Про смерть Кощееву и пьянству бой

Много сказок сложено, много былин сказано, да немало песен гуслярами седыми спето о коварном гаде чешуйчатом, Змеем Горынычем прозванном, да о злобном Кощее Бессмертном, что похищали красных девиц почем зря, лиходейничали и землю русскую разоряли. Сколько богатырей с ними сражались, живота свово не щадили, сколько подвигов совершали, дабы победить злодеев — и перстов не хватит сосчитать. Но сказка ложь, да в ней… Вообще ни слова правды! А было все иначе. Летел однажды Змей Горыныч Троерожев — наблюдатель с планеты Загр, младший научный сотрудник института инопланетных изысканий, отдел поиска новых ресурсов, проект «ЗгрЕБ ВСЕ» — над полем чистым, над горами высокими, над реками быстрыми. Летел особым боковым ходом, чтобы ветры злые его пьяну головушку… три пьяных головушки не шатали, с пути верного не сбивали. А летел он, возвращался к другу закадычному — Кощею Давыдычу Бессмертному. Потому как опосля второй бочки самогона заявил друженька, что негоже, мол, и далее капусткой квашеной закусывать, а пора бы гостю дорогому тоже чего ни то к столу добыть. Мясного. Вот и летел теперь Змей, торопился, живую корову в лапах сжимаючи. Очень торопился, потому как самогона всего пять бочек оставалось. Наедине с Кощеем оставалось. Беспокоился Змей. За друга переживал, хоть тот и бессмертный, а с зеленым змием всяко сподручней на пару бороться. Так спешил Горыныч, что не учел аэродинамические свойства свои из-за коровы изменившиеся, а и, закладывая вираж крутой над Тридевятым царством, да и кончиком хвоста аккурат по дворцовой башенке попал, ажно черепица во все стороны веером полетела. Закручинился Змей от своей неловкости, но останавливаться и обратно черепицу укладывать не стал — здоровье-то друженьки важнее. Полетел себе дальше, зарок взяв как-нибудь вернуться и возместить тому царству ущерб случайный, без злого умысла нанесенный. Вот через годик, али два, али трижды по десять, и вернется, и повинится — так Горыныч решил, совесть чуткую успокаивая. Летел Змей долго ли мало ли, а как долетел он до Железного замка Кощеева, так и рухнул во дворе внутреннем, разломав конюшню. — Му-у-у! — возмутилась такой посадкой корова да и рогом боднула Горыныча в пузо его чешуйчатое. Отпрыгнул Змей от закуски строптивой. — Поаккуратнее нельзя? — тут же раздался тихий голос девичий за спиной Троерожего. Обернулись тогда все его головы и уставились на хвост собственный. А на хвосте том сидит красна девица и рожи ему обидные корчит. Совсем красная. Рубаха на ней тонкая, заморская, коленки торчат. Ручками белыми ланиты прикрывает (щёки, то есть, а не то, что все подумали) и очами своими так и сверкает. Коса дыбом, пятки розовые… В общем, вылитая царевна. Икнул тогда Змей Горыныч всеми головами одновременно. — Нифига се сходил за хлебушком… — молвила самая левая голова его и самая наглая. — Какой бутон на нашей клумбе! — ухмыльнулась самая правая его голова и самая бедовая. — И-и-и-и-и! Коще-е-ей! — тонко завизжала в сказочном ужасе средняя, самая рассудительная. Вышел во двор нетвердой походкой Кощей, живот голый почесывая, да так и замер в изумлении на царевну глядючи. Та тоже в ответ взглянула, но тут же смущенно зарделась и отвернулась: на Кощее только плащ и корона, другой одёжи-то и нет! А чего ему сделается, зачем облачаться в наряды попусту, когда ни простуды, ни ревматизма не страшно. Запахнулся в плащ Кощей, корону поглубже на лоб нахлобучил и вопросил грозно Горыныча: — Ты пошто деву принес? Али с тёлкой сослепу да по пьяни спутал, дурень старый? — Ничего я не старый, — осерчала левая голова. — Сама на меня бросилась, прям не отцепить. Влюбилась, поди, — хвастливо заявила правая голова и похабно подмигнула. — Делать-то теперь чаво? — грустно спросила средняя. — Делать? — потянулся Кощей темечко почесать, но об острый шип короны уколол длань и затряс ею в воздухе. — Ты, девка, плясать горазда? Али, может, песен много знаешь? — обратился он к царевне. А Горынычу разъяснил: — Пока за ней королевич не явится, пущай нас развлекает. А вот когда явится, тогда-то