2 августа 2021 года.
Гермиона связалась с ними по каминной сети поздним вечером, когда на комнату уже опустился сумрак и тени от деревьев, освещаемые уличными фонарями, причудливо замерли на полу небольшого помещения, заваленного тут и там давно не убирающимися вещами своих хозяев. В тишине треск поленьев показался особенно громким и трое подростков синхронно подняли головы к камину. Даже сквозь пламя был различим болезненный вид женщины: собранный наспех хвост грязных волос уже совсем растрепался и свисал спутанным комком, а тяжёлая оправа очков совсем не скрывала воспалённые глаза – то ли от слёз, то ли от протяжного недосыпания; пересохшие губы были плотно сжаты. Гермиона смотрела виновато с непонятной для Поттеров мольбой, смотрела пристально, молча. За окном раздалось карканье, настолько резкое и режущее слух, что дети, плотно прижавшиеся друг к другу, одновременно вздрогнули. – Отец? – голос у Альбуса был осипшим. Гермиона покачала головой. Лежащее в неестественной позе тело, в окровавленной руке крепко сжата волшебная палочка. – Мама! Гермиона, что с мамой? Веснушки, особенно ярко выделяющиеся на бледно-синеватом лице, остекленевшие глаза, чуть приоткрытый рот, в уголке которого алеет запёкшиеся сгусток крови. Женщина судорожно втянула воздух, у неё задрожали губы. – Лили… – она опустила голову, – ох… Всхлип, едва-едва слышимый, а после – болезненное, выворачивающее наизнанку рыдание, чуть ли не переходящее в протяжный вой. Лили хватается за то место, где сердце разрывает грудную клетку от страданий, она стискивает мягкую ткань футболки и ей начинает казаться, будто она задыхается. Лили не верит. Малышка Поттер не хочет в это верить. Джеймс заторможено переводит взгляд на сестру, фокусируется на её измученном лице и потускневших волосах. Он промаргивается несколько раз, возвращает взор на Гермиону, чьи плечи уже содрогаются в беззвучном плаче, и осознание, наконец, доходит до юноши. Джеймс сминает в кулак свои домашние штаны настолько сильно, что пальцы начинают ныть от боли, его потряхивает, а где-то глубоко внутри, под слоем страха и отчаяния, начинает зарождаться злость. Альбус, что-то шепча себе под нос, раскачивается из стороны в сторону, подогнув под себя колени и обхватив те руками. Костяшки пальцев сбиты, и засохшая алеющая кровавая корочка ярко выделяется на тонкой белой коже рук. Вскоре Поттеры перестают обращать внимание на Гермиону, чьё исказившееся от муки лицо всё ещё мелькает в языках пламени. За окном вновь раздаётся карканье воронья.***
Капли дождя хлещут по лицу, пронизывающий до костей ветер треплет полы траурных мантий собравшихся магов, у всех из них до единого скорбное выражение лица. Джеймс кривит губы. На похороны главы мракоборческого центра и известного охотника «Холихедских гарпий» пришло около сотни волшебников. Большую половину Джеймс видит впервые, но каждый считает нужным подойти к детям героев войны и выразить своё соболезнование. Поттер вскоре не выдерживает, отходит подальше ото всех, скрывается под кроном старого прогнившего дерева, раскинувшего свои тяжёлые стволы вблизи свежих могил. Терпение Джеймса гораздо меньше, чем у брата с сестрой, потому выслушивание речей магов он оставляет на них. Джеймс вглядывается карими глазами в мрачные лица волшебников и задаётся вопросом, где же все они были раньше? Что делали те две недели поисков двух бесследно пропавших людей? Губы расплываются в жёсткой улыбке и от понимания ненависть волной захлёстывает сознание: каждый из них заранее оплакивал чету Поттеров. Пальцы рук, скрытые в карманах мантии, продолжает потряхивать, эта дрожь медленно начинает распространяться по всему телу. Джеймс замерзает – но нет, дело совсем не в холодном августовском ветре – холод сковывает его изнутри, сердце покрывается тонкой корочкой льда, леденеет израненная юношеская душа. Голову взрывает от боли и ярости, а в мыслях набатом начинает стучать лишь одно единственное: Я должен отомстить, должен! Джеймс вырывает руки из плотной ткани, стискивает ими голову, медленно оседая на корточки. Полы мантии тут же просачиваются влагой и они утопают в грязи, но Поттер нисколько этого не замечает. Он хочет отомстить. Он должен отомстить. Он может отомстить. Джеймс имеет на это полное право. Вот только… Родителей уже не вернуть. Как бы сильно он этого не желал. Поттер через нос глубоко вдыхает холодный воздух, задерживая дыхание, а после медленно выдыхает ртом, прикрывая на секунду воспалённые глаза. Встаёт, поднимает голову и отыскивает взглядом родные лица. Лили так и не взяла зонтик, который Рон предлагал ей некоторое время назад. Её мокрые потемневшие от дождя волосы разносит не щадящим и безразличным ко всему ветром. От ливня