his eye

      Стив порой задумывался: "Что было самым страшным из того, что я увидел в своей жизни?". Роджерс никак не мог дать однозначного ответа на этот вопрос.       Драки, разбитое лицо, звон в ушах от удара головой об мусорную урну? Нет.       Секунды, тянущиеся целую вечность, когда ждал разрыва гранаты, накрытой собственным телом? Тоже нет.       Может быть, момент введения сыворотки? Все эти люди, оборудование, обеспокоенное лицо Пегги?.. Да. Но это не то. Совсем не то.       Капитан в который раз тяжело вздохнул, перевернулся на другой бок, поправил спавшее одеяло, устроил руку под подушку и зажмурился. Он даже знать не хотел, сколько часов уже так ворочается не в силах уснуть. Усталость сдавила грудь, пульсировала в висках, все тело ныло. Но, как бы это иронично ни было, именно усталость не позволяла Роджерсу спокойно сомкнуть глаза.       А ведь как раньше бывало? В юности, когда у Стива не осталось никого из родных, к нему иногда с ночевкой захаживал Баки, прихватив каких-нибудь вкусностей, типа свежих эклеров из ближайшей кондитерской, и друзья весь вечер болтали, пили чай, читали газеты и журналы. Барнс, уже тогда слывший покорителем дамских сердец, любил делиться со Стивом историями об очередной красотке, их приключениях и стремительном расставании. Девушек он менял как перчатки, обычно одного-двух свиданий парню хватало для того, что бы что-то накуролесить или соврать и навсегда расстаться с барышней. Как бы сказали сейчас: "Прости, не сошлись характерами!".       Баки. Бак. При воспоминаниях о нем Стив непроизвольно усмехнулся, расплываясь в улыбке. Да, почему-то почти все хорошие воспоминания из прошлого были хоть и косвенно, но связанны именно с ним. Барнс всегда был рядом, всегда поддерживал, всегда подавал очередной носовой платок, что бы вытереть кровь с разбитого лица, а после шел давать сдачи за это самое разбитое лицо. Тогда они еще не знали, что пройдет несколько десятков лет и драться лучшим друзьям придется друг с другом. Насмерть.       Роджерс неожиданно вздрогнул всем телом, распахнул глаза, приподнялся на кровати. По спине промаршировали мурашки, а сердце принялось стучать, как сумасшедшее. Самое страшное было найдено. Точнее, понято.       - Не надо, - тихо прошептал мужчина в темноту комнаты, садясь на кровати.       Но мозг уже принялся услужливо подкидывать воспоминания, образы. Самое страшное, то, что заставляло до боли сжимать кулаки, болезненно хвататься за майку в районе ноющей груди, до крови прикусывать губу - взгляд. Каждый раз разный, но каждый раз до боли, до ужаса настоящий. То хитрый прищур, смешинки, живость: "Да, Стиви, сейчас мы пойдем знакомиться во-о-он с теми красотками!". То измученный, потерянный, непонимающий взгляд исподлобья: "Стив?". То этот холодный, пустой, абсолютно стеклянный: "Какой еще Баки?".       Роджерс начал хватать ртом воздух, силясь привести себя в порядок, успокоиться. Но нервы сдавали с каждой секундой. Ситуацию усугубляла абсолютная темнота комнаты, даже шторы были задернуты. Страх неприятно сковал горло, сердце продолжало вырываться из груди.       Но... страх чего? Того, что не спас тогда в поезде? Или того, что мог тысячу и один раз умереть от руки Зимнего Солдата? Или, еще хуже, сам его убить?       Боль в груди становилась невыносимой, но Стив почему-то был уверен, что боль это не физическая, нет.       - Не надо, не надо, - как мантру повторял в бреду Роджерс.       Но глаза, самые родные и самые выразительные, словно и сейчас смотрят на него, прожигая до самой души. Стив четко ощущал это - сами воспоминания смотрят сейчас на него. С насмешкой? С обидой? С жалостью? Хотелось вскочить с кровати, выбежать из хижины, упасть на колени перед бесконечным и безучастным небом и закричать, заорать что есть сил, срывая голос, разрывая тишину в клочья.       Только он не мог. Не мог даже пошевельнуться - все тело сковал страх. Дикий, неконтролируемый, неподдающийся пониманию.       - Не надо, - сквозь зубы в который раз попросил Капитан.       В той или иной степени он понимал, что происходит. Со Старком когда-то уже приключалось такое. Паническая атака. Что делать в таких ситуациях Стив, конечно, не знал. Поэтому оставалось только ждать, что все само пройдет.       