тебе и… — Кощей коротко три раза ребром ладони по шее провел. — А мне-то за что? — возмутилась правая голова. — Я на этакое не согласный! — поддержала левая. — Может, можно ее по-тихому вернуть? — робко поинтересовалась средняя. — Скажем, сама гуляла, заблудилась. — Ничего я вас развлекать не буду, ироды поганые! — встряла в разговор царевна. — Мой батюшка, поди, уже на помощь всех окрестных царевичей-королевичей позвал, завтрева же меня освободят, а вас обоих казнят! И поделом, — прибавила она мстительно, наблюдая, как предоставленная сама себе корова объедает розы. — И замок к царству присоединим. Поди, пяток десятин будет? — Пяток десятин?! — взревел Кощей неожиданно громогласно для такого тела тщедушного. — Весь мир захвачу! Всё моё будет! И царства! И государства! И… Тяжёлой лапой Горыныч зажал Кощею рот и резко к себе прижал, только коротенький плащик взметнулся, да сверкнуло в лучах заходящего солнца шитьё золочёное багрянцем зловещим — улыбчивые черепа вперемешку с цветами чертополоха и саблезубыми зайчиками. — Опять началось! Ну, кто ж тебя за язык тянул, дурища ты бестолковая? — стал укорять царевну Змей, придерживая трепыхающегося друга. — Не видишь разве, больной человек? Только в стадию ремиссии вошёл… Говорили головы то по очереди, то хором, иногда перебивая и дублируя друг друга, словно эхо какое. Временами одна голова начинала слово да другая заканчивала. — Сам ты… — Кощей с трудом выскользнул из хватки Горыныча, пожертвовав шёлковым плащом, — больной! Дракон с раздвоением… размножением личности! — Размножаться я люблю, — тут же среагировала на знакомое слово правая голова, две другие лишь вздохнули, переглянувшись. — Ну у вас и… заповедник, — прицокнула язычком царевна. — А теперь слушайте меня, злодеи нечестивые, — она напоказ закатала рукава рубахи, старательно отводя взгляд от Кощея. — Первое, пусть этот тощий оденется, а то у меня от белизны его зада глаза режет. Второе, дайте одежду и мне. Третье, воды мне нагрейте бадью, а то от меня за версту зверьём несёт. — Я рептилоид! — неожиданно смело воскликнула средняя голова. — Драконид семейства перепончатокрылых острохвостых огнедышащих! Я редкий вид и… — Ну, началось! — всплеснул Кощей руками и, явно друга свого пародируя, продолжил: — Кто ж тебя за язык тянул? Что ж ты больного че… рептилоида раздражаешь?! Он же про ремиссию только мечтать может! Царевна хлопнула себя по коленкам, прерывая всех, недовольную шумом корову включая. — Я этого всего знать не желаю! Недосуг мне тут с вами, лясы точить, мне надо готовиться к приезду спасителя, — и пошла она прямёхонько в палаты царские, выбив двери тяжёлые ножкой нежною. — Вы всё равно уже трупы, а замок почти мой. Приданое мне будет. Фу! Ну и запах! Кто тут сдох?! — Да так, пара-тройка принцесс, — негромко Кощей молвил, зловеще ухмыляяся. Но царевна вид сделала, что не слышит того, и с гордо выпрямленной спиной удалилась осматривать внутреннее убранство замка. — Бочки! Бочки самогона тама, — обеспокоенно воскликнула правая голова. — Она мелкая, все не выпьет, — успокоила левая. — Если там что-то еще осталось, — средняя голова с подозрением взглянула на Кощея. Теперь уже тот глухоту сымитировал, внезапно коровой заинтересовавшись. — Кстати, а скажи-ка мне, друг ситный, ты когда в последний раз царевен видал? — оторвавшись от рассматривания коровьей морды, спросил Кощей у Горыныча. Головы переглянулись: — Ты тоже заметил? — Она нас не боится. — И даже в обморок ни разу не упала… — Она не царевна! — вынесли они свой вердикт хором. Кощей кивнул с умным видом, соглашаясь. — А кто? — задал он следующий, не менее сложный вопрос. — Кикимора? — неуверенно произнесла правая голова. — Ведьма, — скорчив жуткую рожу, провыла левая. Средняя промолчала, вопросительно глядя на Кощея. Тот исхитрился-таки почесать темечко, просунув палец между шипов короны, поднял с земли плащ, перекинул полу через плечо и с надменным видом заявил: — А вот это мы сейчас узнаем. Все за мной! — скомандовал он. И пошли за ним Горыныч и корова под своды высоченные знаменитого Железного