***
Кира Сменкина оказалась на удивление хорошим геймером. Арт с Филом не ожидали, что встретят девушку-геймера, при этом настолько талантливую. Она всегда с лёгкостью справлялась с препятствиями, всегда действовала наверняка и в своём игровом искусстве почти не уступала Арту. Она уступала ему всего на два балла в их любимой игре, и именно в этот момент было принято негласное решение принять её в коллектив. Девчонка? Нет, Кира не была девчонкой. Она была «своим пацаном». Вела себя так, будто ничего не отличало её от друзей. Это была единственная девочка в классе, которая не пользовалась косметикой, не лезла из кожи вон, чтобы подобрать наряд покрасивее, не лезшая из кожи вон ради оценок. Проще говоря — единственная девочка, с которой Фил с Артом могли общаться свободно и даже спокойно. Её выдавало только одно — она не могла обыграть Арта. Ей вечно не хватало одного удара, одного выстрела, одной секунды — она всегда занимала почётное серебряное место. Джойстик, мышка, телефон — что-то из этого в порыве ярости летело в стену, пока по лицу Арта расползалась самодовольная улыбка. Он вновь победитель.***
Артёма Мещерякова атаковали кошмары. Случилось это не сразу. Постепенно. После первого захода в игру они невнятными очертаниями пробрались в простые сны. После второго превратились в невнятное, тёмное месиво. После третьего начали формироваться во что-то конкретное. А после четвёртого обрели форму. Игра не отпустила их. Они постоянно находили новые и новые поводы вернуться. И, как бы Арт ни сопротивлялся, его это затягивало. Но самое ужасное, что в какой-то момент в нём проснулось неутолимое желание победы. Он с силой сжимал рукоятку игрового меча, будто бы это был всё ещё деревянный муляж, и дрался с марионетками так, будто это был тот уронивший его на траву мальчик. Ему было не привыкать играть в команде. На соревнованиях он обычно занимал роль капитана. Вот и сейчас он, очевидно, был лидером. Лидером, который должен был не пасть духом и привести своих к победе. Омрачало эту прекрасную картину лишь одно. …Он просыпался, резко садясь в кровати. Щупальца сна всё ещё сковывали его грудь, утаскивая обратно, в мир реальных выдуманных врагов. И Арт почти не сопротивлялся, возвращаясь ко сну после нескольких секунд перерыва. Из этого было не вырваться. Эти сны легко забывались на утро, оставляя после себя лишь круги под глазами и незаметное чувство тревоги. Арт даже не мог сказать, что у него были кошмары. Утром казалось, что ему попросту ничего не снилось. Но сны существовали. Вернее, он был один, постоянно, бесконечно тянущийся, запускающийся снова и снова при каждом погружении. Крутился в сознании заевшей пластинкой. Даже детали — и те почти всегда оставались неизменными. Всё те же щупальца, всё те же скрипучие марионетки, сверлящие своими пустыми, горящими глазами, и всё тот же образ заточенной в замке Моргарта Леди. Такая есть в каждой игре, верно? Девушка в беде, которую нужно спасти. Довольно классический сюжет. Как в сказке. Однажды Арту не повезло запомнить этот сон. И это напугало его. Нет, даже не так. Это вызвало в нём бурю вопросов — глупых, напрягающих, ужасающих. Сны — это ведь игры подсознания. Намёки и порывы. И, если пытаться их истолковать… Но Арту не хотелось толковать их — результат мог оказаться неутешительным. Он успокаивал себя тем, что Леди в его снах была единственным безликим образом. Однако это не сработало, потому что вскоре дама в беде обрела довольно чёткие черты.***
Кира улыбается, почёсывая Крипа за ушком. И у Артёма внутри что-то обрывается. До игры он не задумывался о Кире как о ком-то особенном, выделяющемся в их компании. Она была хорошим соигроком. Легко влилась к нему с Филом в компанию. Если, конечно, два человека — это компания. Да и в игре Кира легко справлялась с отведённой ей ролью. Как и Вик, как и Фил, как и сам Арт. Что же изменилось? Кира… улыбнулась. Ладно, возможно, это не было причиной. Причина крылась немного в ином. Кира выглядела такой милой, когда с улыбкой поглаживала Крипа. И она выглядела такой милой, когда не решалась убить его. Это было так по-девчачьи, что Арт сам с трудом сдерживал улыбку. Каждый раз, когда Кира