Королева улья

       Объёмы чакры у жуководов были огромными. Мои пчёлы ощущали опасность для своей матки и волновались. Мне подавали сигналы, что у каждого из мужчин, вошедших в чайную, никак не меньше сорока чуу чакры. Это в два раза больше, чем у Сузумебачи! И в четыре раза превосходит мой резерв. Кикайчу, которыми пользуются Абураме, — насекомые-паразиты. Я даже не уверена, что у них есть матка. Насколько клану Камизуру удалось узнать, организация у насекомых Абураме гораздо проще, чем у пчёл, но одновременно очень сложна в отношении «хозяин — насекомые». Мои пчёлы слушаются меня, потому что я храню их матку, она питается от меня, от моей чакры, и, воздействуя на пчелиную матку чакрой, я могу через неё отдать приказы пчёлам. А как обстоят дела у Абураме? У жуков не бывает маток. Есть самки и самцы. Жуки могут размножаться самостоятельно, откладывая яйца… Сотни и даже тысячи яиц… Если мне всё же выпадет шанс узнать их секрет… — Доброго дня, — поздоровался с Абураме дзёнин сопровождения, прервав мои суматошные вычисления. — Вам нужна она, — и указал на меня. Я же с трудом справилась с дрожью, которая рождалась и из-за их ауры, и из-за волнения моих насекомых. Смогла изобразить кроткий поклон. — Прошу позаботиться обо мне, Абураме-сама, — удалось выдавить из себя ритуальную фразу. Вот и всё. — На этом мы прощаемся с вами, Джообачи-сан, — кивнул мне дзёнин команды сопровождения, когда мы все вышли из чайной, так ничего и не заказав. Мне показалось, что он посмотрел на меня сочувственно. — Спасибо, что сопроводили невесту мою, — за спиной раздался глухой голос, и я еле удержалась, чтобы не отшатнуться. — Ценит труд ваш клан Абураме. Другой мужчина, в более светлых вещах и с большой тыквой за спиной, отдал моему сопровождению какой-то свиток. Кажется, этот Абураме был постарше, хотя с их манерой одеваться утверждать что-то сложно. Когда он повернулся, ворот чуть отошёл и я заметила на его лице тонкие усы. Точно уже старик. Я покосилась на того, кто сказал, что я его «невеста» и продолжал стоять слишком близко, да ещё и за спиной, изрядно этим нервируя. На голову выше меня и самый «законопаченный» из троих Абураме. У двух других очки были в обычных оправах, хотя и тоже плотно прилегали, а у этого «жениха» чёрное стекло вставлено в широкую кожаную повязку. Второй хитай прямо. — Вы Шино-сан? — спросила я, пытаясь быть приветливой. Слабым только это и остаётся. По его тёмной куртке полз мелкий чёрный жучок. Я проследила за ним взглядом и тихо выдохнула, когда он скрылся за воротом. Теперь я понимаю, отчего в Скрытом Камне избегали общения с нашей семьёй. Это реально выглядит немного пугающе. Честно говоря, своих пчёл я полностью контролирую только во время боя, а в обычной жизни… Бывает, что они проявляют любопытство, чуют какие-то запахи, могут вылезти в неподходящий момент. Например, когда я однажды решила заговорить с парнем, который мне понравился, я, конечно же, немного нервничала, а мои полосатые защитники восприняли это как угрозу, вылетели разведчики… Оказалось, что тому парню не нравятся насекомые вообще и пчёлы в частности. Он быстро сбежал и потом обходил меня десятой дорогой, если видел. Сузумебачи, несмотря на то, что она красивая, взрослая и сильная, была одинока. Наверное, по этой же причине. Я впервые об