замка. А там… Запах браги ноздри щекотал приятно. В тронном зале пыхтел и пофыркивал самогонный аппарат. Возле него озадаченно топталась царевна. Поймав на палец каплю, у хромированного оконечника змеевика назревшую, слизнула. — Тутовник, — мгновенно выдала она результат анализа. — Ты кто? — взревел Горыныч в три глотки. — Диплома-а-ат, — покачал головой Кощей, отчего корона сползла на правое ухо. — Му-у-у? — не поняла корова, принюхалась и потопала к бадье с брагой. Царевна же прежде всего вскарабкалась на высокий трон из костей и черепов, сиденье которого пушистой подушечкой прикрыто было, ярко-розовой, с надписью «my kitten». Устроилась на ней царевна, закинув ногу на ногу, и лишь потом посмотрела на своих «похитителей». — Я дочь царя Берендея из тридевятого царства, царевна Ена… Елена Прекрасно-Премудрая Несмеяна. Голые коленки широко разошлись и ножки белые местами поменялись, оставив в Кощее и Горыныче странное ощущение дежавю. — А нас почему не боишься? — спросила левая голова Змея. — Ведьма, да? — с непонятной надеждой шепнула правая. — Что-то мне нехорошо и домой так хочется, — побледнела средняя. — Я царевна, — обиделась Елена. — У меня документ есть… Был, в башне. А вас чего бояться? Я сказки читала, сценарий знаю. Вы похищаете, потом царевич приезжает, вас убивает, меня взамуж берёт, мы сливаем наши капиталы… то есть королевства. Потом история повторяется с нашими потомками, территория расширяется. Всё просто. — А кто похищает потомков, если богатырь нас убивает? — заинтересовался Кощей. Царевна задумалась, погрустнела, потом посветлела румяным личиком: — Ты ж Бессмертный! — А я — нет, — хором напомнил всем Горыныч. — Погоди, — Кощей похлопал друга там, где дотянулся. — А наша выгода в чём? — Вам что, кто-то сделку предлагал? — подивилась принцесса. — Нет, она точно неправильная, — левая голова Змея облизнулася. — Она вообще девочка? — усомнилась средняя. — Да мне один фиг кого… — начала было правая голова, но получила длинным хвостом по уху. — Папа мальчика хотел, — трагично сообщила Елена, посмотрела на всех глазами влажными, прекрасными, печали полными и прослезилася. Корова, под глубоким впечатлением пребываючи, перестала жевать перебродивший жмых. — Про увлечения вашего батюшки мы поговорим в следующий раз, — строгим голосом начал Кощей, — а в данный момент меня и… эммм, коллегу интересуют ваши способности. Удерживаться на хвосте при скорости полета пятнадцать саженей в час местные девицы не способны. — Да? — спросила Елена и посмотрела на Горыныча. Три головы его синхронно кивнули. — А, может, я способная девица? Три головы так же синхронно из стороны в сторону помотались, а лапы Горыныч развел в стороны, мол, никак невозможно. Елена задумалась, нос наморщив. — А вы-то, откуда про местных девиц всё знаете? — перешла она в наступление. — Так мы уже сколько веков наблю… — договорить Горынычу помешал Кощей, быстро сунув в болтливую правую голову малосольный огурец. — На блюде, говорит, мы девиц этих… Второй огурец отправился в пасть левой головы. — Не желаете ли отобедать… на блюде… — попробовала средняя голова положение исправить. Застонал Кощей от такого вопиющего нарушения всех правил конспирации и с горя сам захрустел третьим огурцом, шлепнув по носу корову, которая с интересом полезла в кадку. Та оскорбленно замычала и в знак протеста смахнула хвостом с полки яйцеобразный предмет. — Передатчик! — завопил Кощей в ужасе, в ловком броске ловя его у пола самого. — Пере… Передайте-ка мне… — поднявшись на ноги и ценную вещь к груди прижимаючи, он по сторонам оглядывался, сообразить пытаясь, как бы ему выкрутиться. Из яйца предательски выскочила длинная игла антенны, Кощей тут же со щелчком звонким её обратно задвинул и смущённо спрятал предмет странный за спину. — Это… Ну… — замямлил он, быстро соображая. — Это его яйцо! — хором пришёл на помощь друг и соратник. — И… и… Игла, вот! Если она сломается, кирдык ему будет. Горыныч красноречиво лапой провёл по всем трём шеям. Кощей не менее красноречиво очи горе возвёл. — Ну, спасибо, друг, — прошептал