Нормальное

Весь мир стал серо-зелёным. Казалось, мерзкий грибок вгрызался в самое сердце израненной планеты. Голые деревья, кое-где покрытые коростой, выглядели до слёз беззащитными. Ещё более беззащитными, уязвимыми стали люди, которые постоянно бегали с места на место, пытаясь сохранить жалкие остатки цивилизации: теперь каждому приходилось прикладывать немало усилий лишь для того, чтобы не исчезнуть с лица Земли. Прошло уже больше двадцати лет с начала эпидемии, но успокаиваться коварный враг человечества не собирался. С каждым месяцем становилось всё хуже. Стоило только людям занять одно из уцелевших зданий, как стены его обрастали тошнотворными наростами, загрязнявшими воздух до такой степени, что дышать становилось небезопасно (порой попросту невозможно). Приходилось искать новое место, с которым в скором времени случалось то же самое. Раньше Элли считала, что самым сложным временем в её не особо длинной жизни был тот год, когда они с Джоэлом пытались дойти до больницы и остаться в живых. Постоянно в дороге, уставшие, грязные, покрытые своей и чужой кровью, они шли и шли к обозначенной цели – спасению мира с помощью иммунитета Элли. Ранение Джоэла, которое тот едва пережил, усугубило ситуацию до невозможности. Тогда было холодно, голодно, больно, страшно... А сейчас стало и того хуже. Надежды на спасение, светлое будущее, возрождение цивилизации больше не было. Не существовало теперь и никакой общей цели. Строить город было бесполезно: всё живое грибок убивал, а неживое разрушал. Заводить семью было слишком опасно: рано или поздно родных и близких терял каждый. Оставалось только выживать, надеясь, что протянешь до следующего своего дня рождения – не понятно, правда, зачем, но протянуть хотелось. Элли категорически не желала ни к кому привязываться. Джоэл стал исключением, конечно. За него она без раздумий отдала бы жизнь - это было естественно и привычно: столько времени бок о бок, спасая и прикрывая друг друга, коротая дни и ночи вместе. Иногда Элли казалось, что Джоэл – единственный во всём этом проклятом мире, кто заставляет её хотеть дожить до рассвета даже тогда, когда она сама этого не желает. Всё чаще она чувствовала, что выживает лишь для того, чтобы не причинять Джоэлу боль, не добавлять лишних морщинок на его и без того немолодом лице и седых волос, которых становилось всё больше и больше. Однако Элли нередко доводила его до белого каления – не потому, что хотела досадить, а чтобы убедиться в том, что Джоэл – да и она сама – по-прежнему может испытывать сильные эмоции, когда вокруг всё закостенело, зачерствело под толстым слоем грибка. Так было и в тот день, когда необдуманный поступок Элли перечеркнул все робкие попытки подобраться к Джоэлу поближе, преодолеть негласную границу. Тогда его вылазка в ближайший городок затянулась: Джоэл потерял счёт времени в поисках чего-нибудь полезного, заставив Элли изрядно поволноваться. Вообще, она разозлилась ещё тогда, когда мужчина отказался брать её с собой - слишком опасно, места неизведанные (как будто это было для неё в новинку!). Но после практически бессонной ночи, проведённой в тревогах и волнениях о том, увидит ли она ещё когда-нибудь Джоэла живым и здоровым, Элли готова была крушить и уничтожать похлеще самого злобного щелкуна. - Ты не имеешь никакого права вот так пропадать! Ты прекрасно знаешь, что я за тебя переживаю! – глаза девушки сверкали недобрым огнём. - Элли, здесь ничего не зависит от меня, - устало произнёс Джоэл. Больше всего сейчас ему хотелось есть и спать, а уж никак не усмирять женскую истерику, невольным виновником которой он стал. – Ни от меня, ни от твоих капризов ничего не зависит. - Моих капризов?! – шагнув ближе, она толкнула Джоэла в грудь: он едва почувствовал это прикосновение. – Думаешь, мне нравится за тебя бояться?! Думаешь, я кайфую, гадая, жив ты или мёртв?! - Чего ты от меня хочешь?! – воскликнул мужчина, которого вся эта ситуация раздражала. Он не понимал, как можно винить его в том, что ему неподвластно. Как назло, у Элли это получалось очень хорошо: вполне логично и обоснованно. Вот только вопрос Джоэла о том, чего она хочет, который тот задавал довольно часто в подобных ситуациях, каждый раз ставил её в тупик. Элли определённо хотела, чтобы Джоэл был рядом с ней. Она очень хотела, чтобы он не считал её маленькой девочкой, которая не может защитить даже саму себя – это было как минимум нечестно. Она хотела не бояться – непозволительная роскошь в дивном новом мире. И уж точно она хотела быть ближе, ещё ближе, близко настолько, насколько это возможно... Самый верный ответ пришёл в голову молниеносно. В ту же секунду Элли прижалась к губам Джоэла своими губами – чем чёрт не шутит. Зачем полчаса распинаться о том, чего она хочет, если можно всё объяснить вот так, одним поцелуем? И Джоэл, несомненно, поймёт. Поймёт ли? Джоэл замер, а потом отстранился, осторожно положив руку на плечо Элли. Сложно было понять по его лицу, какие эмоции он испытывает, но радости там точно не было. - Элли, детка, я думаю, этого делать не стоило. Мне кажется, это не совсем нормально. Глаза девочки заблестели. Едва сдерживаемые слёзы или вновь разгорающаяся ярость? Она глядела на Джоэла, не моргая. - Знаешь, по-моему, это самая нормальная вещь в нашем долбанутом мире. Это единственное нормальное, что у меня осталось. - Элли, я в три раза старше тебя. Ты мне очень дорога, но... Я отношусь к тебе, как к дочери. Я думал, ты знаешь. Элли молчала, выжидающе глядя на него. Она чувствовала, как внутри неё что-то переворачивается, крошится, ломается. Надежда?.. - Извини, но по-другому я не могу, - Джоэл покачал головой и обнял девочку – прижал к груди так бережно, так по-отцовски. Элли вдыхала его запах, чувствовала крепкие мышцы под его рубашкой и ощущала, как впервые за долгое время – недели, месяцы? – горячие слёзы катятся по щекам. Она вообще редко плакала, но сегодня не смогла сдержаться. Всё стало ещё хуже, чем обычно, хуже, чем каких-то десять минут назад. Не было теперь смысла ждать и надеяться, что однажды она станет для Джоэла не просто заменой его умершей дочери. Не было больше и сил.