этом подумала. Вполне могло быть, что, если бы всё не сложилось так, как сложилось, Джибачи в конце концов стал бы моим мужем. Его другие девушки тоже не особо баловали вниманием. Многие считают, что это слишком противно — общаться с человеком, внутри которого живёт улей. В девяноста процентах людей живут глисты, так это же не мешает им общаться друг с другом. Вот у меня точно глистов нет, а если бы появились… Ками-сама, о чём я думаю?! Если Сузумебачи сказала, что Абураме Шино был «ещё личинкой» пять лет назад, то получается, ему не может быть больше двадцати. Именно он убил моего отца. Передо мной стоит убийца моего отца, а я о глистах. — Абураме Шино зовут меня, — еле заметно кивнул он, пробурчав это в свой ворот. — И теперь вашим женихом я стал, Джообачи-сан. Остальные Абураме стояли не шелохнувшись и молчали. — Можете называть меня «Джоо-чан», — разрешила я. — Мне так привычней. «Джообачи» — это клановое имя. Приставку «бачи», то есть «пчела», получает лишь тот, в ком прижилась пчелиная матка. Отец назвал меня «Джоо», — и зачем я сказала про отца?! — Имя красивое вам дали, Джоо-чан, — похвалил меня этот Шино. — И само по себе, и вместе с клановой приставкой хорошо звучит оно. Я вежливо кивнула. Он так странно говорит. Может быть, так разговаривают ниндзя Конохи или просто в Стране Огня? — Оставим мы вас, — внезапно сказал тот, который был с усами. — Есть дела на востоке у нас с Киши-куном. — Да, отоо-сан, — буркнул в свой ворот Шино, и я смогла увидеть, как на месте двоих шиноби остались две чёрные жужжащие тучи. А потом жуки мгновенно разлетелись в разные стороны. Похоже, что тот с усами был отцом Шино. А значит, этот старик — глава клана Абураме. — Джоо-чан, — через минуту напряжённого молчания подал голос Шино. — Кикайчу мои нашли… Ваше это. Он показал сжатый кулак и, когда я протянула руку, положил мне на ладонь разведчика. Мой пчелёныш, кажется, был без чувств, но определённо жив, хотя и притворялся мёртвым. Я погладила его пушистое брюшко, и он, шевельнув лапками, шустро пополз по руке и скрылся в рукаве. — Спасибо, Шино-кун, — поблагодарила его я. Видимо, своих насекомых он контролирует очень хорошо. Те же шершни Сузумебачи просто бы перекусили моим разведчиком. По крайней мере, кузина говорила, что не может им запретить. Типа инстинкты. Возможно, она просто надо мной издевалась, но, может, и нет. — Полагаю я, вы поесть желали до того, как встретимся мы, но планы эти нарушены нами были. А всё почему? Потому что желал я быстрее увидеть Джоо-чан, невесту свою. Но не хотел бы я невежливым с ней быть. Насекомое ваше сообщило, что голодны вы, потому как несколько дней не ели ничего. Я с трудом переварила выданную мне словесную конструкцию и на всякий случай кивнула. — Шино-кун может понимать мою пчелу? — вычленив для себя главное, спросила я. — Насекомые инстинктами ведомы, — помолчав, ответил мне Шино. — Пчелу вашу запах мёда привлёк, что из чайной раздавался. Потому что голодны были вы и насекомые ваши тоже голод испытывали. Вернёмся в чайную эту, чтобы Джоо-чан утолить свои потребности могла. Иначе плохим женихом я окажусь. — Хорошо, — у меня чуть поднялось настроение от предвкушения, что я наконец поем. Правильно, не будет же он на меня сразу набрасываться прямо на дороге, сначала покормит из вежливости.