он так, чтобы его слышала только корова, и добавил громче: — Не желаете ли обсудить наши дела за скромным банкетом, царевна? Согласилась на то Елена голодная, добавив, однако, что корову она есть ни за что не станет, потому как скотина эта вовсе и не скотина, а пионер воздухоплавания. Да и пьяная говядина, наверняка полнит. Корова согласно мукнула и вприпрыжку ускакала жевать бархатные шторы. Во время долгого обеда царевна, наскоро в покрывало укутанная на манер иноземный, умудрилась ни на один вопрос не ответить, хоть и щебетала без умолку, и заморочить принимающей стороне головы. Причём все четыре. На прямое обвинение в шпионаже злостном расплакалась она и очень трагичную историю рассказала о том, как папенька учил её различные острые предметы в мишень метать. И даже закончила свой рассказ весёлым случаем, с неким богатырём на пиру произошедшим. Тоже тот обвинял Прекрасно-Премудрую в не очень хорошем чём-то. Наличие в холёных ручках Елены ножа и вилки помешало Кощею и Горынычу посмеяться над этим забавным происшествием. Ночевать царевна решила на первом этаже, мотивируя свой выбор тем, что давно в башне жила да по лестницам ходить устала. А Кощей дверь её спальни снаружи запер тщательно, потом так же тщательно запер дверь в коридор, ведущий к спальне, и дверь в крыло, где находился коридор тот. Ночью же гроза поднялась. За окном воцарилась чернота непроглядная, тяжёлая, разрезаемая трещинами молний. Прямо над замком громыхало. Погода уже не шептала, а прямо-таки кричала: «Займи, но выпей!». Занимать Горынычу с Кощеем не понадобилось, самогон у них был, хоть его количество и уменьшилось значительно со времени отлета Горыныча за коровой. — Ну ты и гад, — возмутилась правая голова, обозрев оставшиеся три бочки из пяти. — Куда влезает-то? — удивилась левая. — Эх… — только и вздохнула средняя. — Я скучал, — пояснил Кощей, и без того впалый живот втягивая. — И волновался. И не зря, как выяснилось! Даже корову украсть не можешь нормально, — попенял он Горынычу, по четырем кубкам самогон разливаючи. — Нуу, за то, чтобы обошлось, — Кощей крякнул и выпил свою порцию. Не обошлось, и тост пропал втуне. Это стало ясно, когда дно вторая бочка показала. Из спальни царевны сперва дикий грохот донесся, потом девичий визг радостный, а опосля разлетелись щепками тяжелые и тщательно запертые двери. На пороге зала, где Горыныч с Кощеем стресс лечили способом старым да верным, появился детина взмыленный, мечом-кладенцом куда ни попадя размахивающий. За его спиной Елена подпрыгивала, своего героя воинственными взвизгами подбадривала. — А где парле… парла… глашатай где? — возмутился Кощей. — Объявлять поединок нужно по правилам. — Ночью нападать не по-пацански, — поддержала его левая голова Горыныча. Средняя спряталась за левую и выглядывала оттуда с опаской. Правая же голова только возмущенно икнула. — Выходи, нечистое отродье, на бой смертный! — зычно гаркнул детина в доспехах и взмахнул угрожающе мечом. — Это он тебя зовет, — высунувшись на секунду, сообщила Кощею средняя голова и обратно спряталась. — Меня? — уточнил Кощей и, кряхтя, поднялся, сползший с плеча плащ поправляючи. — За нечистого ответишь, — пообещал он богатырю. — Это королевич за мной пришел! — выкрикнула радостно Елена. — Щас он вам бошки-то поотрубает. — А если мы ему что-нибудь поотрубаем? — нехорошо оскалилась левая голова Горыныча. — Или лишнее вставим, — мурлыкнула правая голова, сверкнув глазами на ладную фигуру «гостя». — Я уже говорил, что хочу домой? — едва слышно спросила средняя голова Змея и, глаза зажмуривши, между двумя крайними вжалася. — Говорил! — хором ответили все, кроме царевича и коровы, под столом дремлющей. — Начнём с тебя, пресмыкающееся! — невежливо махнул мечом в сторону Горыныча спаситель принцесс некультурный. — Зря ты это сказал, — покачал головой Кощей, да и отступил с видом независимым. — Я рептилоид разумный! — взревела средняя голова Змея, угрожающе вытянув шею и пустив из ноздрей дым. — Драконид семейства… — Огнежопых, вижу, — отмахнулся царевич. — Дерись давай! — Какое противоречивое