Горстка ликорисов

Солнце, сиявшее весь день, сменилось тучами, закрывавшими большую часть неба своими темным гроздями, грядущими с запада вместе с раскатами грома и блесками змеевидных молний. Облака громоздились темными башнями, подражая многоэтажным зданиям. Листья на верхушках деревьев по всей аллее метались из стороны в сторону, некоторые из них были сорваны и отправлены в прогулку с озорным ветром. Птицы искали прибежища в крышах зданий, мелькая белым и серыми пятнами на остатках голубого неба. Стрижи, которых так часто путают с ласточками, обитающими в диких лесах, спустились вниз и летали над самыми головами людей, ловко лавируя между ними. Создавалось впечатление, что стоит вытянуть руку вверх, какая-нибудь птица, недосмотрев за своей дорогой или попросту отвлёкшись на облачко мошкары, врежется в нее. Вода бежала нервной рябью, изредка блистали в ней серебристые спины рыб. Темные волны реки, через которую был перекинут мост как для людей, так и для машин, с характерным всплеском бились о бетонные выступы и устои моста, забегая на небольшие островки серого песка рядом с ними. Люди с неким страхом смотрели на все это, стремясь спрятаться под крышу кафе, которыми пестрела вся набережная, магазина или остановки. Андроид модели RK 800 ни секунды не медля шел вперед. Казалось он не замечал людей, легко обходя их, как ручей обтекает камни. В тоже время брюнет, чьи волосы сбились из-за ветра, потеряв прежнюю укладку, не собирался прятаться от дождя. Галстук, изредка элегантно поправляемый, метался из стороны в сторону на ветру. Смазливое лицо андроида не выражало совершенно никаких эмоций, а диод горел спокойным светло-голубым цветом. — Стой, Коннор! — усталое, сбитое дыхание, слова, которые были выкрикнуты, и многочисленные чертыхания не остановили андроида от путешествия к железному ограждению моста. Где-то позади он различал вопросы до боли знакомого голоса о направлении андроида нужной модели, но не придавал этому никакого значения. Перила едва ли доставали до уровня середины живота парня, потому перемахнуть через них не стоило труда. Пока мужчина в возрасте бегло искал своего напарника, начался дождь. Он пронизывал воздух своими серебряными нитями, выплетая неразличимый узор в пространстве. С каждой секундой ливень становился сильнее, мешая разглядеть что-либо сквозь мутную пелену воды. Прикрывая ладонью глаза от капель, Хэнк, так звали некогда подававшего большие надежды лейтенанта, побежал наугад к мосту, пытаясь найти знакомую темноволосую фигуру. Но в пределах вытянутой руки ее не было и потому мужчина продолжил свое слепое путешествие по брусчатке моста. Мимо пронеслась парочка, прикрывавшаяся ярко-красной курткой парня. Вот пробежала собака, вымокшая и безумно похожая на грязную, старую половую тряпку. Ветер сбивал капли с их привычного прямого падения, направляя их в сторону. Андерсон продолжал бродить по мосту, безуспешно выкрикивая имя проклятого андроида, но порывы ветра уносили его вдаль. До воды было метров 5-7 и этого хватило, чтобы потерять сознание и отправиться вместе с довольно-таки быстрым течением вниз по реке. —Меня ищете, лейтенант?— эти слова заставили Хэнка повернуться влево со скоростью света и уставиться на брюнета. Со своей фирменной улыбкой Коннор смотрел на мужчину щелками глаз. На пышных темных ресницах танцевали капли дождя. Он, словно только что из реки, вымокший насквозь, с прилипшими ко лбу наглыми прядями, облокотившись на поручень, стоял спиной к пустоте, будто там вовсе не бушевала река. — Коннор, черт тебя подери, что это за выходки!? — на одном дыхании, подрагивая от крупной дрожи холода, проговорил лейтенант и двинулся к андроиду. Мужчина не мог не отметить, что-то в груди щемило, когда эта куча пластика и железа стояла за ограждением моста. — Тоже самое я могу сказать про вас, лейтенант. Что это за выходки? Разве вас не учили, что приставлять пистолет к виску опасно, особенно в алкогольном опьянении? — все с тем же непринуждённым лицом начал брюнет. Хэнк сжал руки в кулаки, негодуя и задаваясь вопросом, когда это Коннор стал следить за его суицидальными наклонностями и лезть в не свое дело. Андерсон хотел огрызнуться в своей привычной манере, но андроид начал свою речь раньше. — Если вам так плевать на вашу жизнь, то чего же сорвались за мной? Я что-то значу? Сомневаюсь. Хочу вам кое-что сказать: хоть андроиды и не могут испытывать эмоции, мне кажется, что это должно вам о чем-то говорить — хищно улыбаясь и склонив голову на бок рассуждал парень, доставая из кармана брюк помятую горсть красных соцветий. В карих глазах творилось что-то неясное, диод продолжал гореть голубым. А яркие, кричаще-красные лепестки отчетливо просматривались сквозь пелену затихающего дождя и, кажется, на тех была пара синеватых капель. Синевато-голубых, как тириум, всем известная голубая кровь андроидов. — Знаете, что это, лейтенант? Это ликорис, по другому паучья лилия. Этот цветок выстилающий дорогу в ад по японским преданиям, а так же означающий одиночество. А знаете что такое ханахаки, лейтенант? Это