* * *

Хозяйка чайной говорила вполне обыкновенно и была рада услужить «шиноби-сану». Шино заказал много еды, пояснив, что, если что-то вдруг останется, его жуки не одной чакрой питаются. У меня с моими было так же. Я выпускала своих пчёл собирать нектар, когда представлялась возможность. В Стране Земли не так много лугов и разнотравья, но весной цвели яблони, потом липы и лимонники. В весенне-летний период я носила с собой специальный рюкзак: мои пчёлы делали соты и заготавливали мёд. Часть мёда шла на продажу в Ивагакуре, так как одними низкоранговыми миссиями сыт не будешь. Я хотела быть полезной семье хотя бы так. В этот период даже Сузумебачи меня не особо дёргала и задирала. Её шершни делали особый воск, но мёд в основном лишь для себя, точней своих личинок, и то их приходилось прикармливать. Чаще всего тем самым мёдом, который добывал мой отец, а после я. В Стране Огня в обычной чайной было столько разных блюд, что я терялась. Половины даже не пробовала никогда. Мне понравились медовые моти. В общем-то, я была так голодна, что смела половину заказа, не особо разбираясь, что ем, просто вкус мёда ощущаю сразу и он мне нравится. В чайной Шино всё же снял свой капюшон и расстегнул воротник, чтобы нормально поесть. У него оказались тёмно-русые волосы. Немного темней, чем у меня. И ни усов, ни бороды у него не было, обычное гладкое лицо обычного парня. Но из-за очков сложить какое-то впечатление о «женихе» было сложно. Не видно, куда и как смотрит, никаких эмоций он особо не проявлял. Просто ел сам и не отвлекал от еды меня. — Шино-кун, могу я спросить, сколько вам лет? — поинтересовалась я и забрала из блюда последний моти, наслаждаясь нежным вкусом. Можно сказать, вместе с чудесным пирожным смаковала последние минуты свободы. В данный момент я не принадлежу ни Камню, ни семье Камизуру, ни клану Абураме. Это были приятные мгновения, когда можно было представить себя летящей на солнышко пчёлкой, от которой не требуют мести, обязательств, долгов, и мне хотелось немного их продлить. — Если стали мы женихом и невестой, информацией поделиться правильным будет, — согласился Шино. — А всё почему? Потому что понимать мы друг друга должны. — Эм… Верно, — кивнула я. — Родился я двадцать третьего числа в первый месяц года Тигра в шестом цикле эпохи, так что сейчас семнадцать лет мне, а через несколько месяцев восемнадцать исполнится, — ровным тоном произнёс он. — Не люблю я пищу острую и сбором насекомых различных увлекаюсь. — Погоди… то есть семнадцать?! — я сообразила, что если он не врёт, то он лишь на год старше меня. Это выходит, что ему только тринадцать исполнилось, когда он моего отца победил?.. Но… он был совсем ребёнком! Получается… Как же так вышло? Сузумебачи не говорила подробностей той миссии, только о том, что они встретили парня из клана Абураме. Когда она говорила о «парне», я представляла себе кого-то постарше. Лет пятнадцати хотя бы. Мой отец был сильным… Или это мне так казалось в детстве?.. — По законам деревни не можем жениться мы, пока восемнадцать не исполнится мне, — понял по-своему мой возглас Шино. — Это понятно, — выдавила я, чтобы поддержать разговор и не выдать замешательства от своего открытия. Шино был почти моим сверстником. Это было… так странно. Я уже успела его напредставлять совсем другим. Впрочем, сомневаюсь, что он откажется спать со мной только потому, что мы не женаты. Джибачи это нисколько не мешало, к тому же жениху и невесте никто этого не запрещает. И это, скорее всего, будет началом конца, потому что Сузумебачи была уверена, что я отомщу за свой клан и своего отца. Не стоит ничего чувствовать по отношению к Шино. Это просто слишком «нормальный» разговор после того, как я осоловела от еды и почти счастлива. Эти иллюзии могут привести к беде. Мне стоит быть собранной. Может быть, у меня получится сбежать после того, как всё произойдёт, значит, мне надо быть и внимательной. — Когда родилась Джоо-чан? — нарушил молчание Шино. — Я родилась... тоже в двадцать третий день, только третьего месяца в год Кота, — ответила я. — Через полгода мне тоже будет семнадцать. — О, — как мне показалось, задумчиво