***
— Почему меня никто не разбудил? — Вонхо лохматит свои волосы и недовольно смотрит на Хёнвона, стоящего у плиты. На часах уже за полдень, а это значит, что времени на решение важных вопросов, которые он долго откладывал в дальний ящик, осталось совсем ничего. Хёнвон со скучающим видом смотрит на бегающего по квартире друга. Тяжело вздыхает. Его бедное жилище превратилось в хаос, после переезда Момо и Вонхо. Причём беспорядок создавал именно Вонхо, а не его дочка, которой в силу возраста положено разбрасывать свои игрушки. — Вонхо, это мой гольф, — обращает внимание Хёнвон, устав наблюдать за попытками друга надеть на себя узкую кофту. — Не тяни, порвё… — характерный треск расползающейся по швам ткани оглушил комнату. — Прости, — Вонхо виновато разглядывает испорченный предмет гардероба. Хёнвон обречённо закатывает глаза, надеется, что они не останутся в таком положении навсегда — уж очень часто он повторяет это движение. Делает глубокий вдох и пододвигает тарелку с блинчиком для Момо. Малышка молча наблюдает за происходящим, не вмешиваясь в дела взрослых, ковыряет блинчик и тяжело вздыхает. Кажется Хёнвон не одинок. — Мне сегодня нужно в город на съёмки рекламы для клуба, — он пододвигает Момо конфету, которая моментально исчезает со стола в небольшом кармашке на груди девочки. — Её садик мне по пути, завезти? — Нет, всё в порядке, сегодня я сам, — он скрывается в спальне, чтобы найти замену порваному гольфу. Хёнвон проскальзывает за ним тенью и прикрывает дверь, чтобы Момо ничего не услышала. — Ничего не хочешь мне рассказать? — он кивает на сбитые костяшки. — Тяжёлая ночь… — Только вернулся, а уже принялся за старое? — Хёнвон вспоминает какие проблемы доставлял им Вонхо, когда махался с каждым, кто не так на него посмотрит. Они частенько вытаскивали его из полиции, отмазывали от руководства клуба, а синяки и ссадины представляли как сценический образ для очередного танцевального номера. — Всё было не так, — вскипает Вонхо. — У тебя есть дочь, ты не можешь больше так необдуманно поступать. — Сам разберусь. — В этом твоя проблема, дружище. Ключи от квартиры на комоде, не забудь закрыть. Хлопок входной двери оставляет после себя неприятный осадок.***
Вонхо легонько толкает качели, на которых сидит Момо и кушает мороженое. И пусть средств у них было по-прежнему лишь на самое необходимое, Вонхо хотел порадовать дочь. Или может он так хотел заслужить её прощения, ведь отец у нее не подарок. Да он сам ещё ребенок по сути. Где та грань, когда ты становишься взрослым? Как понять? Ему двадцать шесть, у него есть работа и он получает зарплату… Скоро получит. Он отец. Почему это до сих пор звучит так дико? Вонхо с трудом верит, что он родитель. Совсем не чувствует себя таковым и не знает, как себя вести. Справляется ли он с воспитанием? Ему кажется, что нет. И чем сильнее старается, тем больше всё валится из рук. — Вы больше не подходите нашему заведению, — вспоминает он резкий голос директора садика, который зачитал ему час назад приговор. Вонхо на протяжении последних трех месяцев держали под наблюдением, контролировали в чём и в каком состоянии приходит Момо, устраивали ей собеседования, анализировали её знания и ум. Это сразу вызвало подозрения, но Вонхо и предположить не мог, что они стоят на пороге исключения. Он ритмично раскачивал качели, лихорадочно обдумывая выход из этой ситуации. Будь его воля, он бы не водил её ни в какие садики. Но чёртова система построена против людей. Не закончив хороший садик, ей будет трудно и почти невозможно поступить в школу. И всем будет плевать на её знания. Важнее ведь бумажка с печатью. А лучше с печатью престижного садика. К сожалению, как бы Вонхо не рвал зад на трех работах сразу, всех его накопленных денег не хватит на престижный детский сад. Ты можешь заплатить кучу денег, но твоего положения в обществе это не изменит. Как не прискорбно это осознавать, но статус Вонхо ниже среднего. Окружающие ещё задолго до его совершеннолетия поставили крест на детдомовском мальчишке. — Чангюн, — неожиданный крик Момо вырывает Вонхо из трясины невеселых воспоминаний. А когда мозг соображает, кого только что позвала дочь, живот скручивает от волнения. Как невинная девица! — мысленно смеётся над собой Вонхо. — В чём твоя проблема? Возьми себя в руки. Лучше его возьми. — Момо, — парень приседает и раскрывает объятия, в которые врезается его дочь. ЕГО дочь. Он даже не заметил как девочка спрыгнула с качелей и побежала к нему. Волнение сменяет ревность. Режим папочки включается и Вонхо уже плевать, что на площадке они не одни. — Что я тебе говорил про незнакомцев? — грозно повысив голос спрашивает он у дочери. Та виновато убирает руки с шеи Чангюна и шмыгает носом. — Но ведь Чангюн не незнакомец. — Я его не знаю, значит он незнакомец, — настаивает на своём Вонхо. Понимает, что не прав, пытается остановиться и перевести дух, но пронизывающий осуждающий взгляд пацана срывает все заслоны. И как он мог рассматривать его в качестве объекта желания? Этого напыщенного индюка, возомнившего себя невесть кем, посягнувшего на его сокровище?! — Ты бы выключил свой режим папаши, — ворчит Чангюн, вытирая слёзы Момо. Откуда он знает? — недоумевает Вонхо. — Ты бы руки от чужих детей убрал, — в том же тоне отвечает ему и уводит расстроенную дочь в противоположную от Чангюна сторону.***
Вонхо себя ненавидит. Ну почему он такой тупица? Почему не может себя контролировать? Почему так сильно ревнует к Чангюну Момо? Он ведь не испытывает подобного, когда дочка с Хёнвоном или Кихёном, тогда, что за хрень? Мир что на этом Чангюне сошёлся? Они вернулись домой час назад и всё это время дочка с ним не разговаривает. Засела в спальне, рисует и молчит. Это молчание для Вонхо хуже боли от самых изощрённых орудий пыток. — Ты дебил, Вонхо, — он ударяется об столешницу пару раз головой, но это не помогает вправить мозги. — Когда ты перестанешь так лажать? В кармане вибрирует телефон и Вонхо недовольно хмурится. Разговаривать ни с кем не хочется. Единственное, что ему сейчас нужно, так это обнимашки Момо. Чтобы та подошла и крепко-крепко обняла его за шею, настолько сильно, насколько позволяют её маленькие ручки. Не это ли настоящее счастье? — Сегодня в клубе будет важная встреча, — переходит сразу к делу Генри Лау. — Ты должен приехать и организовать охрану вместе с телохранителями тех персон, которые посетят встречу. Не дождавшись ответа, он обрывает связь. — Дерьмо, — ругается Вонхо. Он был готов к тому, что его будут вызывать вне рабочее время, но никак не ожидал этого так скоро. Всего лишь вторая рабочая ночь, а уже предстоит организовать подобающую охрану для встречи. Он устало трёт лицо, и замирает перед закрытой в спальню дверью. Ему страшно, словно не дочка за этой дверью, а настоящий огнедышащий дракон. Он собирается с духом ещё некоторое время, но дверь открывается сама. На пороге Момо, смотрит понимающе и спрашивает: — Едем на твою работу? Вонхо кивает, а девочка возвращается обратно и собирает свои карандаши в желтый рюкзачок.