***
Мы живём на разных концах огромного города, и из-за занятости и расстояния мы не можем слишком часто видеться, но каждая встреча для нас это что-то особенное. Никогда заранее не известно, что ты придумаешь на этот раз. Я никогда не знаю, что будет в следующую секунду. Но я счастлива. Ты берёшь на себя весь контроль, и это то, чего мне так не хватало. Я могу не думать о следующей секунде, когда ты рядом, а просто быть. Ночь — моё любимое время суток. Я сижу за своим столом и рисую чей-то силуэт, глядя то в темноту, то на свечу, горящую на столе. Стоп. Мне резко захотелось пару раз удариться головой об стол. Снова, это снова происходит. Каждый раз, когда я рисую, у меня на бумаге появляется Адриан. Блин, я похожа на глупую девочку из сопливых романов. Это порядком начинает бесить. Я люблю его, но мне не хочется, чтобы он смотрел на меня ещё и рисунков. Слишком реальных снов с его участием мне хватает вполне. Когда мы вместе это так красиво и правильно, что ли. Несмотря на то, что твердят остальные. Я люблю, когда он называет меня милой… Так необычно звучит. Но каждый раз делаю вид, что злюсь. Лишь бы увидеть его улыбку вновь. Время идёт к пяти, а значит и к рассвету. А я и не думала ложиться спать. Так не хочется вылезать из пледа и идти в кровать. И я остаюсь. Остаюсь наблюдать за темнотой и свечой, разгоняющей её. Это по-своему красиво, особенно если из окна вдобавок видно рассвет.***
Не знаю, сколько прошло времени и сколько я смотрела в темноту, но рассвет был, по ощущениям, достаточно давно. Как вдруг я почувствовала прикосновение чьих-то рук к моим векам. И шепот. Мурашки побежали по спине, тело сковал страх, и я успела себе черт знает что придумать, когда… — Как думаешь, кто это? Я вздрагиваю, но тут же расслабляюсь, слыша такие до боли знакомые нотки хрипотцы. Сердце всё ещё сходит с ума от адреналина, а я начинаю улыбаться. Какой же он идиот. Любимый идиот, стоит признать. — Адриан. Ты тут делаешь? Ты хоть представляешь, как я напугалась? Ты придурок или где?! — искренне возмущаюсь я. Чувствую, что руки соскальзывают с моих глаз, но через секунду меня заключают в объятия. Скидываю плед на стул, разворачиваюсь и обнимаю его в ответ. Спустя время он всё же отвечает. — Прости, не подумал… Я хотел сделать тебе сюрприз. Посмотри на стол. Его шепот… Мне кажется я когда-нибудь сойду с ума от него. Я тихонько поворачиваю голову и вижу букет, лежащий на столе. Одуванчики. Он помнит. От этой мысли по телу разливается приятное тепло. Этот вроде небольшой жест значит больше, чем все «люблю», произнёсенные им. Я радостно поворачиваю голову к нему и… Целую. Впервые целую его сама, не знаю, виновата ночь или адреналин, но я не жалею. Нам все равно, что скажут остальные. Здесь только мы. Здесь нет осуждающих взглядов моих родственников. Здесь нет других людей, которые не могут понять нас. — Я люблю тебя, Адриан, — шепчу я, отрываясь от его губ, и жутко краснею. Я так и не перестала смущаться, хорошо, что в темноте этого не видно. — И я люблю тебя, помидорчик ты мой — он, кажется, улыбается и обнимает меня ещё крепче, явно думая о чем-то своём. Он чувствует моё смущение, даже в темноте! Утыкаюсь лицом ему в плечо и делаю глубокий вдох. Чтобы успокоиться и почувствовать его ни с чем не сравнимый запах. Я обнимаю его, как в последний раз. В этом есть какая-то магия, потому что каждый раз я не могу перестать улыбаться после. И вновь повторяю. — Всё будет хорошо, слышишь? Центр устоит. И он вновь, будто бы это не вошло у нас в привычку, спрашивает. — Откуда ты знаешь? И я вновь отвечаю, убеждая в этом не только его, но и себя. — Потому что мы — центр. И снова уютная тишина. И мы, обнимающие друг друга посередине квартиры.