Я злой до мозга костей. Чего мне не стоило бы делать, я сделаю. Говорят, я эмоционален, То, что я хочу сберечь, я убью. Это ли настоящий я? Twenty one pilots — Fairly Local
Ноябрь очень быстро взял на себя все обязанности осени, от чего мне пришлось сменить любимую кожаную куртку на ярко-красное пальто. Я люблю ноябрь за его мрачность, некую мистичность и туманность, за то, что это мой месяц, так как я родилась в ноябре и, по обыкновению, проводила весь день в таверне. Но в теперешней жизни мой день рождения приходился на июнь, и радоваться я могла ноябрю только в своих мыслях. Но даже последний месяц осени не принёс мне облегчения. Я всё еще была на взводе из-за случившегося: после того, как узнала от Ваала о том, что Лилит осведомлена моим появлением на этой грешной земле, я жила, прислушиваясь к каждому шороху и подозрительному звуку. Дело даже не в том, что я боялась — а я, наверное, боялась, — а, скорее, в моей готовности к этой встречи. Я хотела быть подготовлена к будущему приёму у Королевы. Хотела быть готовой умереть от её руки, если придется. Но пока я этого чувства не испытывала, а только была слишком подозрительной и осторожной. А ещё тряслась от того, что ублюдок, сдавший меня, бегал по Земле вполне дышащий и невредимый. Я верила словам Ваала, но легче от этого не становилось. Поэтому я твердо решила, что мне нужно поскорее сменить место жительства. Не только для того, чтобы Лилит меня не нашла, но и чтобы сохранить жизнь семье моего сосуда. Кстати, об этом. В самом начале для меня это было огромной проблемой, которую я не знала, как решить. Вселившись в тело девчонки, я даже не предполагала, что попаду в такую семью. Здесь меня любили. Конечно, не совсем меня. Любили свою дочь и то, кем она стала после аварии. Маргарет Шейд умерла под колёсами автобуса, а я, вселившись в её тело, возродила девушку из мертвых. Семья получила её живую, а я получила семью. Они любили её новую усовершенствованную версию; они были рады тому, что дочь осталась жива. Я думала о том, что, может, стоило их убить. Ну, как только я заняла это молодое, девичье тело. Освободить этот сосуд от прошлых семейных уз и зажить себе спокойно где-нибудь в большом мегаполисе, где возможность найти меня равнялась бы, скажем, процентам десяти — вот, что я думала в тот момент. Но спустя пару дней после того, как вырвалась из жарких объятий Ада, подняла тело Маргарет с земли, пока шокированные горожане окружали меня со всех сторон, задаваясь вопросом, как я смогла выжить после такого удара — о Господи, наверное, это чудо, а люди, как известно, любят чудеса, — я поняла, что не хочу оставаться одна. В какой-то мере, эта семья спасла меня, а я спасла заодно и их. Прожив с ними не очень долго, но достаточно времени, я была рада, что Маргарет умерла и дала этот шанс мне. Потому что она не заслужила эту семью. Я, впрочем, тоже, но я хотя бы сохранила им жизнь и пыталась быть хорошей дочерью, чего я не делала даже в прошлой жизни, да простит меня маменька. Я привязалась к ним, потому что они олицетворяли всё, чего я хотела, — спокойной, человеческой жизни. Клара и Грег — родители — не задавали лишних вопросов, касающихся смены моего характера после аварии. Они были слишком ослеплены счастьем. Но вот младшая сестра Маргарет, Лили, такого мнения не разделяла, и от её вопросов я не могла отделаться еще очень долго. — До аварии ты была такой отвратительной, — сказала мне однажды Лили, и в тот момент я поняла, что прокололась. Если бы семья знала о существовании другой стороны жизни, они бы понимали, что перед ними не их дочь. Я долго не могла привыкнуть к Лили, но, как оказалось позже, она стала для меня важнее, чем кто-либо. Именно