предложение, — мягко, с придыханием пропела правая голова и получила щелбан от собственной лапы. Бой получился коротким, но ярким. Попытавшись встать из-за стола, Горыныч резко накренился вбок, опрокинул скамейку и сделал несколько шагов в сторону, вопреки законам физики удерживаясь от падения. Правая голова при этом почти касалась пола и глухо подвывала. Царевич прыгнул и замахнулся мечом. Средняя голова тонко взвизгнула и огнём пыхнула с перепугу. Загорелось любимое кресло Кощея и гобелен на стене, но царевич невредим остался, потому как рассёк его кладенец струю огненную, частично отразив, частично рассеяв оную. Запоздало выматерилась Елена, тут же добавив нечто ободряющее для своего рыцаря. — Полегче, здесь ценное оборуд… Артефакты ценные! — топнул ногой Кощей, отчего его плащ сполз на левое плечо, обнажая поджарую правую ягодицу с татуировкой «не забуду мать родную». — Извини, — хором прошамкал Горыныч, которого внезапно вся тяжесть опьянения настигла. Он попытался выровняться, но его накренило и понесло теперича в другую сторону. Средняя голова в ножку стола впечаталась и воплями корову разбудила. Та подскочила, врезалась рогами в столешницу и принялась скакать в попытках стряхнуть её. Эффект получился тот же, что и от попыток Горыныча выровнять в пространстве положение своё шаткое. Царевич же сориентировался быстро и старался держаться к полкам поближе, что с предметами странными. Царевна скакала, радостно в ладоши хлопая. — Елисей! — внезапно звонко воскликнула она, заставив замереть всех. — Вон она, смерть Кощеева! Разбей яйцо и сломай иголку! Тут и конец ему наступит! — От бабы, коварство ваше имя! — воскликнул Кощей, в самое сердце уязвленный черной неблагодарностью царевны — он же ее дурищу как родную в своем замке принял. Фраза Кощеева потом стала крылатой, и какой-то начинающий поэт заморский её в своем произведении использовал даже, переврав, правда, но что с иностранцев взять. А Елисей медлить не стал. Схватил яйцеообразный передатчик с подставки, с молодецкой удалью швырнул его на пол каменный да принялся топтать осколки, норовя каблуком подкованным превратить их в пыль. Взвыв, бросился Кощей стремглав на врага, полы плаща черными крылами за плечами развевались, глаза сверкали, корона накренилась угрожающе, выставляя вперед шипы острые, но было поздно. Под ногами Елисея, тихо искрясь, исчезали остатки передатчика. — Вот и смерть твоя, Кощей лютый! — пафосно воскликнул Елисей. — Не будешь больше девиц красных похищать на поругание! Кощей схватился за область сердца и медленно осел на пол, шепча: — Всё, что нажито непосильным… Глаза его закатились, голова назад откинулась, корона с дребезжанием покатилась по полу. — Кощеюшка! — Горыныч метнулся к поверженному друже, но вновь траекторию движения не рассчитал и упал, поочередно въехав всеми тремя головами в пах Елисею, только кольчуга звякнула. Царевич еле успел отскочить от щелкнувшей зубами левой головы. — Руби их! — подсказывала Елена спасителю своему под руку, нетерпеливо вертясь поблизости. — Я те щас так отрублю… — глаза левой головы Змея налились кровью, запахло дымом. Две другие активно нападали на царевича, ловко на месте крутящегося. Места для маневра тому почти не оставалось, за спиной дребезжал склянками и приборами стеллаж лабораторный. Но и самому Горынычу приходилось елозить брюхом по мрамору пола, ибо подняться на лапы он и не пытался уже. — Профессора Бессмертного, автора монографии по контактам, до инфаркта?! — рыкнула левая голова и выпустила такой мощи струю пламени, что меч-кладенец в руках Елисея задрожал и раскалился. Едва выдержав до окончания атаки огненной, отбросил он оружие, руки обжигающее, и зашарил взглядом в поисках замены. — Лови! — воскликнула Елена и бросила царевичу короткий жезл с набалдашником круглым. Царевич поймал и, не раздумывая, не глядя, шарахнул одну из голов в лоб. Горыныч внезапно обмяк, его лапы перестали скрести пол, хвост безвольно плюхнулся на мозаичный мрамор. Ушибленная средняя голова свесила язык, закатила глаза и рухнула к ногам