сказать, что я его люблю мне не нужна будет розовая картонка и 14-е февраля для этого. — ворчал кудрявый, наотрез отказываясь. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я не отстану? — повел бровью брюнет. Кудрявый вздохнул, он знал. — Я ненавижу тебя, Худ, — Эштон взял эту дурацкую валентинку из его рук, что-то быстро черкнул и кинул в ящик. — Ты любишь меня, Ирвин, — улыбался брюнет, на что Эш только закатил глаза, а Худ сильно прижал его в объятие одной рукой. — Видишь, это было легко. Я, только из-за доброты душевной, не буду пытать тебя, кому она. *** — Калууумчик, я просто не могу дождаться, что мы будем делать? — Ну, я могу отвести тебя куда-нибудь, мы можем позависать дома , — пожимал плечами кареглазый, пока девушка нахмурилась, сидя на его коленях. — Дома? Серьезно? И чем ты предлагаешь заниматься? — Разве это важно? — теперь нахмуривался брюнет. — Да, это очень важно! — девушка неожиданно встала. — Как насчет кино? — Кино?! — она, кажется, начинала злиться, а Худ не понимал причины. — Ты смеешься, да? — Нет, а что в плохого в кино? — сдвинул брови Калум, она определенно хочет испортить все настроение. Что-то было не так, но до Худа упорно не доходило что. — Это просто кино, — выдохнула девушка. — не думала, что ты такой, лучше я пойду на вечеринку Криса! — повысила она голос, уходя. Первую секунду Калум думал ее остановить, но потом понял, что просто не хочет, и дал ей уйти. Зачем такой человек, который не готов просто проводить с тобой время? Поэтому Худ отправился к тому, кто всегда был готов. Эштон сидел и смотрел какой-то фильм на своей кровати с ноутбуком. Завтра он будет делать тоже самое, скорее всего. Этот дурацкий день Валентина ничем не отличался от другого и почему все устраивают из этого драму. Начал раздаваться какой-то странный звук, что напряг кудрявого. Что-то скрипело, и казалось, как раз под его окном. Погода была теплой, поэтому оно было открыто, и что-то определенно происходило за ним. Осторожно кудрявый приближался к окну, как в комнату упала бутылка виски. А за ней «упал» и Калум Худ. — Как можно быть таким долбоебом, Худ? — смеялся Ирвин. — В честь чего бухаешь? — Я такой тупой, я навсегда останусь один, Эш, — шептал он, и Эштон понял, что ему плохо. — Эй, что случилось? — кудрявый присел рядом с ним на пол, внимательно оглядывая его лицо. Это слезы или ебанный дождь? — Я идиот, никто никогда не захочет быть со мной, — жаловался парень, шмыгая носом. Эштон просто не мог понять, это из-за того, что его продуло или он, правда, плачет? — Так, спокойно, — кудрявый обхватил его плечи. — даже не думай разводить слезы, ясно? — Отъебись, Эш, мне хуево, — Худ, пошатнувшись, встал с пола, он упал на кровать, обнимая бутылку виски. — Знаешь, бухать в четверг из-за того, что ты идиот, это уже слишком, — мягко говорил Ирвин, присаживаясь рядом. Худ просто протянул кудрявому бутылку. — эээ, Худ, я не собираюсь бухать. — Просто ты такой зануда, когда трезвый. — наклонил голову Калум. — если ты не выпьешь, я не буду разговаривать с тобой. — Серьезно? Я уже говорил, что ненавижу тебя? — Эштон все же взял бутылку из его рук, делая глоток, немного морщась. — Уже третий раз, за последние два дня, — заметил Калум. — я не настолько тупой, чтобы забыть. — Я выпил, ты скажешь, что случилось, или так и будем заниматься оскорблением тебя? — усмехнулся Ирвин, а Калум улыбнулся в ответ. Почему со всеми не может быть так легко, как с этим кудрявым? Казалось, что он был единственным человеком, к кому Худ всегда мог прийти и все доверить. А Эш мог понять. Калум любил свет, что был в его глазах, а Эштон любил темноту в его сердце. Худ начал двигаться, чтобы положить голову кудрявому на колени и, пару раз вздохнув, начал все же говорить. Черт, Эштон так мягко поглаживал его волосы, что иногда слова забывались. — Я был таким идиотом, что предложил ей посмотреть завтра кино, а она начала кричать, что разочарована во мне. — ему даже не нужно было говорить имя, Ирвин все прекрасно понимал. Зеленоглазый только хмыкнул в ответ. — Было бы удивительно, если бы она не сделала этого, — пожал плечами Эштон. — Почему ты даже сейчас делаешь вид, будто все знаешь, Ирвин? — Калум резко повернулся, полностью лежа на ногах Эштона, но теперь и смотря прямо на него. — Даже не пытаюсь, — поднял руки в знак капитуляции кудрявый. Но он понял только сейчас, для чего Калум общался с этой девушкой. Он боялся остаться один. Скорее всего, он видел, на самом деле, чего она добивалась, но просто не хотел думать об этом. — Кому я буду нужен, если я не смог удержать даже ее, а? — всхлипнул