поэтому не могла позволить, чтобы с ней, или даже Кларой и Грегом, что-то случилось. Они не виноваты, что тело их дочери и сестры занял демон. Сегодня же я планировала забрать Лили после работы в кафе, где девушка решила подрабатывать на выходных и после школы; рассказать ей и родителям о своём отъезде, чем обезопасить их от Лилит. Завтра у меня чемпионат, где, надеюсь, не возникнет сложностей. А потом я могу уехать. Исчезну так резко, что они подумают, будто я умерла. Над городом сгущались сумерки, и я поспешно подошла к кафе, в котором работала моя сестра. Забегаловка расположилась недалеко от нашего дома, из-за чего отец не беспокоился, что Лили будет идти вечером до дома одна в темноте; это было приличное место, где готовили вкусные пироги. Кафе подходило Лили по духу, поэтому я не удивилась, когда она решила именно здесь подрабатывать. Открывшаяся дверь запустила поток холодного ветра, чуть раскидав листовки с рекламой на барной стойке; я отряхнула рукава пальто от лишней влажности и сырости, что стояла после недавнего ливня. Повертев головой, выискивая Лили, нашла её возле дальнего столика, откуда она забирала оплаченный счёт, пока пожилая пара, поднявшись с места, надевала верхнюю одежду. Лили повернулась в мою сторону и расплылась в улыбке. Я махнула рукой и ответила тем же, рассматривая её в тусклом свете настенных ламп в форме ракушки. Ей только недавно исполнилось восемнадцать, а она уже полна решимости быть самостоятельной и взрослой. Но я понимала, что ей это не нужно — Лили по характеру такой ребёнок, она совершенно невинна и доверчива. Если её некому будет защитить, вся эта её красота и чистота истлеют, а я этого не хотела. Я отошла в сторону, выпуская пожилую пару из кафе, и засунула руки в карманы, глядя на подходящую ко мне Лили. — Сегодня много людей, — устало отозвалась она, поцеловав меня в щеку. — Не понимаю, зачем ты подрабатываешь, — я фыркнула и вытянула руку из кармана, чтобы сжать её щеки пальцами, как делала это всегда. Лили рассмеялась и убрала мою руку, разглядывая моё лицо. Она так не любила, когда я ярко красилась — красная помада, много туши на ресницах и черные стрелки, — но я предпочитала истинному лицу её сестры эту маску, за которой пряталась от родителей и немного от самой Лили. — Зато я такого красивого парня встретила сегодня, — заговорщически прошептала она. — И дала ему свой номер. Кстати, он всё еще здесь. Хочешь, покажу? — Сдался он мне, — я хмыкнула, перекинув волосы на спину и выровняв спину. — Будь осторожна, хорошо? Вдруг он какой-нибудь Майкл Майерс? * — А ты очень любишь слэшеры, да? — закатив глаза, ответила с улыбкой девушка. — За мной есть такой грешок, — я пожала плечами. И не один, хотелось мне добавить. — Переодевайся и пойдем. Мама уже звонила, ужин готов. — Пять минут, — сказала сестра и умчалась в раздевалку, а я, решив подождать её на улице, толкнула входную дверь. Всё это вошло уже в привычку. Чужая семья стала моей самой плохой привычкой за всё существование: Клара готовила мне перекус, когда я уходила на работу, Грег читал в голос газету и жаловался на правительство, и только я его слушала. А Лили всегда была со мной искренней и настоящей. Это чувство семейной гармонии протекало по венам и грело меня в особые одинокие дни. Когда девушка вышла из кафе, она потянула меня за руку в сторону дома. Мы шли неспешно, говоря о самых разных мелочах, о которых обычно говорят люди, и мне это нравилось. Меня пугала сама мысль, что я могу это всё потерять. Завернув на знакомую улочку, мы прибавили шаг, подходя к нужному дому. Я не была здесь примерно недели три, а ведь мы живём в одном городе. Я зашагала по дорожке к дому. — Кто