Не сказка о вампире и принцессе

      Эдвард сидел на крыльце, быстро крутя небольшой камень между длинных пальцев. Вампир запустил камушек в дерево, заставив последнее пошатнуться. На губах Эдварда появилась невесёлая усмешка: вряд ли Эсми будет рада, если узнает, что Эдвард «издевается» над последними из уцелевших деревьев. Каллен бросил беглый взгляд на дом, который практически не отличить от того, что они с Джаспером разрушили пару месяцев назад.       Как же много изменилось за эти несколько месяцев! Эдвард покачал головой, глядя на зелёную листву, мелко покачивающуюся на ветру. Тогда, со всех ног мчась в Форкс, Эдвард даже не задумывался, что будет делать после того, как надерёт Джасперу зад.       — Кто кому ещё надрал, — саркастично прошипел Эдвард, поднимая очередной камушек.       Но Эдвард не знал… Не знал, в чём именно кроется секрет отношений Беллы и Джаспера. Он действительно совсем не думал об этом, а если и думал, то, наверное, считал, что Джаспер воспользовался растерянностью Беллы, а теперь играет. Эдвард знал, что он уже делал так раньше. Наверное, так оно и есть. Он воспользовался болью Беллы и влюбил её в себя, и она умирает. Та же история, только в этот раз жертва Джаспера будет страдать гораздо дольше. Какая-то часть разума Эдварда подсказала ему, что Джаспер тоже умирал, но тот лишь отмахнулся. Он не считал Джаспера жертвой. Возможно, Эдвард даже считал, что Уитлок заслужил подобной участи.       Насколько же проще ему было жить, не зная любви. А вся эта драма по поводу отношений… Как же это его забавляло. Наверное, тяжелее всего ему было видеть Эсми, уже не надеявшуюся на личное счастье своего «сына», но сам Эдвард никогда не делал из этого трагедию. Он не думал, что создан для любви, никогда не искал этого: ни в вампирской жизни, ни даже в человеческой. Но стоило Изабелле Свон появиться в его жизни, и он влюбился. Влюбился до беспамятства, так сильно, что даже готов был пожертвовать собственным счастьем, собственной жизнью, лишь бы она была счастлива.       Эдвард понимал, что вся его семья видит этот поступок в негативном ключе, но он знал, лишь уйдя, он сможет дать ей шанс стать счастливой. И даже сейчас он был уверен, что она смогла бы начать жить, обрела бы счастье, если бы не Джаспер, разрушивший всё. Такой ненависти, как к Джасперу, уничтожившему жизнь самого дорогого для него человека, он не испытывал никогда прежде. Он не мог перестать думать о том, как Белла, его Белла, целует Джаспера… А особенно болезненными были мысли о том, что это всё происходит против её воли. Что это, если не рабство?       Эдвард метнул очередной камень, сбивший крупную ветвь старой сосны. Всего пару минут назад им отзвонился Джаспер, сообщив то, что они и так знали благодаря дару Элис — надежды нет. И единственное, что удерживает Эдварда дома — сердце Беллы разобьётся, если он убьёт Джаспера. Поэтому Каллену приходится выжидать, зная, что Джаспер не проживёт и секундой дольше Беллы, а сам Эдвард… он тоже не сможет жить. Эдвард уже знал, что он сделает. Знал с того самого момента, когда решил оставить Беллу одну в Форксе. Он поедет в Вольтеру, заставит Вольтури убить себя, лишь бы не жить в мире, где нет её.       Эдвард всеми силами старался не думать о том, что будет с Эсми, Карлайлом и Элис, да даже с Эмметом и Розали, когда они потеряют сразу же Джаспера, Эдварда и Беллу. Он боялся представить, сколько боли переживёт прекрасная женщина, которую он мог назвать своей матерью, но всем сердцем надеялся, что она сможет справиться с этим, пережить и пойти дальше, несмотря на всю боль. Надеялся, но не был уверен. Вот и недостаток их семьи: когда ты теряешь члена клана, то, конечно, переживаешь, но это и близко не стоит рядом с тем, что ты испытываешь, теряя члена семьи.       Наверное, Эдвард сам виноват. Тогда, поняв, какую опасность он представляет для Беллы, он должен был остаться на Аляске. Он не смел возвращаться. Тогда Эдвард убеждал себя, что вернулся ради Эсми и остальных членов семьи, мол, не могут они без него, да только он всегда знал, что это ложь. Грубая, наглая ложь. Он вернулся лишь из собственной необходимости разобраться в секретах этой скромной девушки, чьи мысли были для него закрыты. А ещё вызов. Конечно, вызов. Разве мог он, столетний вампир, сбежать от какой-то человеческой девушки? Да Эммет ему следующие сто лет только об этом и говорил бы. Эдвард не мог убежать, это было… слабым, унизительным. Можно подумать, то, что происходит сейчас, демонстрирует его силу.       