на лице Лили не видно слёз, но Джеймс знает – она всё ещё плачет. Об этом догадывается и Альбус, крепко стискивающий ладошку сестры. Они оба с вымученными улыбками в очередной раз кивают кому-то из волшебников. Джеймс снова прикрывает глаза и отсчитывает секунды: раз… два… три… глаза открываются, расфокусированный взгляд тяжелеет. Он находит Гермиону, та стоит рядом со своими детьми, и по быстро движущимся губам женщины Поттер понимает, что она что-то втолковывает дочери. Роза, в свою очередь, время от времени кидает взволнованный взгляд на Лили и Альбуса, а потом замечает и самого Джеймса, который, расталкивая людей, идёт прямо в их сторону. – Разберись с этим, – Поттер неопределённо взмахивает рукой в направлении столпившихся рядом с братом и сестрой магов, – им пора бы уже уйти. Всем. От грубого обращения Гермиона сглатывает и секундой позже неуверенно кивает. Поплотнее запахнув мантию, она отходит от подростков. Роза с осуждением смотрит на Джеймса, но стыд за резкие слова не проступает на лице парня, на долю секунды Роуз мерещится, что губы кузена искажаются в злой усмешке, но она промаргивается - и ничего. С безразличием Поттер переводит взгляд с осунувшегося лица кузины на удаляющеюся спину тётки. Отчуждённость к Гермионе – это естественное явление, и Роза должна это понимать. Хьюго хватает за руку сестру до того, как она успевает хоть что-то высказать Джеймсу, и, кивнув последнему, без лишних слов уводит сопротивляющеюся девушку. Джеймс думает, что в голове Розы даже мысли не возникало о том, что в произошедшей трагедии есть хоть толика вины Гермионы. И да, она права: это не Гермиона долгое время удерживала его родителей взаперти, это не Гермиона направляла палочку на них, не Гермиона произносила убивающее заклятие. Но Министр магии Великобритании Гермиона Уизли всё то время волновали дела, по-видимому, для неё более важные, чем поиск своих лучших друзей. Вот что Джеймс не собирается никогда прощать.***
Дом едва оживает ближе к вечеру со скрипом открываемой входной двери. Шум льющиеся воды из ванной комнаты тут же прекращается, и если в этот момент Джеймс остановится и прислушается, то сможет различить, как с характерным стуком щёлкает оконная щеколда: Альбус начинает выветривать сигаретный дым из маленького помещения. Небольшой поворот головы – и становятся видны босые ноги Лили, бесшумно ступающей по ступенькам со второго этажа их дома. Оба – и Альбус и Лили – появляются перед Джеймсом одновременно. Сестра замирает у основания лестницы, младший брат проворачивает ручку, захлопывая светлую дверь ванной комнаты. Они молча смотрят на вошедшего парня без какого-либо упрёка или недовольства – абсолютно безэмоционально. Джеймс скидывает ветровку прямо на пол и, не разуваясь, проходит в гостиную, его брат и сестра безмолвно следуют за ним. Лили берёт очередной колдоальбом и залезает на диван с ногами, Альбус, разведя камин, располагается в кресле. Джеймс же, сжав гриф гитары, облокоченной до этого о стену, садится на пол и по привычке начинает перебирать пальцами несложные аккорды, звучание которых разрывает тишину мёртвого дома. Такая жизнь для потерявших родителей детей становится вполне обыденной, а счастливое прошлое смывается в туманном сознании и даже образы отца и матери, чьи тела были бережно уложены в белые мраморные гробы, начинают блекнуть. Днём каждый из Поттеров справляется с горем в одиночестве, и именно так, как может. Вечером же, собравшись вместе, Лили рассматривает семейные колдоснимки, внимательно следя за радостными лицами. Каждый раз, когда мелькает тёплая улыбка отца или отражается сквозь бумагу заливистый смех матери, Лили прикусывает губу, стараясь сдержать горькие слёзы. Альбус продолжает неподвижно сидеть в кресле с прикрытыми глазами, Джеймс – всё так же ловко перебирать струны. И никто не смеет нарушать уже привычное течение времени. Их холодные исхудавшие тела находят через несколько дней. На втором этаже, в комнате со светло-зелёными обоями, в ворохе одеял лежит скрюченное тело, руки юной девушки будто бы пытаются разодрать ногтями горло, шея покрыта бурыми продольными бороздами. На прикроватной тумбочке рассыпаны разноцветные таблетки. В ванной комнате с приоткрытой дверью ледяная вода через бортики стекает на пол, намокает мягкий ворс ковра и разбросанные по нему окурки сигарет. В гостиной, у самого её входа, там, где всегда находилась старая гитара, сидит юноша. Руки с кровавыми полосами на запястьях аккуратно покоятся на сгибе колен, капли стекают по коже и размеренно срываются на пол, где в луже крови поблёскивает острое лезвие. Опущенная голова и давно не стриженые волосы скрывают опустошённое выражение лица с высохшими на щеках слезами.