сверкнул очками Шино, а на губах мелькнула улыбка. — Когда цветёт сакура, Джоо-чан родилась. — У нас… в Стране Земли её почти нет, — отвела я взгляд: отчего-то было неудобно. — Только в горах встречается. Когда-то меня водил туда отец… чтобы насытить первым нектаром наших пчёл, — я осеклась. Зачем я это говорю? Зачем я говорю о своём отце тому, кто виновен в его смерти и смог убить его, ещё будучи ребёнком… После моих откровений разговор прервался и мы просто пошли до Конохи. Дорога в скрытую деревню пролегала через лес; никогда не видела сразу столько деревьев и таких огромных. Иногда лес заканчивался, открывая красивые пейзажи. Маленькие чайные, деревеньки, ручейки-мостики. До этих живописных мест война не докатилась. Насколько я слышала, основной фронт пришёлся на Страну Мороза, Страну Молнии, Страну Горячих источников и задел Страну Огня на северной границе. На почти неприметной развилке Шино остановился, словно раздумывая, и сошёл с более широкой натоптанной дороги направо. Закралась мысль, что он ведёт меня на какую-нибудь уединённую полянку, чтобы получить «награду» за вежливость и еду. А он даже начал мне немного нравиться. Такой сильный, спокойный… Всё потому, что я давно не чувствовала себя такой… Это было давно забытое чувство. Наверное, оно было у меня тогда, когда были живы папа и мама. Впереди показалось что-то красное, а ветер донёс странный запах… Шино подождал, пока я подойду, и повернулся, открывая представший вид. Впереди была поляна. В сильно прореженном лесу на земле и деревьях словно полыхал пожар. И если клёны я видела раньше, то на земле были не только их алые и бордовые листья, но и цветы, о которых я только слышала. — Это… хиганбана? — узнала я растения по виду и запаху. Цветы смерти, которые пахнут тлением. Особый символ. Цветы, не имеющие листьев и цветущие кровью после осеннего Хигана. Паучья лилия. Потому что они не были похожи на нормальные цветы, а на красные нити жизни, обрезанные смертью. — Отцветает уже хиганбана, — сказал Шино, — дорога к кладбищу красна. Но показать Джоо-чан я хотел последние медоносы. — Это… для моих пчёл? — догадалась я. Он говорил, словно слагал хайку, но я почти привыкла к этой странности. Его фразы иногда звучали не совсем понятно, но как-то мелодично и в своём собственном ритме. Шино кивнул. Я чуть поколебалась, но о техниках Камизуру клану Абураме, я думаю, было известно если не всё, то многое. Сосредоточив чакру, я отдала приказ собирать нектар. Не знаю, какой мёд выйдет из хиганбаны, может, самый горький на свете, но этого могло хватить до весны. Я почти ничего не взяла с собой, так как жить мне оставалось недолго. Но… глупые надежды всегда умирают после тебя. Из рукавов вылетел рой. Шино с нечитаемым лицом наблюдал за моими насекомыми. Может быть, он просто хочет, чтобы внутри меня не было пчёл, когда… Но он не делал никаких движений и продолжал держать руки в карманах, а половину лица снова прятал в вороте, только капюшон не стал натягивать. — Раз мы тут, не против ли будет Джоо-чан вместе со мной проведать товарищей и соклановцев моих? — С-сокла... — я осеклась, так как сообразила, что он говорит о мёртвых. — Конечно. А Шино-кун… принимал участие в Четвёртой войне?.. — Да, — коротко ответил он, и мне показалось, что он не хочет об этом говорить. Мы двинулись по тропе и через двадцать минут вышли на местное кладбище. Оно было воистину огромным. Как оказалось, у клана Абураме был какой-то свой угол. Мёртвых было много. Шино чуть подольше постоял возле могил «Абураме Торуне» и «Абураме Муты», потом прошёл на другой край и постоял возле какого-то «Хьюга Неджи». Судя по количеству Хьюга, она или он тоже из клана. Кажется, я что-то слышала про клан Хьюга... О чём-то таком говорила Сузумебачи. — Это старший брат подруги моей, — сказал Шино, сбив меня с мыслей, хотя я ничего не спрашивала. — На войне закрыл он её от удара смертельного. Хината-чан переживает сильно из-за того, что жива осталась, а Неджи-кун таким молодым погиб. Но я благодарен Неджи-куну, что защитил он подругу мою. Иначе был бы сильней опечален я. Возможно, он влюблён в эту самую Хьюга Хинату?