Два огонька

Я до сих пор помню. Я помню этот яркий лимонный цвет в твоих глазах, словно озаряющий мне дорогу в полной тьме. Ты всегда был рядом когда мне угодно, ты никогда не отворачивался, а твои глаза были словно вишенкой на торте, дополняя весь твой сказочный, добрый и яркий образ. Я до сих пор помню те два небольших клычка, которые я видел каждый раз при твоей улыбке, и мне так хотелось не просто увидеть их, а почувствовать. Чтобы ты не подумал ничего иного, я хотел поцеловать тебя и исследовать языком твой ротик, из которого тогда так часто слышался искренний смех. Твой образ был интересен, всегда отражал тебя самого и выделял среди серой массы людей. Но несмотря в твоих вечных пастельных и ярких нарядах, твой любимый цвет был синий. Ты объяснял, что любишь его за то, что он напоминает тебе меня. Тогда я не понимал настоящей истины этих слов, ведь был всего лишь четырнадцатилетнем подростком, который думает о себе и о своей душевной боли, но не в силах достучаться до твоей. Тебе было гораздо хуже чем мне. Но несмотря на это, ты продолжал улыбаться мне и говорить, что всё наладится, что это всего лишь временно, но говоря это, ты делал хуже себе... Когда нам было шестнадцать, ты начал курить и смотреть аниме. Я не понимал, что случилось с тем Тордом, который был со мной в мои четырнадцать, который всегда одевался в пастельные тона, у которого глаза были словно два ярких солнышка... Но тогда я видел в твоих глазах уже не те два сверкающие огонька, а тусклый свет, будто погасающая свеча. И тогда я действительно понимал, что ты медленно угасаешь, на моих глазах ты становишься другим, и твой гардероб сменился на черные вещи. Однажды, с сигаретой в зубах, ты у меня спросил: "Том, какой у тебя любимый цвет?", На что я, недолго подумав, ответил, несмотря на тебя: "красный". Ты спросил почему, но я промолчал. Я сказал, что просто люблю красный, можно сказать, даже обожаю. Тогда ты зачастую носил черную толстовку, оправдываясь тем, что твоя любовь к толстовкам никогда не пропадет, поэтому на Рождество я подарил тебе толстовку. Красную. Она была немного велика тебе по размеру, но тебе очень подходило, я готов был даже затискать тебя, но ты бы не дался. Когда ты опять спросил, почему же красная, я снова промолчал. После того Рождества всё изменилось. Нашей крепкой дружбы будто и не было. Мы вечно с тобой дрались, обзывались, даже посылали на полном серьезе, и я до сих пор не могу вспомнить, с чего началась эта вражда. Эдд и Мэтт переживали за нас, но после привыкли, хоть и пытались подружить нас как раньше. Но мне тогда казалось, что ничего уже не будет прежде, что уже ничего не вернуть, ведь ты для меня стал "врагом". Но ты не снимал эту красную толстовку, и я не понимал, почему. Спустя какое-то время, ты уехал. Я не мог долго притворяться, что без тебя мне хорошо, ведь на самом деле мне было чертовски хуёво. Я даже пару раз пытался покончить с собой, но вскоре смирился. Тогда я действительно скучал по нашей дружбе, и корю себя за то, что не признался вовремя. Но прошло восемь лет. Я снова увидел тебя. Ты вернулся другой. Абсолютно другой. Ты был резок и дерзок, слишком настырный, ты был не тем Тордом, по которому я так скучал, но самое главное заключалось в том, что ты был в э т о й т о л с т о в к е. Твой план покорить мир увенчался крахом. Я выстрелил, но долго отговаривал себя от этого, боясь зацепить тебя. Мне было страшно, и после выстрела, после того, как робот упал, я бросил всё, вырвался из объятий друзей и побежал к тебе, несмотря на все больные конечности. Я подбежал и крепко обнял тебя, прижал к себе и долго так стоял. Но после тихо прошептал: "какой же ты блять придурок", и слеза прокатилась по моей щеке. Ты отстранился и взглянул на меня своими желтыми глазами. И впервые за столько лет я снова увидел эти огоньки. Они наполнялись слезами, а после выпустили их наволю, и ты крепко обнял меня, вжавшись в грудь и громко всхлипывая. "Прости меня.." - говорил мне ты несколько раз, но мне было достаточно и одного. Ведь я давно тебя простил. — фух... — выдыхает тяжело черноглазый, параллельно закрывая небольшой толстый исписанный блокнот и оглядывает зал. Все стояли с открытыми ртами, у кого-то слёзы наворачивались на глазах, а кто-то улыбался на всё лицо. Риджуэлл остановил свой взгляд на двух огоньках, которые с любовью смотрели на своего мужа, также не сдерживая слез. Том улыбнулся, а Торд медленно подошёл к нему и крепко обнял, вдыхая его родной запах. — так почему же всё-таки красный? — тихо шепчет на ухо Риджуэллу Торд, а тот наклоняется к его уху и наконец отвечает на этот вопрос: — тогда ты был словно солнце, светившее мне, а после стал словно угасать, а то-есть заходить за горизонт, будто красный закат, а при красном закате на следующей день идёт дождь. Также и с тобой. — Ларссон тихо посмеялся, после отстранился и взглянул в эти черные глаза, поправляя свадебный костюм своего мужа. — я люблю тебя, Том Риджуэлл — а я люблю тебя, Торд Риджуэлл