Но оно не проходило. Постоянно перед глазами образ Баки, и паника с новой силой накрывала мужчину, выбивая воздух из легких, доводя до слез.       - Стив?       Роджерса словно со всей силы саданули кнутом по оголенной спине.       - Стив, ты как?       Звук доносил из темноты, скорее всего со стороны двери. Но Роджерс продолжал дрожащими руками комкать одеяло, ждать, когда галлюцинации отступят.       - Стиви? - раздалось где-то совсем близко.       Однако мужчина лишь сильнее сжался, продолжая бороться с самим собой и поехавшим сознанием.       - Черт, - разочарованно послышалось в тишине комнаты.       Буквально спустя пару секунд чья-то теплая шершавая рука опустилась на его подрагивающие плечи, успокаивающе погладила.       - Иди сюда. Все хорошо.       Кто-то неумело приобнял Роджерса сзади, присел на кровать, продолжая поглаживать по спине.       - Стив, это было плохой сон. Все кончилось. Ты меня слышишь?       Сил, что бы выдавить из себя хоть какие-то слова у Роджерса не было.       - Ты слышишь меня? - почти в самое ухо обеспокоенно сказал Баки.       Мужчина утвердительно кивнул. В голове все еще не укладывалось то, что происходило последние пару минут. И вот разум наконец начал потихоньку проясняться, страх растворяться. Но горячие слезы все еще предательски катились из глаз. Хотелось как в детстве - прижаться к родной груди, поплакать, расслабиться, раствориться в тепле близкого человека, упиваясь исходящей от него любовью, наслаждаясь уверенностью, что теперь не он один, теперь он под защитой.       - Тише. Черт, Стив, ты как слоненок, - беззлобно усмехнулся Баки, когда "слоненок" повернулся к нему, сгреб под себя, уткнулся в шею, зарываясь пальцами в распущенные волосы друга.       Роджерс продолжал молчать. Да, Баки действительно еще в юности называл его "слоненком". И было за что. Во время ночевок, бывало, блондин так "тихо" ночью умудрялся прокрасться на кухню или в туалет, что слышал это если не весь Бруклин, то вся улица точно. Включать свет - это для слабаков. Напарываться спросонья на стулья, дверные косяки, тумбочку со стоящей хрупкой вазой на ней - вот, это по-нашему.       - Успокоился? - с улыбкой спросил Барнс, заботливо поглаживая друга единственной рукой по спине.       - Посмотри на меня, - неожиданно произнес Стив не своим голосом, приподнимаясь.       - Чего?       "Да, все так же. Те же глубокие глаза цвета неба. Те же нахмуренные брови, сведенные к переносице. Та же живость во взгляде, та же искренность" - с блаженством подумал Капитан, уставившись в лицо напротив.       - Ты точно успокоился? - недоверчиво уточнил Бак, изогнув одну бровь.       Но Стив опять решил промолчать. И опять прижался.       - Я все понимаю, конечно, - пропыхтел Волк, заерзав под телом Роджерса. - Но такими темпами ты меня задушишь, ей богу!       - Бак, - Стив приподнял на локтях, нависая над ним. - Я могу?..       Баки в ответ улыбнулся уголками губ, выдержал паузу в минуту и тихо бросил в тишину комнаты:       - Можешь.       Первый поцелуй был осторожным, долгим, глубоким, пробирающим до косточек. Все уже давно все знали и понимали. Только решиться, сделать первый шаг было, естественно, очень сложно. И грустно, и смешно, что лишь те обстоятельства, в которых они сейчас оказались, наконец сыграли на руку, давая нерушимую уверенность в своих действиях.       - Тебе пора побриться, - протянул Барнс, когда Стив прервал поцелуй, отстраняясь.       - А тебе начать высыпаться, - парировал блондин, убирая с лица Баки упавшую прядку.       - Вот ты мне сейчас с этим и поможешь, кажется.       Так они и заснули, прижимаясь друг к другу, как котята. Лачуга на окраине Ваканды в заброшенной деревне в горах стала для них самым родным домом на эти короткие четыре часа, пока первые лучи рассветного солнца не проскользнули сквозь шторы, напоминая о приближающейся разлуке.       - Тебе пора возвращаться, Стив.       - Угу.       - Если нас так зас...       - Угу.       - Эй, ты меня слушаешь вообще, шкет?       - Болван.       - Сопляк.       А затем последовал очередной невесомый поцелуй в любимую блондинистую макушку.