брюнет. — У меня нет ничего, кроме любви. — Вообще-то это очень много, так что, мне кажется, тебе стоит поберечь ее для того, кто достоин ее, — мягко говорил кудрявый, поглаживая снова волосы Калума. — Кажется, таких людей уже не осталось, — пробормотал парень, вздыхая. Эштон же хотел стукнуть его за это, ну, как бы, он сидит тут. Почему Эштон не достоин? — Может, тебе стоит подождать или получше посмотреть вокруг? — он не удержался от намека на себя, но надеялся, что Худ не поймет его. Калум затих, только дыша. — Я знаю. — неожиданно повернулся Калум на него, смотря карими глазами прямо на его лицо. — Что ты знаешь? — Кто достоин моей любви, я с каждым днем все больше и больше влюбляюсь. — А что этот человек думает об этом? — старался не ревновать Эштон. Он бы правда был рад, если бы Худ встретил достойного человека, все его бывшие были такие дерьмовые. — Он говорит, что ненавидит меня. — Худ усмехнулся с горькой улыбкой на лице, делая еще глоток виски. — Это чушь, никто не ненавидит тебя, Кэл, — вздохнул Эштон, смотря на своего пьяного друга. — Ты ненавидишь меня, — посмотрел на него Худ, пока, казалось, что в его глазах переливается туда-сюда виски. Эштон замер, смотря на его лицо. Он вообще не мог понять, что он думает или чувствует по этому поводу. Ирвин взял бутылку виски из рук друга и сделал довольно большой глоток, поморщившись, он резко выдохнул. — Худ, я не понимаю, что ты имеешь в виду, — вздохнул Эштон, жалобно посмотрев на брюнета. — Можно я тебя поцелую? — смотрели на него карие глаза. Ирвин быстро заморгал, пока Худ не отводил взгляда и начинал приподниматься на локтях. — просто скажи «нет», — шептал кареглазый, приближаясь к лицу Ирвина. — Не могу, — так же прошептал Эштон, растерянно смотря на Худа. Он положил одну руку на шею парня, а другую на его щеку и накрыл поцелуем. Сначала Эштону казалось это чертовски странным. Сама мысль, что его целовал его лучший друг, пугала его. Прикосновения Калума как будто смешивались с ДНК Эштона. Его губы были такими мягкими, что, забывая о том, что это был Калум, Ирвин углубил поцелуй. Он положил руку на талию Худа, нависая над ним, не разрывая поцелуя. Правда, дышать было довольно тяжело и он оторвался, с волнением и страхом смотря на Худа. Что если они после этого не будут друзьями? Калум только промычал, обвивая свои руки вокруг шеи и затылка Эштона, призывая лечь рядом, что он и сделал. Калум положил голову ему на на грудную клетку, прикрывая глаза. Сердце Эштона же колотилось как бешеное, но он не понимал от чего. Дыхание кареглазого рядом было таким медленным и размеренным, что его дыхание постепенно тоже успокоилось. Он прикрыл глаза, начиная засыпать. — Ты охуенно целуешься, почему у тебя все еще нет девушки? — бормотал Калум куда-то в футболку зеленоглазого. — Потому что у меня есть ты, — прошептал Эштон, перед тем как заснуть.

***

Когда он проснулся, то Калума уже не было. Он, наверное, ушел в школу, ведь знал, что Эштон собирается прогулять сегодня ее. Он просто боялся, что его вырвет из-за всего этого розового дерьма. Ирвину было страшно, ушел ли он потому, что нужно в школу, или потому, что испугался. Черт, Ирвину было самому до жути страшно, но он не хотел, чтобы их дружба закончилась. Они вместе были чем-то таким же бесподобным, как какое-нибудь Египетское золото. Такие пустяки не могли разорвать их. Ирвин даже боялся написать Калуму. Правда, ближе к вечеру, раздался звонок в дверь. Когда Эштон увидел за ней Худа, он не удержался от: — Ну ты и долбаеб, — протянул кудрявый. — Это тебе, — Худа было почти не видно из-за какой-то красно-розовой кучи, где были шарики, плюшевый медведь, даже какие-то печенье или пирожные. — Ты издеваешься надо мной, — смеялся Ирвин. — Я просто хотел подарить тебе это, — серьезно сказал Калум. — прекрати ржать, Ирвин! — Ты такой идиот, — усмехнулся кудрявый, пытаясь обогнуть все эти розовые подарки. — Ненавидишь меня, да? — Я люблю тебя, и можешь выкинуть все эти воздушные шары, плюшевых медведей и эклеры. — улыбался Ирвин, ну, этот парень был просто очарователен. — Тогда у меня не останется ничего, кроме любви, — шептал Калум, как будто это было страшно. — Мне не важно это, ясно? Просто поцелуй меня еще раз, — хмыкнул Эштон, а лицо Калума озарила улыбка. Он же не мог отказать кудрявому. Тому, кто, оказывается, так шикарно целуется. Неожиданно Ирвин оторвался, говоря: — Нет, эклеры оставь, я хочу есть, — Калум вздохнул, улыбаясь, этот парень был таким очаровательным. — Я люблю тебя, Эш. — Говори мне это не только в день Святого Валентина. — Я буду говорить это каждый ебанный день.