Как же было тяжело видеть их вместе, смотреть на руки Джаспера, осторожно держащие хрупкое тело Беллы, а как она льнула к нему… Эдвард помотал головой, отгоняя воспоминания дня в Канаде, что он был вынужден провести рядом с Беллой и Джаспером, чья нежность и влюблённость ощущалась практически физически… Как же трудно было ему держать себя в руках, видя их вместе, но он справился. Ради неё. Она ведь не виновата, что Джаспер сделал это с ней.       И до сих пор на сердце Эдварда скреблись кошки: почему он теперь не может слышать мыслей Джаспера? Возможно, всё дело в их связи, но в глазах Эдварда, которому так и не удалось пробраться в голову Беллы, это выглядело предательством, словно она открыла Джасперу тайну, самую сокровенную, такую желанную для него, Эдварда.       Наверное, я действительно мазохист, подумал Эдвард, потирая бровь указательным пальцем. Ещё тогда, когда всё начиналось, я словно наслаждался болью, которую получал от постоянной борьбы с собою. Наслаждался болезненным ощущением, которое дарили мне её поцелуи. Я был одержим огнём, которым горело моё горло каждый раз, когда она была рядом. А сейчас, разве сейчас стало лучше? О, нет! Теперь я, продолжая измываться над собою, заставляю Элис «подглядывать» за Беллой и Джаспером. А в те моменты, когда она без видений, я без устали продолжаю их представлять…       Вот он скользит губами по её шее, спускаясь всё ниже, заставляя всё тело девушки извиваться от его настойчивых и уверенных поцелуев, а его рука скользит по стройному животу, стремясь туда, где сам Эдвард и не мечтал оказаться… Она осторожно целует его и шепчет одними губами «люблю», словно отвешивая Эдварду пощёчину. Эта картинка развивалась, и как бы Эдвард не старался прогнать отвратительные ему мысли, он не мог, морщась от стонов, издаваемые его любимой девушкой. Мучаясь от беспомощной ярости, зная, что не он причина её наслаждения. И только в тот момент он понял, что это не его фантазии, а очередное видение Элис…       — Н-Е-Е-Т! — то ли с ужасом, то ли с мольбой, зарычал Эдвард, тут же оказываясь рядом с Элис, сидящей на полу кухни. — Что это за хрень? — прорычал он, поднимая и прижимая её к стене. Маленькая вампирша, полностью погруженная в новое видение, не успела предвидеть этот шаг и беспомощно открывала и закрывала рот, всё ещё не в состоянии вернуться в реальность, где Эдвард, ещё более яростный из-за картинок, мельтешащих в голове у Элис, был на грани помешательства.       — Эдвард, — выдохнул Карлайл, замерев от неожиданности, тот же даже не слышал своего названного отца, вглядываясь в мутные глаза Элис, словно надеялся увидеть там что-то, что скажет ему — это лишь шутка. — Прекрати сейчас же, — прошипел Карлайл, достаточно быстро придя в себя. — Эдвард Мейсон, — по-отечески строго, но при этом грозно, как полагается главе клана, сказал Карлайл, подходя ближе. Карлайл не любил применять физическую силу, поэтому надеялся, что Эдвард сам отпустит Элис, благо вампирам воздух не нужен.       — Я… — Эдвард судорожно вздохнул, словно всхлипнул, после чего отпустил Элис и осел на пол, растеряв остатки сил. — Я позволял им быть вместе, пока Джаспер вёл себя разумно, а теперь, — как и всегда в последнее время, Эдвард выбрал злость, отодвинув все остальные эмоции на задний план.       — Позволял? — яростно спросила Элис. — Ни Джасперу, ни Белле не нужны твои позволения, Эдвард. Что ты сделаешь теперь? — вскрикнула Элис, жёстко глядя на него. — Убьёшь Джаспера? Или с криком «не доставайся же ты никому» разорвёшь Беллу на части? Что ты сделаешь, Эдвард, что? — Эдвард молча смотрел на Элис, слушая не только её гневные слова, но и мысли, полные боли. Иногда он забывал, что не только он потерял Беллу, но и она Джаспера. — Она не будет твоей Эдвард. Никогда, — её голос звучал так жёстко, что Карлайл легонько коснулся её плеча, надеясь успокоить вампиршу. — Позволь ей быть счастливой, чёртов эгоист, — прошипела Элис, никогда прежде так не говорящая с Эдвардом.       — Он может её убить, — прошептал Эдвард. — Джаспер принудил её к сексу, который запросто может лишить её жизни, а эгоист — я? — он искренне недоумевал, в нём боролись ненависть и боль.       — Она уже мертва, Эдвард, — покачала головой Элис, а её голос дрогнул. Вампирша развернулась и тут же скрылась в стороне леса, и только Эдвард слышал последние мысли Элис, которые не внушали никакого оптимизма: — Все мы уже мертвы, осталось только немного подождать.