ворковала над Крипом, Арта охватывало желание обнять её и защитить. Потому что в такие моменты она казалась ему самым милым существом на планете. Когда Кира мялась перед ним, вложив свои пальцы в его руки, и пыталась не упасть, танцуя вальс, он чувствовал себя… рыцарем. Кира была… девушкой. Девчонкой. Девочкой. Самой настоящей. С этим милым желанием любить всё вокруг. С мягкими руками. С лучистыми глазами. С мягкими губами. Красивой девчонкой, любящей миленьких животных, красивых мальчиков и танцевать. Милой девочкой, которая является ему во снах. Вот, какой она была на самом деле. Он просто не замечал подобного раньше. На самом деле она — нежный цветочек, спрятанный в грубый бутон. Беззащитная принцесса, которой был нужен рыцарь. И Арт был готов им стать. У него уже даже был меч. А остальное сладится.***
Кошмары возвращаются с новой силой. Вернее, они никуда не уходят. Просто будто бы слабеют, приобретя новые, светлые черты. Каждый раз Арт во сне пытается спасти прекрасную леди Киру. Каждый раз во сне она мучилась в лапах (или руках?) ужасного Моргарта. Марионетки плясали вокруг тенями, отгоняя Арта, не давая ему пробиться к беззащитной даме в беде. А затем из его рук выхватывают оружие. Арт, больше не рыцарь, просыпается, резко распахивая глаза. Каждый проигрыш ощущается также болезненно, как и предыдущий. Он не способен справиться с собственными кошмарами. Он беззащитен. И это ощущение невозможности победы режет его изнутри. Словно тогда, когда он упал на траву, сжав в руках деревянный меч. Тогда болело всего лишь колено, сейчас — абсолютно все внутренности. Словно каждый орган был покрыт ссадинами. Он смотрит в потолок несколько минут, пока не осознаёт, где находится. Они собрались у Фила на ночь, дабы провести в игре как можно больше времени. И, закончив на очередной точке сохранения, просто уснули, расположившись на куче одеял и подушек. И Арт бы с большим удовольствием продолжил спать. Но сна, к сожалению, не было ни в одном глазу. За окном светало, в комнате было душно, а всё тело было покрыто потом. Он кое-как поднялся со своего места, разминая затёкшие конечности. Лишь бы ни на кого не наступить… А рядом лежала Кира. Беззащитная и маленькая. Хрупкая и женственная. Арту до ужаса хотелось любить и защищать её именно такой, какой она была сейчас. Девочкой, которой нужен рыцарь. Принцессой, которую нужно защищать от бед. Без всех этих рекордов в играх; без всех этих мозолей на ладонях; без арбалета. Такой, какой он видел её во сне. Такой, какой она была на самом деле — или какой она ему на самом деле казалась. С трудом подавляя в себе желание поцеловать её в лоб, Арт метнулся в ванную. В голове стучало желание поскорее смыть это липкое ощущение обречённости, появляющееся в каждом сне. Каждое из его ментальных сражений с Моргартом оканчивалось этим. Каждое, чёрт возьми, сражение. Лишь бы в игре всё прошло иначе. Арту очень хочется верить, что он сумеет одолеть врага наяву. Что он победит. И спасёт, наконец, беззащитную леди Киру.***
Арт не может подняться. Не может взять меч в руку. У него кончились силы в теле и энергия в оружии. Он всё ещё хочет прийти к победе, ему осталась всего пара шагов. У Моргарта почти кончилось здоровье — как, впрочем, и у самого Арта. Артём Мещеряков проиграл. В обычной игре, простой компьютерной игре с элементами виара. Артём Мещеряков лежал навзничь, не зная, сможет ли он подняться. На ногах из всей команды осталась одна лишь Кира. Принцесса, беззащитная девочка, она единственная была в строю, с почти не исцарапанная, почти не тронутая. Кира крепко сжимала оба арбалета, готовая нанести Моргарту решающий удар. Её не волновали марионетки, страх, липкие щупальца. По лицу Киры, по её засохшим, потрескавшимся губам текла кровь. А в глазах читалась жёсткая, злая решимость. Кира Сменкина пришла к победе. Настоящая Кира с мозолями на ладонях, с грубым лицом, острая на язык Кира, готовая в одиночку уложить Главного Босса. Арт чувствует, что засыпает. У него не открывается второго дыхания. У него нет сил на последний рывок. Он не одержит победу в этой игре. Кира Сменкина наносит последний удар; в этот момент Артём Мещеряков её чертовски ненавидит.