там? — крикнул мужской голос, и я остановилась, обернувшись, а Лили влетела в мою спину. — А, это ты, Марго? Явилась, наконец, чертовка! Я усмехнулась и подошла к живой изгороди, что отделяла наш дом от соседнего. Сестра осталась стоять на месте, с усмешкой покачав головой. — И тебе привет, Дэйл. Старик недовольно на меня покосился, слегка прищурившись, чтобы рассмотреть меня без очков. Дэйл жил один. Наверное, именно поэтому у него поехала крыша: его не приглашали на соседские посиделки и не угощали пирогами, потому что он всегда нёс несусветную чушь, которая даже для меня была слишком странной. Но удивительно то, как точно он передавал всю мою сущность словами, будто на самом деле знал, что в теле Маргарет Шейд — рыжеволосой соседской девки — сидела я, демон, сбежавший из Ада. Первые пару недель я дергалась, только встретив его, ведь мне казалось, что он знал обо мне всё; что его послали, чтобы забрать меня обратно. — Сколько уже невинных душ успела соблазнить? — спросил он, перемещаясь по своему газону в мягких, домашних тапочках. — Знаю я тебя, Марго. Я закатила глаза: мне некогда слушать его бред, хотя иногда своими словами он попадал точно в цель. — Мне некогда, Дэйл, меня ждут. — Найдётся на тебя управа, рыжая! — кричит мне Дэйл в спину. — Какой-нибудь несчастный тебя приручит. Бедный мальчик! — Я, вообще-то, лесбиянка! — крикнула я старику и открыла дверь в дом, а Лили за моей спиной громко захохотала. Кажется, при жизни мой сосуд был еще той сукой. Конечно, после моего прихода ничего не изменилось, но я всё же не любительница собирать разбитые сердца. Мне больше нравилось собирать части тела или кости.***
Я сообщила о своём отъезде за ужином. Родители приняли мой переезд вполне спокойно, ведь я уверила их, что буду часто приезжать и звонить — от этого я даже почувствовала себя неуютно, ведь безбожно врала. Возможно, зная, кто я, они бы вышвырнули меня из дома, напоив святой водой, и никогда не попросили бы навещать их. Но меня спасало именно то, что они думали, что я всё еще их дочь, которая решила начать строить свою жизнь по собственным соображениям. Грег и Клара спокойно выпускали меня из родительского гнезда, даже дав мне кое-какие примитивные напутствия, вроде «ближайшие пару лет, пожалуйста, без внуков» и «не пускайся во все тяжкие, дорогая». Но Лили была сбита с толку. По её глазам я видела, что она одновременно и удивлена, и расстроена, и разочарована. Всё еще детский нрав даже подбил её подорваться из-за стола и умчаться в свою комнату, громко хлопнув дверью. Иногда я даже не понимала её привязанности ко мне, ведь я не лучшая старшая сестра, даже если Лили однажды сказала мне, что я лучше, чем была раньше. До аварии. Возможно, Маргарет была больше демоном, чем даже я сама. Но мы всё решили довольно мирно, и даже Лили вышла из комнаты. Посидев полтора часа за семейным ужином, я засобиралась домой, чтобы отдохнуть перед чемпионатом. Я попрощалась с матерью и отцом, и, одевшись, вышла на крыльцо, выдыхая облачко пара изо рта. — Погоди! — крикнула Лили из дома, и я обернулась. Накинув куртку и надев сапоги, она выбежала вслед за мной, догнав меня почти у конца лужайки родительского дома. — Тебе обязательно уезжать? — Боюсь, что да, — ответила я, засунув руки в карманы пальто. — Я ведь не навсегда. Лили обиженно поджала губы и посмотрела на меня из-под хмурых бровей. Я не знала чего ожидать, но она сделала шаг ко мне и обхватила меня за талию, сжимая в объятиях. Я удивленно опустила взгляд вниз и осторожно ответила на эту нежность. Чем я заслужила её покровительство? Я этого не понимала. Я ведь не душа компании, я — зло в чистом виде, разве нет? Я не покупала ей котёнка на день