воина. — Ага! — обрадовался Елисей и после плясок недолгих под щёлканье зубов острых двух голов оставшихся перепрыгнул на спину Горыныча. С этой позиции противника вырубить окончательно труда не составило. Через несколько мгновений всё было кончено. Поверженные Кощей и Горыныч лежали у ног царевича. — Спаситель-избавитель, — по-бабски подвывая, прекрасная Елена ему на грудь бросилась и облобызала уста его сахарные. — Как ужо эти нелюди надо мной, сиротинушкой, издевалися, как ужо глумилися, токмо ты меня богатырь спас от лютой участи, уберег мою честь девичью! Так в награду за это будет тебе любовь моя чистая и полцарства в придачу! Елисей покорно позволял себя тискать и аккуратно, пока Елена увлечена причитанием, распихивал по карманам вещицы мелкие, на стеллаже уцелевшие. Потом структурный анализ покажет, какую именно функцию они выполняют и из чего сделаны. Неожиданно пальцы, поверхность ощупывающие в поисках, чем еще можно поживиться, наткнулись на чужие, такие же рыщущие. — Елена? — Елисей? — поняв, что ее в прямом смысле поймали за руку, Елена вновь затянула, старательно окая и растягивая гласные: — Платок ищу, очи утереть свои ясные, по тебе, сокол мой, выплакатые в темнице каменно-о-ой. Уж утешь ты меня, Елисеюшка, дозволь на груди твоей богатырской отдохнуть. — Ну не здесь же, — Елисей резонно заметил, увлекая заплаканную царевну за собой в коридор. — Сейчас к батюшке твому вернемся, там, на перинах лебяжьих, и утешу. Пойдем, краса моя, прочь отседова к новой жизни нашей счастливой, пусть гниют останки злодеев окаянных в их же замке проклятом. К утру прошла гроза, и выглянуло ясно солнышко. Зашевелились на полу поверженные в битве неравной нелюди. — Чего башка так болит? — взвыл Горыныч, по мрамору размазанный, и отпечаток сапога на боку почесал, бросил хмурый взгляд на полностью разряженный парализатор рядом валяющийся. — Которая? — отозвался Кощей вяло, тупо глядя в своды высокие, тонущие в рассветном полумраке. — И как ты в них сам не путаешься? Горыныч задумался, подперев головы ладонями. Средней головушке не нашлось опоры, и она постоянно съезжала меж двух других, упорно цепляясь ушами. — Каюк нам, — не дождавшись ответа, сообщил Кощей. — Несанкционированный контакт, порча оборудования, потеря репутации… Отзовут на х… на хорошее место в отдел теоретики. Меня, уважаемого научного сотрудника, полевого агента… — Так, а чего ты не магичил-то? Змей со стоном перевалился на бок и попытался встать, отчего завалился на спину и беспомощно задрыгал лапами, словно жук перевёрнутый. — А, не спрашивай, — отмахнулся Кощей. — Пойдём выпьем что осталось? Не выливать же. И не оставишь — улики. В углу согласно замычала похмельная корова с дубовыми щепками на рогах. *** Из отчёта агента разведки планеты Дануи, отдел Х, полковника Енылеи: «Вышла на внеплановый контакт со штатными сотрудниками ВСЕ, загребцем Троерожевым и невмеруном Бессмертным. Агрессии не проявляли, но настойчиво интересовались моими функциями на планете-объекте, а так же личными возможностями. Считаю необходимым временно приостановить проект силового захвата новых территорий. Дополнительным фактором выступает моё скорое замужество и присоединение полцарства супруга к уже освоенным владениям. Прошу навести справки и одобрить кандидатуру. Есть подозрение, что Елисей является агентом конкурирующего лагеря. Передайте запрос аналитическому отделу: насколько целесообразным будет устранение Елисея после церемонии венчания и вступления мною в права собственности?». Из отчёта агента влияния планеты Ухты, тактический центр БЛИ, сектор Н, Елисеева: «Операция по освобождению заложницы прошла успешно. Жертв нет. Моя легенда не раскрыта. Продолжаю сбор информации об обычаях и обрядах данной местности. Планирую принять личное участие в брачном обряде. Высылаю повторный запрос на данные о биологической совместимости. Что они себе там думают? Меня тут все считают то ли монахом, то ли больным». Из отчёта особого наблюдателя от штаба ВСЕ, отдел регламентации инопланетных отношений и урегулирования конфликтов, Бурёшкиной: «Му-у-у!».