forget-me-not;

Пирра безоговорочно верит в судьбу, посвящает ей жизнь, в отместку которой управляет сама, своими руками путь себе прокладывает. Она кидает копье, чтобы помочь, быть другом, быть ближе. Не просто верит, что это сработает, а продумывает все до деталей. Пирра ни секунды не сомневается в своем выборе: Жон не знает, кто она, Жон восхищен, но не ею, Жон видит в ней – ее, а не славу, что идет вперед обладательницы. У Пирры сотни-тысячи достижений, титулов, поклонников, только вот ей это все совсем не нужно. Она упрямо преследует иную цель, не сворачивает. Жон восхищенно охает – ее фотография была на коробке хлопьев, Пирра от этого почему-то ощущает себя более значимой, не может сдержать улыбки. Жон неуклюжий, забавный, невообразимо добрый. Он многого не знает, не признает свою значимость, талант и умения истинного лидера, стратега. Пирра всегда готова помочь. Она не уверяет себя в том, что делает это безвозмездно, не любит лгать ни себе, ни другим. В истине – сила. Пирра учит Жона управлять аурой, драться на мечах, следит за его учебой, знания обрести помогает. Тот схватывает все на лету, но от похвалы отказывается, лишь неловко трет пятерней макушку. Нервное. Пирра ничего не говорит о том, как почувствовала внезапную боль на скуле, там, где по Жону ударила, неосторожно отпущенная ею, ветка. У него аура сильная, мощнее ее, царапина затягивается раньше, чем Пирра успевает все осознать. Она не считает нужным, обнадеживать себя раз за разом, смотрит на его бесконечные попытки в отношении Вайсс. Сердце сдавливает, дробит, но Пирра держится, она хочет, чтобы он был в порядке. Жон тепло улыбается, благодарит, другом и опорой ее считает – этого более чем достаточно. Пирра рада, что может ему помочь. Только вот Жон до боли неосторожен, постоянно в синяках, ушибах и ссадинах. Пирра следит, чтобы с ним не случалось ничего серьезного, потому что тогда очевидного не скрыть. Она даже не помышляет о проверке, сама старается раны не получать, боится – не вынесет вердикта, если ее цветы распустятся не на нем, если причинят ему боль. Пирра привыкла терпеть. Она уже не так-то верит в судьбу, постоянно себя спрашивает об этом, других – не решается. Может быть, первая любовь должна, просто обязана, остаться первой и последней, чтобы не мешать призванию. Жон упрямый, от своего не отступается, даже на бал позвать рискнул. С гитарой в руках, признавался, что вообще-то, не очень умеет играть, петь – тоже, но ради Вайсс приложит все усилия. Расти с семью сестрами сложно. Пирра слышит из комнаты, как дверь соседней гулко захлопывается несколько раз, потом – окончательно, и уходит искать не вернувшегося Жона. Нора давно все знает, не глупая, внимательно слушает, вздыхает и провожает Жона взглядом до двери напротив в коридоре: «Себе свой совет посоветуй». Рен смотрит с сочувствием. Пирра только горько улыбается, бумаги на столе поправляет, делает вид, будто занята, а ночью давиться слезами от боли физической, голубые незабудки из ран обрывает. Справится, но не станет отрицать. И мешать тоже не станет, истина важнее всего. Жон в комнату возвращается только под вечер, плюхается в кровать, разговаривать отказывается. Пирре на бал идти не хочется, партнера нет, желаемый уже занят, она опаздывает настолько, насколько может себе позволить. Жон, несмотря на всю свою неуклюжесть, угловатость танцует замечательно даже в платье. Пирра не может перестать счастливо улыбаться, люди вокруг – смеяться. Вдалеке слышится громкое «наконец-то!» Норы, Рен устало вздыхает и качает головой, он едва не пролил на себя пунш. За них он, конечно, счастлив, только все к этому и шло, знает, давно знал. Пирра мечется, мучается, со своею судьбой спорит во благо мира. Даже договориться пытается, все равно людей будет защищать, будь она охотницей или Девой. Все давно решено, только вот ее все равно зачем-то спрашивают. Пирра оглядывается на Жона, не прощается, знает о том, что будет бороться до победного, как всегда боролась, и лезет в капсулу. Тот ничего не понимает, но чувствует всем телом, потому что цветы начинают копошиться под кожей, – Пирре невыносимо больно. Только вот ран на ней нет, и цветы затихают. Пирра отрицает чувства насовсем, навсегда отрезает их от своей личности за секунду до того, как ее спину, точно меж лопаток, пронзает острием. Она надеется, что этого промежутка хватит с лихвой, что Жон не пострадает по ее глупости, самонадеянности. Судьба все-таки берет свое: Пирра – охотница, не Дева Осени, глупо отрицать. Пирра защищает людей, мир до конца. Незабудки, не успев прорваться сквозь рану на спине Жона, осыпаются пеплом.