редкая человеческая болезнь, приходящая к людям с неразделенной любовью. Догадываетесь, к чему я веду? — щуря глаза и испепеляюще глядя на Хэнка, произнес андроид. Да, мужчина слышал об этом заболевании, но считал его выдумкой. А тут такое, да еще и у самого правильного андроида на земле. И что теперь делать? Хэнк отчаянно перебирал все возможные вариант, ставя своей первостепенной задачей вытащить с моста горе напарника, а уже дома обсудить все это за чашкой чая, а лучше рюмкой коньяка, как всегда в одиночку, Коннор ведь не пьет, да и не ест тоже. Из размышлений мужчину вырвал кашель, долгий, надрывистый, задыхающийся кашель. Прикрывая рукой рот и содрогаясь всем своим существом, андроид пал на колени, болезненно жмуря глаза. Из носа парня брызнула голубая жидкость, мгновенно растекаясь лазурным ручьем из ноздрей и по руке, зажимавшей рот. Капли тириума падали вниз, пачкая белоснежный воротник рубашки, а изо рта вместе с булькающим кашлем вылетела новая порция голубой крови. Диод заморгал ядовито-желтым и багрово-красным, как бы прося у Хэнка помощи. Рука парня, что так крепко сжимала поручень моста внезапно ослабла и в новом приступе кашля Коннор отшатнулся от края моста, срываясь в воду. Сердце Хэнка екнуло, тело сковал липкий страх, похожий на горький мед, выжигающий глотку и немой ужас, не давай издать и звука или двинуться с места, стоило брюнету отклониться назад. Гортанный крик Андерсена и сильный порыв ветра, уносящий этот вопль прочь стали последним, что услышал андроид, прежде чем удариться о воду. Всплеск темных волн внизу и исчезающая гладь белоснежной рубашки Коннора, заставил Андерсена в за считанные секунды перемахнуть через поручни моста и без капли страха прыгнуть в воду. Ледяная река сковала его тело лишь на доли секунды, заставляя замереть на месте, а затем, присмотревшись и привыкнув к темноте воды, рвануть вниз, не щадя сил, к Коннору, что не подавал никаких признаков жизни. Изо рта и носа парня поднимались размытые ручейки синей жидкости, а сквозь приоткрытую линию губ торчали яркие лепестки. Наверное, это смотрелось бы потрясающе красиво, но Хэнку было далеко не до созерцания мутных синих линий и мирно тонущего тела андроида. Из последних сил лейтенант подплыл к Коннору, обнаруживая, что тот достаточно тяжел. Легкие горели от нехватки воздуха, создавалось впечатление, что они вот-вот лопнут, да еще и груда пластика так тянула ко дну. Глаза резало от воды, тело было на грани того, чтобы забиться в судорогах. На секунду промелькнуло желание закончить все это, ведь Андерсон столько раз пытался свести счеты с жизнью, а тут и такая удачная возможность. Но эта мысль ушла на задний план, стоило в голове всплыть горсти ярко-красных лепестков. Выплыть наверх было одной проблемой из двух, теперь оставалось доплыть до крохотного песчаного островка у ног моста. А тащить андроида за собой казалось невозможным. Несколько раз Хэнк разжимал хватку на пиджаке и рубашке и вновь нырял за Коннором, что еще не очнулся. Честно говоря, Андерсон не был уверен, что андроид вообще очнется, но гулкое биение сердца заставляло его тащить тело дальше. Песок на островке был менее холодным, чем вода, и не менее серым, чем небо в дождевых облаках. Дождь заметно ослаб и по воде бегало не так уж и много кругов. Прокашляться и отплеваться от ледяной воды, от которой сводило зубы, самому было делом первой необходимости. С минуту Хэнк бездействовал, пытаясь остановить бешено стучащее сердце и нормализовать дыхание, попутно скидывая мокрую, отяжелевшую куртку. Лицо Коннора было спокойным. Тириум извивался змейкой по губам, подбородку, щекам и кое-где шее. Быстрым движением лейтенант растер жидкость по лицу парня, приоткрывая рот андроида и принимаясь в спешке вытаскивать красные соцветия. Казалось в глотке был целый сад полный исключительно рубиновых паучьих лилий, что в добавок повредили глотку несчастного. Длинные, гладкие, тонкие стебельки цветов и пошли в самом конце, но были не слабее испачканы в голубой крови. — Коннор! — крикнул Хэнк, смотря на мигающий красный диод. Пощечина, другая, но никакой реакции. Попытки сделать искусственное дыхание не увенчались успехом, Андерсон лишь перепачкал бороду и губы в голубой, неясной на вкус жидкости. Холодный ком в животе нарастал, будто сугробы на ветках деревьев в снегопад. — Коннор, очнись... да люблю я тебя, чертов андроид... не бросай меня, кусок железа... ну пожалуйста... пожалуйста… пожалуйста… — приподняв тело, крепко прижав к себе, шепча на ухо срывающимся голосом, будто мантру, Хэнк напоролся взглядом на цветы, похожие на лужицу крови, не считая голубых крапинок. Мужчина сильнее сжал ставшие за долгое время родными плечи и, чувствуя себя брошенным ребенком, всхлипнул. Из голубых глаз по морщинистой щеке скатилась одинокая, соленая слеза, смешиваясь с каплями дождя. — И я вас... лейтен... — договорить Коннор не смог, Андерсон в привычной ему манере оборвал парня. — Просто Хэнк, Коннор. Давно пора было перейти на ты — чувствуя, как чужие руки обнимают в ответ, тихо произнес мужчина.