рождения. Что я сделала? — Я приду посмотреть на чемпионат, — сказала мне Лили, подняв голову, и улыбнулась. — Правда? Я буду рада. Тогда, может, отметим нашу победу заодно. — Ты еще не победила! — засмеялась Лили. Я мягко улыбнулась и схватила её пальцами за щеки, вновь, сжав их, от чего её губы смешно выпятились — это наш своеобразный ритуал. Лили с улыбкой отпихнула мою руку и убежала в дом, ведь на улице становилось всё холоднее. Мой взгляд устремился в её удаляющуюся спину, после чего я осмотрелась вокруг, замечая парочку припаркованных у обочины машин и, развернувшись на каблуках, двинулась по направлению домой. Мне нужно немного проветрить голову и продумать дальнейший план действий. Но я не могла отделаться от странного ощущения. И так весь день. Рядом с Лили или семьей я этого не замечала, но, оставшись в одиночестве, это ощущение становилось всё сильнее. Я ведь демон, должна разбираться, что это за ощущение, но соврать Ваалу в последнюю встречу, когда сказала, что не утратила своих способностей, было так легко. Нет, я утратила, и когда-то это может стать моей гибелью, если я не верну себе всё демонское обличье целиком. Я прикоснулась к кольцу на моём пальце и задумалась: четыре года назад ведьма сделала его, чтобы у меня не было слабости перед латынью, но может ли быть так, что именно из-за него я утрачиваю все навыки, обретенные за сотни лет в Аду? Ведь даже, чтобы выпутаться из ловушки Винчестеров, мне пришлось постараться и напрячься. Я свернула в переулок и прибавила шаг. Я слушала свои шаги. И не только свои. Осознание, что я на улице не одна, толкнуло меня в грудь, и если бы я стояла, то обязательно бы рухнула на мокрый асфальт. Неужели, демоны Лилит нашли меня? Я завернула за угол и решительно остановилась, решив посмотреть, кто идёт за мной — незаметно, но по пятам. Оказавшись за их спинами, я прищурилась, глядя, как двое, ничего не замечая, подходят к углу, за который я завернула. Погодите-ка. Знакомые фигуры. Если я не ошибаюсь в тусклом свете далёких фонарей и своих собственных ощущениях, то это именно они — чертовы лицемеры. Ну, хорошо, хотите поиграть в догонялки? Будут вам догонялки! Я снова оказалась за углом, чтобы парни меня не потеряли, и перешла улицу, миновав главную дорогу, имея точный маршрут. Я шла довольно быстро, оглядываясь по сторонам, чтобы у них сложилось впечатление, что я вела их в своё убежище, в котором раздирала людей на части, а потом ела их плоть. А вообще, фу, от одной мысли о человеческой коже мне противно становилось. Она на вкус, наверное, как у сырой курицы. Я снова свернула в другой, но более широкий переулок и подошла к черному входу здания, оглядываясь по сторонам. Парней не было. Я почувствовала, что они рядом, так что просто открыла тяжелую дверь и зашла. Внутри было душно, пахло алкоголем и сладкими духами, но я шла по небольшому, темному коридору, и мои шаги утопали в музыке. Удивительно то, что на улице очень тихо, но когда входишь в само заведение, музыка рвёт барабанные перепонки. Это удобно, учитывая, что это за место. Отодвинув занавес, я вошла в огромный зал, где танцевали люди, и поискала взглядом кого-нибудь из работников заведения. — Эй, — крикнула я, пытаясь перекричать музыку, — иди сюда! — я поманила пальцем молодого, симпатичного парня с подносом в руке. — Слушай, с черного входа зашли два моих друга. Они не хотят светиться, ты же понимаешь? Обслужите их лучшим образом, они всё оплатят! — Сделаем, — улыбнулся парень и подошел к занавесу, ожидая парней, а я, пытаясь не засмеяться, упорхнула прямо у всех из-под носа, растворившись в тяжелом воздухе помещения. Вот бы посмотреть на их лица, когда они узнают, куда попали.